Портрет без сходства. Владимир Набоков в письмах и дневниках современников - Николай Мельников

Сантаяна Джордж (1863—1952) – американский поэт, философ и культуролог испанского происхождения.

С. 63 Зейбель Мортон (1901—1964) – американский критик, литературовед; в 1947—1964 гг. – профессор Чикагского университета.

Херси Джон (1914—1993), американский писатель и журналист. Его документальный репортаж о первой атомной бомбардировке, впервые опубликованный в журнале «Нью-Йоркер» в 1945 г. и вскоре вышедший отдельным изданием («Хиросима», 1946), вызвал шумный резонанс в Америке.

Хайман Стенли Эдгар (1919—1970) – американский критик и литературовед, автор нескольких статей о набоковском творчестве. Одна из них, рецензия на английский перевод «Дара» (Nabokov’s Gift // New Leader. 1963. Vol. XLVI. October 14. Р. 21), вызвала ряд нареканий со стороны Набокова. В письме Хайману от 15 декабря 1963 г. Вера Набокова от имени писателя вежливо, но твердо заявила критику: «…мой муж не страдал эдиповым комплексом, мать Федора это не его мать, Зина нисколько не похожа на меня, так как моему мужу хватает вкуса, чтобы не вставлять в свои романы жену <…>. И конечно же, абсурдно приравнивать Кончеева к Ходасевичу, человеку гораздо более старшему, чья репутация утвердилась еще до революции» (SL. Р. 351). Гораздо более высокую оценку получила хаймановская статья о романах «Приглашение на казнь» и «Под знаком незаконнорожденных», которая была опубликована в юбилейном сборнике, посвященном семидесятилетию писателя (The Handle: «Invitation to a Beheading» and «Bend Sinister» // Triquarterly. 1970. № 17. P. 60—71): в своих «Юбилейных заметках» Набоков счел ее «первоклассной» (цит. по: Набоков о Набокове. С. 590).

Поводом для стычки, описанной в письме Уилсона, стала статья Хаймана, посвященная тогдашней американской критике (The Critic as Narcissus // Accent. 1948. № 8 (Spring). P. 187—191); в ней Хайман обвинял многих критиков в чрезмерной субъективности, приводящей к подмене интенций автора домыслами интерпретатора, и в качестве яркого примера подобной подмены приводил «Николая Гоголя» «сюрреалиста» и «цариста-либерала» Владимира Набокова.

Михайлов Павел Александрович (1878—1962) – юрист, в эмиграции – антиквар, близкий знакомый И.А. Бунина.

…дикая брехня про меня – будто я затащил его в какой-то ресторан… – Встреча с Буниным, описанная в набоковских воспоминаниях, на самом деле имела место, что подтверждается, в частности, письмом Набокова, посланным жене 30 января 1936 г.: «<…> C Gare du Nord [Северного вокзала (фр.)] я поехал на аvеnuе dе Vеrsailles посредством метро, так что прибыл с моими постепенно каменевшими и мрачневшими чемоданами в полном изнеможении. <…> Здесь мне дали очаровательную комнату в прекрасной квартире. <…> Только я начал раскладываться – было около половины восьмого, – явился в нос говорящий Бунин и, несмотря на ужасное мое сопротивление, “потащил обедать” к Корнилову – ресторан такой. Сначала у нас совершенно не клеился разговор, – кажется, главным образом, из-за меня, – я был устал и зол – меня раздражало всё, – и его манера заказывать рябчика, и каждая интонация, и похабные шуточки, и нарочитое подобострастие лакеев,– так что он потом Алданову жаловался, что я все время думал о другом. Я так сердился (что с ним поехал обедать), как не сердился давно, но к концу и потом когда вышли на улицу, вдруг там и сям стали вспыхивать искры взаимности, и когда пришли в Кафе Мюра, где нас ждал толстый Алданов, было совсем весело. Там же я мельком повидался с Ходасевичем, очень пожелтевшим; Бунин его ненавидит <…>. Алданов сказал, что когда Бунин и я говорим между собой и смотрим друг на друга, чувствуется, что все время работают два кинематографических аппарата. Очень мне хорошо рассказывал Иван Алексеевич, как он был женат в Одессе, как сын у него шестилетний умер. Утверждает, что облик – переносный – “Мити Шаховского” (отца Иоанна) дал ему толчок для написания “Митиной любви”. Утверждает, что – ну, впрочем, это лучше расскажу устно. После кафе мы втроем ужинали у Алданова, так что я лег поздно, и спал неважно – из-за вина» (цит. по: С Двух берегов. С. 176—177).

С. 64 Варшавский Владимир Сергеевич (1906—1978) – писатель, мемуарист; будучи сотрудником парижского журнала «Числа», был втянут в литературную войну против Набокова, которую вели адепты «парижской ноты», писатели-монпарнасцы, вдохновляемые Георгием Адамовичем и Георгием Ивановым (подробнее об этом см.: Мельников Н. «До последней капли чернил…»: Владимир Набоков и «Числа» // Литературное обозрение. 1996. № 2. С. 73—82). Его перу принадлежит отрицательная рецензия на роман «Подвиг», в которой набоковское произведение объявлялось «очень талантливой, но малосерьезной книгой» (Числа. 1933. № 7/8. С. 266; перепеч. в: Классик без ретуши. С. 95—96). К чести Варшавского, уже к середине 1930-х гг. он пересмотрел свое отношение к творчеству Набокова. В итоговой книге «Незамеченное поколение» (Нью-Йорк, 1956), развивая основные положения своей довоенной статьи «О прозе “младших” эмигрантских писателей» (1936), он предложил глубокое социально-философское прочтение «Приглашения на казнь». Связывая проблематику романа с духом «незамеченного поколения» эмигрантских писателей, Варшавский оценил набоковскую прозу как «единственную, блистательную и удивительную удачу “молодой” эмиграции» (Указ. соч. С. 214).

Чиннов Игорь Владимирович (1909—1996) – поэт русского зарубежья, сформировавшийся под влиянием «парижской ноты», но в зрелом творчестве отошедший от ее поэтики; в США преподавал русскую литературу в Канзасском (1962—1968) и Питтсбургском (до 1970 г.) университетах, а затем в университете Вандербилта в Нэшвилле, Теннесси (до 1976 г.).

Поздравляю… Прилагаю статью Адамовича – В своем послании Иваск поздравлял Чиннова с выходом первой книги стихов, которую на страницах нью-йоркской газеты «Новое русское слово» (1952. 23 марта (№ 14576). С. 8) удостоил похвал Георгий Адамович.

…сборник стихов… — «Стихотворения 1929—1951», выпущенный парижским издательством «Рифма» в 1952 г.

Евангулов Георгий Сергеевич (Саркисович) (1894—1967) – литератор, с 1921 г. в эмиграции, обосновался в Париже, был участником литературных объединений «Палата поэтов» (1920—1921), «Гатарапак» (1921—1922), «Через» (1923—1924); в конце 1920-х – начале 1930-х гг. входил в «Литературное содружество» (Ницца).

C. 65 Терапиано Юрий Константинович (1892—1980) – поэт, критик, мемуарист; активный участник литературной жизни русского Парижа (был одним из организаторов и первым председателем Союза молодых поэтов и писателей; в 1928 г. организовал поэтическую группу «Перекресток», входившую в литературную орбиту В. Ходасевича). К началу 1930-х гг., как и многие другие «перекресточники», попал под влияние Г. Адамовича и «парижской ноты», что, вероятно, сказалось и на его отношении к творчеству В. Сирина. В 10-м номере «Чисел» он опубликовал довольно неприязненный отзыв на роман «Камера обскура»: «Резко обостренное “трехмерное” зрение Сирина раздражающе скользит мимо существа человека. <…> Это лишь волшебство, увлекательное, блестящее, но не магия. Захочешь – и пусто становится от внутренней опустошенности – нет, не героев, самого автора» (цит. по: Классик без ретуши. С. 112). В отличие от многих других писателей-монпарнасцев, со временем пересмотревших свое отношение к творчеству Набокова, Терапиано до конца сохранил к нему неприязнь: об этом говорят и его отдельные высказывания в письмах, и написанный им некролог (В.В. Набоков-Сирин // Русская мысль. 1977. 28 июля. С. 9), в котором содержится немало критических замечаний в адрес писателя.

Марков Владимир Федорович (1920—2013) – критик, литературовед, переводчик; эмигрант «второй волны»; в 1941 г. добровольцем пошел на фронт, тяжело раненным попал в немецкий плен; после войны остался на Западе: до 1949 г. жил в Регенсбурге, затем переехал в США, где при содействии Г.П. Струве стал докторантом Калифорнийского университета в Беркли; до выхода в отставку в 1990 г. – профессор Отдела славянских и восточноевропейских языков и литератур Калифорнийского университета; в многолетней переписке с Г.П. Струве неоднократно обращался к творчеству Набокова. В 1965 г. Марков, в соавторстве с американским поэтом Мэррилом Спарксом, подготовил антологию русской поэзии в переводе на английский язык (с параллельными русскими текстами). На просьбу опубликовать марковские переводы двух его стихотворений, «Каким бы полотном батальным ни являлась…» и «Какое сделал я дурное дело…», Набоков через жену ответил отказом, но затем, по словам В.Е. Набоковой, «неожиданно для самого себя, перевел оба стихотворения сам» и в конце концов дал согласие на публикацию. Выполненные Набоковым переводы стихотворений вошли в антологию. См.: Modern Russian Poetry. An anthology with verse translations edited and with introduction by Vladimir Markov and Merril Sparks. Indianapolis—N.Y.: The Boobs-Merrill, 1967. Р. 478—479.

C. 66 …какой это эпитет (кроме главы о Чернышевском) был цензурован в «Современных записках»… – В книжном издании «Дара» (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952) после посвящения давалось небольшое предуведомление: «Роман, предлагаемый вниманию читателя, писался в начале тридцатых годов и печатался (за выпуском одного эпитета и всей главы IV) в журнале “Современные записки”, издававшемся в то время в Париже». Судя по переписке Набокова с В. Рудневым, из-за придирок редакторов журнала (в первую очередь М. Вишняка), автору романа пришлось пожертвовать отнюдь не одним эпитетом. Так, под давлением М. Вишняка (и по настоятельной просьбе В. Руднева) из журнальной публикации третьей главы была выброшена насмешливая характеристика кумира революционной интеллигенции, «неистового» Виссариона Белинского: «Белинский, этот симпатичный неуч, любивший лилии и олеандры, украшавший свое окно кактусами (как Эмма Бовари), хранивший в коробке из-под Гегеля пятак, пробку, да пуговицу и умерший с речью к русскому народу, на окровавленных чахоткой устах…». «“Белинский, этот симпатичный неуч…” Ну, что Вам стоит или вовсе опустить эти три слова, или заменить слово “неуч” – другим каким-нибудь более мягким (автодидакт? самоучка?). В отдельном издании романа Вы восстановите Вашего “неуча”, а в историю литературы этот эпизод войдет как образец демократической цензуры, а Вы – с ореолом мученика и жертвы», – так уламывал строптивого автора В. Руднев. Ссылаясь на протесты Вишняка, он предложил «облегчить эту фразу, выпустив несколько жестких (действительно) слов, оставив, если угодно многоточия. Было бы так: “Белинский…, любивший лилии и олеандры, украшавший свое окно кактусами (как Эмма Бовари), хранивший в коробке из-под Гегеля пятак, пробку да пуговицу…, поражал воображение” и т.д. Очень советую это сделать и, главное, сейчас же дать мне знать» (цит. по: Звезда. 2002. № 7. С. 184). Именно в таком усеченном виде фраза о Белинском была допущена на страницы «Современных записок» (1938. № 66. С. 29).