Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек - Ханс Шерфиг

выдается регулярно, в положенное время. Это все та же хорошая простая еда, которую он получал годами и к которой тоже успел привыкнуть. Все те же фрикадельки под сельдерейным соусом; такие фрикадельки готовила его мать, потом — жена, и он, естественно, притерпелся к вкусу этого блюда за более чем сорокалетний срок его потребления. Та же рисовая каша и то же рубленое мясо, которыми он питался изо дня в день всю свою жизнь. Здесь завтракают, обедают и ужинают неизменно в одни и те же часы, минута в минуту, как и дома.

Здесь не приходится думать о топливе, белье и чистых носках.

Центральное отопление действует безотказно. Кто-то заботится о том, чтобы в камерах поддерживалась должная температура. Амстед может не беспокоиться об этом.

Каждую неделю ему выдают чистые шерстяные носки. Точно так же, как это делали его мать и жена. «Пожалуйста, вот рубашка! Надень! А вот чистый носовой платок!»

Беспризорный человек снова обрел тишину и порядок. Снова обрел спокойствие и глубокое внутреннее удовлетворение жизнью. Он больше не испытывает страха перед природой, не слышит крика совы и разных жутких ночных голосов, не боится воров и бандитов. Дверь заперта. И не все ли равно, как она заперта: изнутри или снаружи? Он ежедневно получает необходимую порцию движения и свежего воздуха. Прогулка во дворе, по кругу, происходит в установленное время. Совершенно так же прогуливался он некогда утром по воскресеньям вдоль набережной или шагал в будни по дороге на службу и со службы. Тюремный двор выложен плитами. И здесь Амстед тоже старается не ступать на соединяющие их швы.

По вечерам он читает книги из тюремной библиотеки. Такие же легкие и безвредные книги, как те, которые жена всегда получала в библиотеке по абонементу.

Все осталось так же, как было.

И все же теперь лучше, чем прежде. Прежде он только чувствовал себя одиноким, но никогда не оставался наедине с самим собой. Приходилось всегда отвечать на вопросы, принимать участие в разговоре. Надо было то бранить Лейфа, то мириться с ним. Корпеть над немецкими сочинениями и задачами, которые не давались мальчику. Думать о бюджете семьи. Время от времени приходилось бывать в обществе, как того требовало его положение. Надевать смокинг, когда его приглашали на обед знакомые, в свою очередь отдававшие ему визиты. Выносить обидное, унизительное обращение начальника отделения.

Здесь этих неудобств нет. Здесь исполнилось все, к чему он стремился всю свою жизнь. Здесь обеспеченность, порядок, чистота, регулярность и безопасность.

И Амстеду чудится, что он, наконец, достиг желанной цели. Всего того, к чему он готовился еще в школе в течение многих, многих лет. В школе, а потом в университете, занимаясь бесконечной зубрежкой и сдавая бесчисленные экзамены.

Амстед спокойно спит по ночам. У него хороший аппетит. Желудок — в полном порядке. Когда он хворает, немедленно является тюремный врач. Он устроен и обеспечен во всех отношениях.

Он добился всего того, что является, как ему неизменно внушали, основой жизненного благополучия. Он добился высшего идеала буржуазного общества.

Глава 48

Амстед был бы совершенно счастлив, если бы не мысль, что скоро этому благополучию придет конец.

Такое блаженное состояние не будет длиться вечно. Лишь очень ограниченное время придется ему жить в условиях, к которым он был подготовлен всей своей жизненной практикой. Лишь несколько месяцев сможет он наслаждаться покоем и регулярностью, строгим распорядком дня и обеспеченностью — всем тем, к чему всегда стремилась его семья, равно как и тысячи других буржуазных семей.

В один прекрасный день его освободят.

В один прекрасный день его вытолкнут в суровый и опасный мир. Мир, которого он не понимает и никогда не научится понимать.

Оп считает дни и недели. Вот уже половина срока прошла, а вторая половина пройдет еще быстрее. Впереди у него всего несколько месяцев. Но и эти месяцы скоро пролетят. Никакая сила на земле не может остановить их бег.

Теодор Амстед не годится для жизни в этом мире. Условия, необходимые для его существования, исчезли. Жизненный путь его прервался. А он не способен жить иной жизнью, чем та, для которой его воспитали, вышколили, предназначили.

Его путь проходил по прямой линии от серого здания школы к красному зданию военного министерства. Здесь ему было отведено место в жизни. Стоило Амстеду сойти с этого пути — и он погиб.

Теперь ему остается одно: совершить что-нибудь такое, за что его снова посадят в тюрьму, так полно отвечающую его идеалам житейского счастья.

Он может совершить преступление. Настоящее преступление. Большое и серьезное правонарушение, за которое его приговорят к пожизненному тюремному заключению.

А между тем у него отнюдь не преступная натура. Он не бунтарь, не враг общества. Он всегда любил порядок, всегда уважал закон. Но только преступление может дать ему то упорядоченное существование, без которого он вообще не мыслит себе жизни.

И Теодор Амстед придумал план. Он принял очень важное и страшное решение.

Улыбаясь, сидит он за своей работой. Тщательно и аккуратно клеит своп кульки. Но он думает о будущем.

Наступит день, и его выпустят на волю. Но уж он примет меры, чтобы вернуться сюда.

Теодор Амстед улыбается. Ведь никто в тюрьме даже не подозревает, что этот обходительный, трудолюбивый и аккуратный человек решился стать убийцей.

Он улыбается. Ибо вдруг он стал самым могущественным человеком в мире. Он может указать пальцем на первого встречного и сказать: ты должен умереть! Он сам решит, над кем произнести свой приговор. Что с ним сделают за это? Да убей он хоть сто человек, с ним не случится ничего, кроме исполнения его заветного желания: он лишь получит возможность до конца жизни пребывать в том идеальном состоянии, которое является целью воспитания, образования и всех стремлений в буржуазном обществе.

Кого же он убьет? На кого падет выбор этого самого могущественного человека на земле? Ненавидит ли он кого-нибудь так сильно, что готов вынести ему смертный приговор?

У Теодора Амстеда нет врагов. Он ни к кому не питает ненависти. Кто же это будет?

А! Нашел! Выбор сделан. Единственный человек, которого, как ему кажется, он мог бы убить, это его бывший начальник. Начальник отделения 14-го