Записки безумной оптимистки. Три года спустя: Автобиография - Дарья Донцова

Я заскрипела зубами. Между прочим, я уже сдала в издательство шесть рукописей. Отчего никто не верит в то, что я стану известной писательницей? И только Маруся, обняв меня, закричала:

– Мусенька! Ты гениальнее всех! Я же говорила, что ты затмишь Агату Кристи!

Потом наступил тяжелый год. Каждый месяц я, словно по расписанию, двадцатого числа появлялась в «Эксмо» с новой рукописью. Мне ласково кивали, заключали договор, брали папку, платили деньги и… не печатали книги.

Я пребывала в крайнем замешательстве. Ольга Вячеславовна на все мои вопросы загадочно отвечала:

– Подождите, Агриппина Аркадьевна, нам надо принять решение.

Сыновья издевались надо мной, как могли.

– Я знаю, – хитро улыбался Аркашка, – отчего тебе платят деньги и берут рукописи – чтобы отвязаться, уж больно ты писучая, остановись!

Но меня словно черт толкал под руку. Лента невероятных событий постоянно раскручивалась перед глазами. Первое время я плохо управлялась с «кинофильмом». В комнату входил Александр Иванович и спрашивал:

– Ужин есть?

Я, оторвавшись от бумаги, неслась на кухню, потом возвращалась назад и въезжала в совершенно другую сцену. Пока подогревала котлеты, «механик» спокойно показывал фильм, я не понимала, что же произошло в мое отсутствие, но потом научилась останавливать бег событий.

Через некоторое время стало понятно: герои мне совершенно не подчиняются, делают что хотят. Я же могу принимать участие в ситуации только как одно из действующих лиц: Даша, Виола, Лампа или Иван Павлович.

Если вы прочтете все мои детективы, то ни в одном не найдете фразы типа: «Пока я спала, Маша поехала в магазин, там она встретила Лешу. «Привет!» – сказала дочка» и так далее. Я могу описывать только то, что вижу собственными глазами. Вот и сейчас сижу в своей комнате, дверь закрыта, собаки спят на кровати, уютно горит настольная лампа, на тумбочке стоит моя любимая чашка, украшенная изображением кошек… Одним словом, я вполне способна сообщить вам все мелкие детали интерьера кабинета, но то, что происходит в данный момент в гостиной, от меня скрыто. Догадываюсь, конечно, как проводят время домашние, но точно-то не знаю, меня там нет. Так и с книгами.

Меня часто спрашивают, откуда мне в голову приходят сюжеты, у меня нет ответа на этот вопрос. Вот представьте себе видеомагнитофон, который демонстрирует фильм Антониони. Кто гениальный? Видик или Антониони? Бытовой прибор всего лишь ретранслятор. И я, наверное, очень на него похожа. Просто «втыкаюсь» куда-то и имею перед глазами картинку. Мне очень трудно объяснить вам, как происходит процесс, слов не хватает. Только сейчас я поняла, что имел в виду Валентин Петрович Катаев, когда говорил про голос, который нашептывает ему на ухо новую книгу.

Начиная работу над очередным детективом, я просто превращаюсь в одну из своих героинь и начинаю жить ее жизнью. Порой возникают комичные ситуации. Если Даша Васильева, большая любительница «Макдоналдса», закусывает в этой харчевне, у меня потом болит желудок. Евлампия Романова существо болезненное, у нее частенько случается простуда, так вот я, превратившись в Лампу, мгновенно принимаюсь кашлять и чихать.

В августе прошлого года мы жили на съемной даче в Переделкине. Готовить еду не хотелось, и я, долго не раздумывая, купила абонемент на посещение столовой Дома творчества. Где-то около трех часов дня мои домашние закричали:

– Эй, хватит над бумагой чахнуть, пошли харчиться.

Я вынырнула из рукописи и в задумчивости подошла к шкафу. Помню свое удивление: надо же, на улице ледяной декабрь, а у меня из верхней одежды лишь пуховик, довольно короткий, просто кургузый.

Решив утеплиться, я влезла в длинные шерстяные брюки, свитер, натянула куртку, шапку, варежки и вышла во двор.

Домашние уставились на меня во все глаза. В воздухе колыхалась липкая жара и ощущался неприятный запах гари – под Москвой тлели торфяники. Аркадий, одетый в майку и шорты, очнулся первым.

– Мать, – строго велел он, – ступай назад и немедленно переоденься! Зима в твоем дурацком детективе, а у всех россиян давно лето: птички поют, грибочки растут, травка зеленеет, солнышко блестит!

Если у меня на тумбочке лежит рукопись про Дашу, то это гарантия того, что я потрачу кучу денег. Даша Васильева, получившая наследство барона Макмайера, разбрасывает доллары направо и налево, я не имею такой возможности, сама-то никогда не получала бешеные миллионы. Но совершенно бесполезно останавливать себя в момент написания книги про Дашу. Теперь я знаю: лучше всего в эти дни вообще не ходить ни в какие магазины, кроме булочной, там-то много не израсходуешь.

Потом в моей жизни начались недоразумения. Дело в том, что в моих книгах главные герои носят имена реальных людей. Аркадий и Маша – это мои собственные дети. Но «книжные«отпрыски Даши Васильевой и настоящие Кеша с Марусей все-таки не похожи.

Когда вышла первая книга, Маша на меня обиделась и сказала:

– Ну вот! Сделала из дочери грязнулю! Вечно у нее беспорядок в комнате.

– Всем же понятно, что «книжная» Маша придумана, – отбивалась я, – она просто слегка напоминает тебя.

– И чипсы я никогда в кровати не ела, – не успокаивалась Маня, – терпеть их не могу, лучше соленый помидорчик!

– Не переживай, детка, – утешала я девочку, – все близкие знают, что сходство между той Машей и тобой чисто внешнее.

Потом у нас появился компьютер, программа Ай-си-кью, мои фанаты, невесть где раздобывшие номер, толпой ввалились в «Асю», и первое, о чем они спросили Марусечку, было:

– Маня, скажи, какие чипсы ты больше всего любишь есть в кровати?

Бедная Маня, решив не выпадать из образа, скрипнула зубами и пошла в магазин изучать марки чипсов.

Я только похихикала, я еще не знала, каких демонов выпустила наружу.

Затем произошло невероятное. Как-то вечером Кеша, придя домой, заглянул в кухню и хитро сказал:

– Мать, иди в прихожую, кое-что покажу.

Я отложила тесто и с тревогой воскликнула:

– Опять нашел на помойке кошку!

– Не-а, – усмехнулся сын, – это не кошка!

– Собака! – возмутилась я. – О господи! Опять придется пристраивать по знакомым.

– То, что ты сейчас увидишь, не принадлежит к животному миру, – обнадежил меня Кеша, – и я это не с помойки привел!

Слегка успокоившись, я пошла за ним, очутившись в прихожей, удивилась. Возле входной двери стояла девушка, очень худенькая, в брючках.

– Что же ты держишь гостей на пороге? – упрекнула я сына. – Ну-ка познакомь нас.

– Ты ее великолепно знаешь, – захихикал Кеша, – ну просто как облупленную.

Я попыталась разглядеть лицо незнакомки, в прихожей горело только одно довольно тусклое бра. Наверно, это кто-то из выросших дочерей наших приятелей, если Аркашка уверяет, что мы отлично знакомы…