Многослов-2, или Записки офигевшего человека - Андрей Максимов

Значит, Господь (или природа, как кому больше нравится) как бы намекает нам, что познание есть штука естественная, данная нам с рождения. И в конце концов если Творец создал нас такими, то, наверное, и не случайно и не напрасно.

Так что же такое наука?

Открываем словарь. (На конкретный словарь не ссылаюсь, чтобы не забивать голову любезным читателям, тем более что аналогичные выводы можно прочесть в любом словаре.) Читаем: «Наука – особый вид познавательной деятельности, направленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире».

Здорово! Только вот все – неясно. Нет, что такое «познавательная деятельность» – более-менее понятно… Правда, не могу не заметить, что любая деятельность позволяет хоть что-нибудь да познать. Поэтому, мне кажется, не познавательной деятельности не бывает в принципе. Ну да ладно: не будем придираться.

Гораздо интереснее понять, что значит – «объективные и обоснованные знания»? Вот вопрос. Причем, серьезный.

Ответ на него начнем издалека. Давным-давно, почти 500 лет до нашей эры, жил да был такой великий врач по имени Гиппократ. Помимо знаменитой клятвы, которую до сих пор дают все врачи, он придумал еще теорию, согласно которой тело каждого из нас состоит из четырех жидкостей: крови, флегмы, желтой желчи и черной желчи. Эти жидкости (что забавно) назывались «юмор» от латинского «humors» – «влага». Гиппократ считал, что этот самый «юмор» присутствует во всех нас в равных количествах, а заболевание начинается тогда, когда какой-нибудь жидкости становится больше. Значит, что такое лечение? Это попытка уравновесить жидкости.

С точки зрения современной науки, эта теория – абсолютный бред. Но она процветала как сугубо научная – внимание! – много сотен лет. Много сотен лет это учение считалось «объективными и обоснованными» знаниями.

Однако сейчас все более популярной становится теория о том, что поскольку человек на 80 % состоит из воды, то задача врача состоит в том, чтобы зафиксировать состав воды любого человека, когда он здоров, а когда заболеет, надо не лечить отдельные органы, а привести состав воды в нормальный. Пока эта теория кажется глубоко не научной и даже глупой, но кто знает: будут ли так считать лет через сто или даже двадцать?

Для нас эпитет «научный» означает – абсолютно точный и правильный. Мы убеждены: если теория научная – значит, она верная. На самом же деле научные выводы – это как раз те, у которых есть большой шанс быть опровергнутыми. Когда о каких-либо книгах или статьях говорят: «Они не научны» – из этого можно сделать два вывода. Либо это действительно полная ахинея. Либо эти труды опережают науку и через какое-то время будут признаны шедеврами.

Надо помнить, что объективными и научно обоснованными мы считаем те знания, которые в данное время считаются объективными и научно обоснованными. Скажем, в учебных книгах (подчеркиваю: учебных, то есть тех, на которых учат детей) XIV века в России писали следующее: «Если в четвертый день (новолуния) она (луна. – А. М.) будет чиста и тонка, предвещает долгую тихую погоду; если же будет тонка, но не чиста, а словно огненная, это означает сильный ветер, если при этом оба рога месяца одинаковы по виду; если же северный рог луны на ущербе будет более чист, это означает западные ветры». Повторяю для невнимательных: это подавалось как научные знания – и объективные, и обоснованные.

Научным является тот вывод, который ученые в состоянии объяснить в данный момент. Ненаучно – не то, что нельзя объяснить вообще, а то, что не в состоянии растолковать сегодняшняя наука. Как говорится, почувствуйте разницу…

Французский писатель и философ Блез Паскаль замечательно заметил, что высшее проявление разума – это признать, что есть бесконечное множество вещей, его превосходящих. Без такого признания, считал Паскаль, разум просто слаб.

Очень часто можно слышать: «Это не наука, а мистика какая-то». Но мистика – это то, что мы не в состоянии объяснить сейчас. Мобильный телефон или автомобиль для Пушкина были бы мистикой. А для нас – привычное дело. Почти все открытия в науке – это ровно то, что еще вчера казалось мистикой.

Пока же человек не изучил какое-то явление, оно ему кажется странным, и люди склонны приписывать ему невероятные свойства.

В конце XVI века англичанин Уильям Гильберт написал знаменитый труд «О магните». В этой научной работе, в частности, перечислялись свойства, приписываемые этому, в сущности, обычному предмету: «Если положить его (магнит. – А. М.) под голову спящей женщины, он сбрасывает с постели прелюбодейку… он открывает запоры и замки… Будто в Индии существуют какие-то изобилующие магнитом морские скалы, которые извлекают все гвозди из приставших к ним кораблей и останавливают суда… белый магнит может заменить любовный напиток…» И так далее, и далее, и далее. Сегодня мы знаем, что такое магнит, свойства его изучены весьма хорошо. От магнита, изученного наукой, мы не ждем никаких мистических свойств.

Как бы ни развивалась наука, всегда остается очень много того, что она объяснить не в силах. Более того, иногда кажется: чем дальше развивается наука, тем больше необъяснимого. Однако этот факт вовсе не означает, что это необъяснимое необъяснимо в принципе.

В 18 49 году некий человек по имени Вильгельм спросил гадалку: «Буду ли я императором?» И она сказала: «Да! В 1871 году». «Почему?» – удивился Вильгельм. Гадалка улыбнулась и ответила: «Сложи цифры нынешнего года: 1+8+4+9. Получится 22. Прибавь 22 к 1849 – получится 1871. В этом году ты и станешь императором». – «А долго я буду царствовать?» – удивленно и радостно спросил Вильгельм, который а ту пору был принцем и, как всякий принц, мечтал об императорской короне. И снова улыбнулась гадалка: «Сложи цифры того года, когда взойдешь на престол: 1+8+7+1. Получится 17. Прибавь 17 к 1871, получится 1888. Вот до этого года и будешь править и носить имя император германский Вильгельм I».

Предсказание гадалки сбылось! Все историки науки утверждают – разумеется, справедливо, что предсказание это, само собой, научным не является. И они правы… Однако если бы вдруг случилось невероятное и ученые сумели бы раскрыть механизм предсказания, то оно сразу бы стало научным. Разве кто-нибудь может гарантировать, что этого никогда не произойдет?

От нас, простых жителей планеты Земля, наука достойна всяческих слов благодарности.

Мы можем поблагодарить ее за то, что, во-первых, наука продлила нам жизнь. В XVI веке средняя продолжительность жизни составляла около 25 лет. В XVIII выросла до 35, а в конце XIX достигла 50. Нынче продолжительность жизни около 70 лет. И за все это – спасибо науке!

Кроме того, именно наука сделала эту длинную жизнь – удобной. Наука не смогла одарить людей счастьем. Счастье – то есть ощущение гармонии с самим собой и с миром, – как и любовь, как и дружба, как и многое из того, что делает нашу жизнь наполненной, от научных открытий не зависит никак. Люди до нашей эры были точно так же счастливы и точно так же страдали, как и мы. Чувства, заложенные в нас Создателем, настолько прочны, что течение веков их не меняет: и сегодняшняя влюбленная девочка страдает так же, как Джульетта. (Если бы это было не так, на нас не просто не действовал бы Шекспир, а мы бы вообще его не понимали.) Но, без сомнения, наука делает нашу жизнь более удобной и комфортной.

Однако нам есть за что науке и… скажем мягко… попенять. Огромное количество научных открытий посвящено тому, как уничтожать людей. Не вдруг отыщется ученый – да и отыщется ли? – чье открытие человечество никак бы не использовало для уничтожения себе подобных. Даже Эдисон – и тот, оказывается, изобрел электрический стул.

Благодаря науке мы, безусловно, живем куда комфортней и, главное, интересней, чем человек каменного века. Но благодаря науке же мы, жители ХХI века, можем легко себя уничтожить. Причем, в этом деле у нас есть трагический выбор: можно с помощью оружия, которого хватит, чтобы земляне могли много раз покончить жизнь самоубийством. А можно экологию Земли довести до такого состояния, что просто помрем как миленькие.

Странно, но как только люди начали познавать природу, они почему-то со страстью, достойной, прямо скажем, лучшего применения, начали ее менять. Природа сопротивлялась сколь могла, однако человека это ничему не учило. В XVI веке, точнее в 1578 году, инженер Луи де Фуа повернул реку Адур в новое русло. Но понадобилось еще аж два века (!!!), чтобы река окончательно подчинилась воле человека. Тем не менее постоянно встает вопрос об изменении русла каких-нибудь рек.

Люди вообще относятся к природе высокомерно и неуважительно. Великий Аристотель, живший за триста лет до нашей эры, решил систематизировать «братьев наших меньших»: составил список пятисот разных видов животных и тщательно сгруппировал всех их в классы. Так вот – внимание!!! – следующим естествоиспытателем, который столь же серьезно и обстоятельно отнесся к классификации животных, был Джон Рей, живший в середине XVII века. Представляете? Люди чем только не занимались за эти века, – сколько орудий убийств было, например, придумано, – а до животных руки не доходили! Невероятное высокомерие, не правда ли?