Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович

Держала рота траншею два дня, потом отошла, поскольку уже вовсе силы и люди иссякли. Остался на память о тех малоудачных боях немецкий трофейный портсигар, с выцарапанной бойцами поздравительной надписью «От третьей роты. С ДР». Узнала же солдатская разведка про дату, от нее мало что скроешь.

А может, и удачными были те бои? Не для полка, понятно, а лично для лейтенанта Васюка? Живым остался, даже не раненым. И от роты что-то осталось. И ведь уже считался «Серый» Васюк самым старым ротным командиром батальона, можно сказать, ветеран. Выбивало народ: там мина, тут осколок, пуля, которую не услышал. Судьба.

Серега вздохнул и почесался. Опять жрут, «автоматчики» херовы. Нужно на прожарку сходить, и прямо немедля. Что-то нехорошо на душе, да у прожарки и запах попроще. Несет мертвечиной с поля, прямо мочи нет.

Оказалось, что тошноту от запаха разложения никаким усилием воли не пресечешь. Проверено. Тут сознательности мало. Можно притерпеться, принюхаться, но потом чуть отвыкнешь - и опять норовит вывернуть. Вот что за организм?! С таким не в роте нужно воевать, а в штабе армии наглаженные галифе просиживать.

В сущности, ничего против штаба армии гвардии лейтенант Васюк не имел. Нужные дела там люди делают, без этого нельзя. Но кормят там лучше, и с насекомыми гораздо проще. Как тут слегка не позавидовать? Опять же вонь трупная…

В третьей роте старались мертвых убирать. Ротный счел уместным провести об этом беседу с личным составом, и даже не одну. Возможно, политработникам такие разговоры были не к лицу, но Серега политработником не был, а с чисто практической и человеческой точки зрения разговор был нужным и полезным. Бойцы в общем-то понимали, но их возможности были скромны – говоря прямо, на такую работу сил не имелось. Не все знают, что захоронение старых трупов – работа тяжелая и деморализующая.

Сколько здесь полегло наших и немцев? Весной в «спорных» траншеях воевали прямо на трупах: воды выше колена, то и дело спотыкаешься об утонувшее, наступаешь на неровное и скользкое. «Убит, и в воду ушел» так в донесении о потерях не напишешь. Не Балтийское море, а вот… «Пал смертью храбрых, похоронен в районе деревни Сенчево». Немцы, наверное, примерно так же пишут. Про их хваленый порядок не в меру многовато врут – вон на поле вперемежку все солдаты лежат, пухнут.

Не, вспоминать об этом не хотелось. Лейтенант Васюк метко сплюнул в лужу, точно попав в дрейфующий малоразмерный окурок.

Война. Здесь она такая: со смрадным полем, без машин, без ящиков с тушенкой и галетами, с двумя сгоревшими танками, эх, «мчались танки, ветер поднимая, наступала грозная броня»[3]. Артдивизион есть полковой, гаубицы, серьезная сила, пусть там батареи и не полные. Но снарядов у них… примерно как тех довоенных галет. Лимит и суточная норма, огонь открывается только по приказу «сверху». Есть еще «полковушки», там чуть легче – гуляют вдоль линии обороны «бродячие» орудия, постоянно беспокоят немцев парой снарядов.

Вообще, конечно, не сидела дивизия в глухой и слепой обороне. Делали что могли, но малыми силами. Чего скрывать, не малыми, а совсем уж крошечными. Ходили группы атаковать дороги на Оленино и Сычевку. Дороги здесь, конечно, одно название – направление, грязью вымазанное. Но у немцев с дорогами тоже не густо. Так что «удары по тыловым путям снабжения».

Гвардии лейтенант Васюк слегка завидовал. Раньше Серега и вообще не мог допустить мысли, что война – это бесконечное сидение на считанных сотнях метров. Удар, маневр, натиск, военная хитрость! Определенно бы рапорт подал о переводе в разведку. Но…. Во-первых, все равно пошлют с рапортом по тому известному адресу, в стрелковых полках это уверенное направление выдается без всякой бюрократии. А во-вторых, на кого роту-то бросать? Не-не, тут свои люди, частью проверенные.

С верой в полную проверенность Серега не спешил. Слишком часто люди в роте меняются. Иной раз и не успеваешь присмотреться. Сидит боец понурый, то ли обессилил с голодухи, то ли не только телом, но и силой духа слабеет. Понятно, приглядывали за такими унылыми стрелками опытные бойцы, сам ротный не забудет, скажет пару слов, пошутит, но.… В четвертой роте два труса стрельнули друг другу в руки, в первой роте тоже нехороший случай был. Ну и пропадали солдаты. Шальной осколок, упал в воронку, да никто и не увидел, или молчал-молчал, да к немцам вздумал уйти, кто знает? Порой в траншейных мозгах – еще та муть непроглядная, вроде той же жижи под ногами.

Серега посмотрел на свои ноги. Сапоги были неплохие, опять же подарок. Вроде как немецкие, но не особо форменные, видимо, бывший хозяин тоже где-то по случаю добыл. Принесли бойцы, еще Сивцов в роте был.

— Товарищ лейтенант, вот! Прямо для вас изыскалось!

Понимал гвардии лейтенант Васюк, что своим малым размером данная пара сапог вряд ли кому из стрелков могла подойти, а все равно было приятно. Наверняка могли бойцы сменять у кого-то из соседей на пайку и курево, но вот – позаботились о командире. Объявил красноречивую благодарность от себя лично и от командующего фронтом – посмеялись.

В сапогах было все же совсем иное дело. К ботинкам с обмотками так и не особо привык товарищ Васюк, да и разве командирская это обувь? Хорошо, что на свете есть добрые люди, и везет на встречу с ними гвардии лейтенанту Васюку.

На войне без везения нельзя. Помнилось, как ходила к немцам разведывательно-ударная группа. Командовал ими старший лейтенант с зимней фамилией Морозов. Накануне выхода целый день наблюдал разведчик из ротных траншей, Серега сопровождал, рассказывал про врага что знал.

…— Где-то там, значит, дзот? – уточнял разведчик.

— Там. Есть уверенность, но точнее не скажу. Вдоль болота ходил, наблюдал – нифига не видно.

— Ну, оптика-то у тебя, – Морозов кивнул на единственный ротный бинокль.

— Мутновата оптика, – признал Серега, понимая, что рассказывать о трудностях и ругани, с которой выбивался несчастный старикашка-бинокль, сейчас неуместно. – Ничего, при случае обзаведемся прибором получше. Есть в списке первоочередных заказов к немцам.

Старший лейтенант одобрительно хмыкнул, не отрываясь от наблюдения:

— Это правильно. Вообще порядок у тебя ротный, пусть и не парадный, но все же. Одобряю. Давно на фронте, лейтенант?

— С прошлого июня.

— Да ну?! И все лейтенант?

— Красноармейцем-стрелком начинал. Ранение, училище, а тут-то не особо...

— Это верно. Ничего, придет твой час.

Насчет своего часа гвардии лейтенант Васюк не особо беспокоился. И тут очень нужное дело делаем. Без хороших ротных командиров больших побед вообще не бывает.

А у разведчиков «их час» на следующую ночь пришел. Ушли тремя группами: отвлекающая группа, прикрытие – эти как раз вдоль болота через третью роту прошли. А сам Морозов с четырьмя бойцами пошел к дзотам напрямую.

…Серега слушал ночь. Нынче в роте было людно: пришел лейтенант ПНШ[4] полка, с ним двое связистов. Разведчики должны были отходить через траншеи роты Васюка.

Ночь выдалась удачной – малолунной. Тихо было на нейтральной, и у немцев тоже тихо. Все косились на часы ПНШ.

— Сейчас, – прошептал лейтенант. – Еще две минуты.

Ударили автоматы и ручной пулемет – секунда в секунду. Била отвлекающая группа, залегшая за валом или насыпью, что тянулась перед позициями пятой роты. Немцы с минуту чухались, потом испуганно ответили густой ружейно-пулеметной пальбой. Тянулись к горизонту трассеры, взлетела и зажглась первая ракета…

Вспыхнула стрельба и правее: сначала гранаты, потом автоматные очереди…

— Обе группы ввязались, – в голос сказал ПНШ. – Видимо, вышли к дзотам точно.

У немцев стреляло уже все подряд, даже минометы в дело вступили. Но хреначили куда-то в сторону вала. Надо думать, отвлекающей группе пришлось несладко...

Вышли разведчики. С тремя ранеными, но без убитых. Ранен был и старлей Морозов – многократно, но, видимо, легко. Его спешно перевязывали, а он неровно, перескакивая с детали на деталь, рассказывал: