Возвращение - Михаил Ежов

Кир хотел спросить Хорга о причинах столь поспешного бегства, но тот уже направлялся к сотрясаемой мощными ударами двери. Его тело больше не светилось, но и раны на груди не было. Оглядев себя с ног до головы, Кир обнаружил, что и с ним произошло то же самое.

– Что случилось? – окликнул он Хорга.

– Нельзя быть богом на земле, – ответил тот, не оборачиваясь. – Теперь ты и я снова обыкновенные люди.

Кир усмехнулся. Едва ли подобное можно было сказать о тех, кто только что сражался с богами и победил. Но он ничего не сказал, только огляделся в поисках своих друзей. Те стояли перед воротами с мечами наголо, готовые встретить храмовников, если те ворвутся в обитель. Они не видели возвращения Кира и Хорга, все их внимание было сосредоточено на разваливающейся буквально на глазах двери.

– Эй! – окликнул Кир Маркуса, становясь рядом с ним плечом к плечу. – Мы что-нибудь пропустили?

Юноша подскочил от неожиданности, а затем его лицо расплылось в улыбке.

– Вы вернулись? А где Хорг, он тоже здесь?

Кир глазами показал на готовящегося произнести какое-то заклинание великана.

– Долго нас не было? – спросил он.

– С полчаса, – ответил Маркус.

– Мы думали, что уже не увидим вас, – добавила Лила. – Время тянулось так медленно…

– Храмовники таранят дверь, но никак не могут сорвать ее с петель, – сообщил Маркус. – Послушники и жрецы перестреляли добрую половину их магов. Похоже, те не больно-то искусны, раз не смогли защититься от стрел. – Он усмехнулся.

– Но они ранили многих служителей, – добавила Лила с грустью. – Бросили в них каким-то огнем.

– Чем вы с Хоргом занимались в этой… ну, ты понимаешь… где вы там с ним были?

– Так, прогулялись немного, – пожал плечами Кир. – Старые Боги проиграли.

– Ты это серьезно?! – Маркус воззрился на него с подозрением.

В глазах Лилы блеснула надежда.

Кир кивнул.

– Теперь осталось только разобраться с храмовниками, – сказал он серьезно.

Очередной удар почти выворотил металлические крепления двери, она была готова поддаться натиску рыцарей.

– Что там случилось? – поинтересовался Кир, оборачиваясь на доносившиеся сверху крики.

Маркус прислушался.

– Жрецы кричат, что солнце садится.

Лила обернулась и посмотрела на Анх Амиры. Тот сиял непередаваемым светом. Казалось, все лучи солнца, луны и радуги были вплетены в него.

– Смотрите! – закричала она. – Пресветлая здесь, она с нами.

Двери с оглушительным грохотом влетели в храм, придавив троих послушников, и поток рыцарей хлынул в святилище.

Однако им было не суждено победить, как и их хозяевам. Анх Амиры вспыхнул ослепительным огнем, который ударил навстречу храмовникам, превращая их в факелы, испепеляя вместе с конями.

При этом никто из жрецов и тех, кто защищал обитель, не был обожжен, хотя многие стояли на пути смертоносного потока.

Свет погас, оставив на полу дымящиеся сгустки металла – расплавившиеся доспехи – и кучи пепла. Легкий теплый ветерок проник через дверь и понес его наружу, смешивая с песком.

Люди поклонились Амире и молча благодарили ее, а затем вышли на улицу и увидели, что небо снова стало голубым и чистым, а пустыня сверкает точно снег.

– Я хочу тебе кое-что подарить, – сказал Хорг Киру, подходя к своей лошади. Открыв седельную сумку, он достал оттуда увесистый сверток, слегка звякнувший, как если бы там лежали серебряные монеты. Великан ловко размотал тряпицу, встряхнул подарок, и на солнце засверкала великолепная кольчуга. Кир, Маркус и Лила невольно отшатнулись, ослепленные отраженным ею светом.

– О! – только и смог выдохнуть Маркус. – Это… да!

– Ее выковал один из величайших кузнецов мира, – сказал Хорг, снова сворачивая кольчугу, подобную стальному руну. – Он работал над ней четыре года. Никто больше не может сделать такой и не сможет уже никогда. Секреты былого мастерства утрачены, но некоторые образцы прошлого величия сохранились. Возьми ее как дар воина другому воину в знак уважения и дружбы. Что-то говорит мне, что она пригодится тебе. – Он протянул сверток Киру, и тот принял его, ощутив в руках приятную прохладную тяжесть.

– Я благодарю тебя, – сказал он с чувством. – Поистине воин не мог бы получить лучшего подарка. Жаль только, мне нечем отплатить тебе…

– Это и не нужно, – прервал его Хорг. – Я рад, что повстречал тебя на своем пути.

– Куда ты теперь? – спросил Кир Хорга, когда тот уже сидел на лошади, перебирая пальцами густую шелковистую гриву.

– Опять будешь колдовать во имя спасения мира? – пошутил Маркус.

– Кто знает, – ответил тот. – Возможно, поеду на восток.

– Разве ты не продолжишь служение храму? – спросила подошедшая Лила.

Великан отрицательно покачал головой.

– Я никому не служу, – ответил он. – Просто делаю то, что кажется мне правильным. Прощайте, – добавил он, окинув глазами Кира, Маркуса и девушку.

Они поочередно пожали Хоргу руку, и он, слегка пришпорив коня, поехал прочь. Его фигура долго была видна в прозрачном воздухе пустыни, пока не скрылась за первой дюной.

Глава 5

Море разбушевалось не на шутку. Поднимая валы высотой с Девятую башню Коркхая, оно обрушивало их на судно, шедшее из Теффара в порт Нордесей, швыряло его по пенящимся волнам, грозя опрокинуть и пустить на дно. Но корабль, разрубавший поверхность мятежной воды своим просоленным днищем, продолжал упрямо держаться, вопреки всем потугам шторма. Парус был убран; промокшая до нитки команда носилась по ходящей ходуном палубе, хриплыми голосами стараясь перекричать рев бушующей стихии. Гребцы подняли весла и теперь быстро спускались в кормовой трюм.

Кое-кто на «Альфаре», а именно так называлась делайская трирема, следовавшая к берегам Нордмира, чувствовал себя не в пример хуже, чем все остальные. Кир, перегнувшись через борт судна, боролся со стихией весьма своеобразным способом: очищая свой желудок от съеденного завтрака. Двадцатипятилетний воин всю свою жизнь провел на суше, и морская болезнь, настигшая его на пути в Нордмир, заставляла беднягу выворачиваться наизнанку едва ли не в прямом смысле этого слова. Лила стояла неподалеку, с сочувствием глядя на него, но не решаясь подойти – все предложения о помощи Кир отверг с отчаянной яростью. Он не мог смириться с тем, что стихия оказалась сильнее его, и мучительно краснел оттого, что все стали свидетелями его слабости. Никто из команды, впрочем, не обращал на него особенного внимания – морские волки давно привыкли к несовершенству сухопутных.

Цепляясь за все, что попадалось на пути, к страдальцу подбежал мокрый, как лягушка, Маркус. Хлопнув приятеля по плечу, он приблизил губы к самому его уху и участливо проорал: