Луна и солнце Людовика XIV - Жак Садуль

Тайный огонь, или Первый агент

«Чтобы удовлетворить любопытство ваше, скажу, что есть единственная и главная субстанция, которая является материей магистерии; материя эта составляет одно, и это одно составлено с ней; и нельзя к ней ничего прибавить, как и что-либо от нее отнять», – отвечает философ Морьен на вопрос короля Калида.

Мы часто встречаем подобное заявление в трудах многочисленных адептов. Некоторые исследователи ошибочно принимали его на веру, полагая, что для Деяния можно использовать лишь те субстанции, в которых содержится первичная материя. Это одна из самых коварных ловушек, расставленных на пути неофита. Разумеется, к материи ничто не должно быть, в строгом смысле этого слова, добавлено, но столь же очевидно, что для извлечения из нее философской ртути необходимо приложить к ней тайный огонь, а этот огонь сам по себе является отчасти чужд камню. Я говорю «отчасти», ибо алхимики на вопрос, состоит ли тайный огонь из тех же компонентов, что и объект мудрецов, отвечают: «и да, и нет». И, как мы попытаемся доказать, алхимики правы.

Что же представляет из себя этот тайный огонь, эта сухая вода, не смачивающая рук, иными словами, субстанция, которая сжигает без пламени? Сразу же приходят на ум кислота, спирт и некоторые соли. Но почти все кислоты и спирт мы должны исключить, ибо это жидкости, так что остаются слабые органические кислоты и соли. На помощь нам немедленно приходит Василий Валентин: «Соль есть огонь, это вода, не смачивающая рук». Итак, мы вправе заключить, что тайный огонь – это действительно соль, которая предстает перед нами в форме кристаллов – она не смачивает рук, но обладает свойством обращаться в жидкость, так как это одновременно «вода». В другом месте Василий Валентин именует ее «двойным огненным человеком», и подобную двойную сущность соли подчеркивал не он один. Напрашивается очевидный вывод: речь идет о двойной соли некой металлической субстанции, входящей в первичную материю (ибо алхимики заявляют, что компоненты изначальной материи родственны тайному огню), несомненно, в качестве примеси.

Посмотрим теперь, называли; ли адепты такую соль, пытались ли ее найти. Попробуем вникнуть в двенадцатый ключ Василия Валентина. Здесь говорится об огне, который пылает отнюдь не в печи, а в чем-то напоминающем бочку; в другом месте адепт утверждает, что это «щелочной раствор, настоянный на дубовой золе или карбонате калия». Однако бочка вызывает в памяти и винный камень отложившийся на ее стенках, и не следует забывать, что в средние века карбонат калия называли солью винного камня. Это вновь возвращает к Жаку Бержье, который по ходу своих опытов применял в качестве первого агента винную кислоту, извлеченную из винного камня.

Равным образом Михаэль Майер в третьей речи об «Убегающей Аталанте» (Atalante fugitive) заявляет: «В сущности, тот, кто отмывает с помощью воды нечистую вещь, приходит к тому же результату, что может быть получен столькими иными способами. Ибо, как говорится в «Цветнике философов» («Jardinier des Philosophes») огнем следует промывать пропотевшее одеяние короля Дуйнеха; и должно сгореть это одеяние от воды». Заметим, что анаграмма имени короля Дуйнеха (Duenech) обозначает «дуб» («chene»), источник пылающей воды.

В «Философских приютах», где Фюльканелли на 171 странице первого тома рассказывает о ртути философов (которая, естественно, не имеет никакого отношения к нашему тайному огню), мы находим следующую фразу: «Некоторые адепты, желая запутать дело, называли его нитратом или селитрой (salpetre = sal petri = соль камня), скопировав знак одного на изображение другого». В другом месте (т. II, с. 231) он добавляет: «Познавшим свойства объекта известно, что универсальный растворитель – это настоящий минерал, сухой и волокнистый с виду, твердой консистенции, тяжелый по весу, с кристаллической структурой. Итак, речь идет о соли, а не о жидкости или текучей ртути. Это камень или каменная соль, отчего и появились такие герметические определения, как селитра или соль мудрости…»

Эжен Канселье тоже говорит о селитре, вернее, о калиевой селитре, и Жак Бержье уже цитировал его слова: «Среди солей, пригодных для изготовления тайного философского огня, особое место, видимо, занимает селитра – по крайней мере, к такому выводу нас приводит этимология. Ибо греческое слово нитрон, которым обозначается азотнокислое соединение калия, называемое в просторечии нитратом, происходит от глагола промывать, а мы знаем, что философы рекомендуют промывать огнем. Любая очистка и любая сублимация совершалась посредством огненных моющих средств – путем промывки, как писал Никола Фламель. С другой стороны, селитра при соприкосновении с расплавленным веществом «плавится» сама, превращаясь в карбонат калия; она алькализируется (ощелачивается)».

И тут мы вновь возвращаемся к соли винного камня, о которой упоминали прежде. Итак, наш тайный огонь вполне мог быть двойной солью калия, нитратом и тартратом, причем сам калий входит в состав первичной материи, то есть пирита сурьмяного железа, как примесь. В таком случае именно он является солью, связующим звеном между серой и ртутью, ибо калий – это единственный металл из числа устойчивых и распространенных, который по природе своей обладает слабой радио-активностью.

Но внимание: вещества эти нельзя брать как они есть – использовать нужно, согласно выражению алхимиков, философскую селитру и философскую соль винного камня. В очередной раз мы имеем дело с тайной магистерии, которую алхимики всегда упорно скрывали. Впрочем, один из них однажды снизошел до объяснения и сказал мне, что вещество становится философским посредством физики, а не химии. Перечитаем еще раз описание опытов, сделанное Жаком Бержье, обратив особое внимание на применение поляризованного света, и мы окажемся не так уж далеко от искомого решения.

Философская ртуть

«Суфлеры», да и многие алхимики, говоря о философской ртути, приписывали ей самый разный состав: варианты были и самые отвратительные – например, отстоявшаяся моча, кровь новорожденных младенцев и т. п. На самом же деле искать вещество под названием философская ртуть совершенно бесполезно: эта ртуть не существует вне первичной материи и извлекается из нее под воздействием тайного огня. Мы уже убедились, что к первичной материи нельзя ничего добавлять с того момента, как в реакцию вступил первый агент, – это правило, которое не допускает исключений. Следовательно, философская ртуть может происходить только из первичной материи; все опрошенные мною алхимики с этим согласились и признали, что в данном случае главная трудность состоит не в идентификации искомого вещества, а в особых манипуляциях, позволяющих извлечь его из Рудника мудрецов. Впрочем, мы увидим это сами в следующей главе, посвященной практической реализации магистерии

Магистерия

Следует прежде всего уточнить один чрезвычайно важный пункт: магистерия состоит не из одного Деяния, а из трех, совершенно различных. Однако в большинстве алхимических трактатов описываются одно или два из этих трех Деяний, причем так, словно речь идет о Деянии в целом, и авторы никогда даже не намекают, что ими пропущен чрезвычайно важный этап в создании камня. Этого факта уже достаточно, чтобы признать бесполезными все сочинения алхимиков: нет ни одного трактата, в котором все три Деяния излагались бы последовательно и с соблюдением хронологии! Более того, традиционные термины изначальной материи, ртути и серы, которые используются во всех трех Деяниях, в каждой из трех частей магистерии обозначают разные материм! Сообщая об этом, я не только трещу избытком «великодушия», но и очевидным образом вторгаюсь в запретную сферу. Однако если мы хотим убедить людей в реальности и актуальности этого искусства, с алхимии нужно снять покров оккультизма и произвести необходимые разъяснения.

Итак, в одном и том же трактате вы в лучшем случае найдете описание лишь двух Деяний из трех, причем сера Второго Деяния в Первом вполне может называться ртутью. Следовательно, в том, что касается реализации магистерии в целом, мы не должны доверяться одному автору, поскольку о некоторых фазах в его сочинении не будет сказано ни слова. Может быть, следует предпринять попытку воссоздать последовательность операций, подбирая мозаичные кусочки из разных книг? Никоим образом; ведь у каждого философа свои приемы, хитрости и даже пристрастия, далеко не всегда совместимые между собой. Не забудем, что это не научные опыты, которые можно повторять по желанию, а нечто вроде «кулинарных рецептов», теснейшим образом связанных с личностью исследователя.

Поскольку имеется три совершенно различных Деяния, вполне разумно избрать для каждой из частей магистерии в качестве проводника отдельный трактат. Можно, к примеру, начать с Никола Фламеля, продолжить под руководством Василия Валентина и завершить с помощью Бернардо из Тревизо. Нам достаточно установить точное соответствие между названиями тех или иных веществ в трудах каждого из трех философов: здесь требуется неослабное внимание, но ничего невозможного в этом нет. В самом крайнем случае, если какая-то деталь требует уточнения, а избранный нами проводник слишком туманно объясняет те или иные манипуляции, следует обратиться ко второму философу; но эта задача гораздо более сложная, и начинающему лучше от этого воздержаться.