По светлому следу (сб.) - Томан Николай Владимирович

Гаевой церемонно раскланялся, возразив смущенно:

– Ну что вы, Мария Марковна! Благодарить меня, право же, не за что. Я человек одинокий и, когда вашим родным пишу, вроде как со своей семьей переписываюсь.

– Бедный Аркадий Илларионович! – с дрожью в голосе проговорила Мария Марковна, приложив платок к глазам. – Большая должна быть ненависть в сердце вашем против фашистских извергов, загубивших ваших близких.

– Не говорите об этом, Мария Марковна!… – дрогнувшим голосом ответил Аркадий Илларионович и полез в карман за носовым платком. – А открытку Наточке я сейчас же сочиню, с вашего разрешения.

С этими словами он ушел в свою комнату, а спустя некоторое время вышел с написанной каллиграфическим почерком открыткой, текст которой заставил прослезиться чувствительную Марию Марковну.

– Ах, как это трогательно получилось! – воскликнула она. – Сразу видно, что от всего сердца. Подпишите это моим именем, Аркадий Илларионович, и не сочтите за труд опустить ее завтра в почтовый ящик.

ПЕРВЫЙ РЕЙС ПО УПЛОТНЕННОМУ ГРАФИКУ

Паровоз Сергея Доронина решено было пустить по уплотненному графику первым. Рейсом этим начинались интенсивные перевозки военных грузов в район подготовки наступательной операции.

Вся бригада Доронина была сегодня в сборе значительно раньше положенного времени и усердно готовила свой локомотив. Помощник Сергея Алексей Брежнев, проверив смазку ползунов паровой машины, с чувством покрякивая, крепил подшипники поршневого дышла. Кочегар Никифор Телегин сосредоточенно сортировал уголь. Сам Сергей Доронин сидел в паровозной будке и уже в который раз с беспокойством поглядывал в сторону депо: до сих пор почему-то не было распоряжения, к какому поезду подавать локомотив.

Подождав еще минут десять, он не выдержал наконец и, высунувшись из окна будки, крикнул кочегару Телегину:

– Сбегай-ка к дежурному, Никифор. Узнай, когда же будем подавать к составу. Пора ведь.

Пока Телегин ходил к дежурному, Сергей спустился с паровоза и медленно обошел вокруг машины, придирчиво осматривая тускло поблескивающие свежей смазкой механизмы. Остановившись возле Брежнева, регулировавшего автоматическую масленку, сказал с тревогой в голосе:

– Беспокоит меня эта задержка, Алексей. Не повредили ли самолеты путь при бомбежке станции?

– Налет был часа два назад, – ответил Брежнев, вытирая руки концами текстильных отходов, – успели бы отремонтировать. Видно, другое что-то произошло.

– Выходим в первый рейс по уплотненному графику, и вдруг такая задержка!… – Сергей вздохнул и снова поглядел в сторону депо, откуда должен был показаться Телегин.

– Вон Никифор идет! – воскликнул Брежнев, первым заметив кочегара. – Узнаем сейчас, в чем дело.

Рослый, длинноногий Телегин торопливо шагал по шпалам, неуклюже размахивая на ходу руками.

– Что-то уж очень спешит… – с тревогой проговорил Сергей, высовываясь из окна паровозной будки. – Ну, что там такое, Никифор? – нетерпеливо крикнул он, когда Телегин подошел ближе.

– Состав, который мы должны вести, оказывается, сильно поврежден бомбежкой, – запыхавшись, скороговоркой ответил Телегин. – Говорят, часа три-четыре потребуется вагонникам на ремонт. Я только заикнулся было насчет другого состава, так на меня дежурный даже руками замахал.

Брежнев плюнул и с досады сбил фуражку на затылок.

– Вот тебе и на! – раздраженно воскликнул он. – Безвыходное положение получается. Тут уже, видно, никакая наша идеальная работа не поможет. Даже если вместо четырех два часа будут ремонтировать вагоны, все равно не выехать нам по графику.

– Хватит тебе причитать, Алексей! – с досадой махнул рукой на своего помощника Доронин. – Оставайся тут за меня, я сам к дежурному схожу.

Но едва Сергей отошел метров двести от своего паровоза, как навстречу ему из-за снятого с осей и поставленного на землю пассажирского вагона, служившего дежурным помещением для вагонных осмотрщиков, показался главный кондуктор Никандр Филимонович Сотников. Длинная форменная шинель его была распахнута, неизменная старая дорожная сумка неуклюже болталась на боку, массивная цепочка от часов, отстегнувшись от пуговицы кителя, серебристой змейкой свисала из нагрудного кармана. По всему было видно, что Никандр Филимонович чем-то сильно взволнован.

– Задержка получается, Сергей Иванович, – торопливо заговорил он. – Состав наш эти мерзавцы изрешетили. Вагонники, правда, обещали принять все меры, но ведь там ремонт нешуточный… Надо же, чтобы случилось такое в первую нашу поездку по новому графику! – Поймав болтавшийся конец часовой цепочки, старик нервным движением вытащил часы из кармана кителя. – На целых пятнадцать минут опаздываем! – произнес он, сокрушенно покачав головой.

Но тут позади собеседников раздались чьи-то торопливые шаги. Обернувшись, Сергей увидел раскрасневшегося кочегара Телегина, спешившего к нему, видимо, с важной вестью.

– Сергей Иванович! – еле переводя дух, выкрикнул он. – Дежурный приходил… Велел срочно к составу подавать!

– К какому составу? – удивленно переспросил Сергей. – Не готов ведь он… Другой, что ли, поведем?

– Да нет, тот самый – семнадцать девяносто девять, – ответил Телегин, огромным красным платком вытирая потный лоб. – Может быть, путаница какая-нибудь? Состав-то в самом деле, говорят, крепко искрошили…

Сергей недоумевающе повернулся к Сотникову:

– Как же так, Никандр Филимонович? Что же мы, разбитый состав, значит, потащим?

– Не знаю, Сергей Иванович, – развел руками Сотников, торопливо застегивая шинель. – Подавайте пока паровоз на седьмой путь, а я побегу к дежурному, разберусь, в чем там дело.

А когда спустя несколько минут локомотив Доронина стал задним ходом осторожно сближаться с составом, Никандр Филимонович был уже у головного вагона и делал Сергею какие-то знаки. Не снимая рук с крана машиниста, Доронин высунулся в окно будки, прислушиваясь к щелчку замков автосцепки тендера и головного вагона.

Затормозив паровоз и включив паровоздушный насос, чтобы пополнить запас воздуха в главном резервуаре локомотива, Сергей быстро спустился по крутой лесенке к главному кондуктору.

– Ну как, Никандр Филимонович, – озабоченно спросил он, – выяснили вы, в чем там дело?

– Все в порядке, Сергей Иванович, – довольно улыбаясь и подкручивая усы, ответил Сотников. – Молодцы вагонники, нашли выход: решили на ходу состав ремонтировать, чтобы не задерживать поезд. Плотники уже погрузили все необходимые им материалы и инструменты. Слесари тоже на своих местах, так что надо быстрее трогаться – и так уже на двадцать пять минут опаздываем.

– Ничего, Никандр Филимонович, наверстаем, – повеселел теперь и Сергей. Повернувшись к Брежневу, стоявшему на площадке паровоза, он крикнул: – Слыхал, Алеша? Вот тебе и выход из безвыходного положения! А ты уж и нос повесил!.,

«ТРИНАДЦАТЫЙ» ЗАПРАШИВАЕТ ГАЕВОГО

В течение последней недели Гаевой от имени Марии Марковны писал Глафире Добряковой особенно часто. То он поздравлял какую-нибудь из ее внучек с днем рождения, то справлялся о здоровье, то интересовался успехами племянниц, учившихся в местном техникуме и часто посещавших тетю Глашу.

Капитан Варгин тщательно исследовал письма Гаевого, но шифра на них пока не обнаруживал.

– Удивительного в этом ничего нет, – успокаивал его майор Булавин, так как капитана снова начали одолевать сомнения. – Гаевой выполняет указания своего хозяина или какого-нибудь посредника, скрывающегося под номером тринадцать, и пишет лишь для того, чтобы дать знать «Тринадцатому», что у него пока все в порядке. Но вы не ослабляйте внимания: не исключено, что вскоре в одном из писем Гаевой донесет ему что-нибудь.

– А пока он, значит, помалкивает, полагая, что ничего существенного на нашей станции не происходит? – спросил капитан, и в глубоко сидящих глазах его блеснули искорки усмешки.