Русская Доктрина - Андрей Кобяков

Возрождаемой России нужна как минимум полузакрытая сеть здоровой, патриотической элиты, нацеленной на развитие страны и воссоздание империи. Сеть, которая будет существовать параллельно с органами государственной власти, подстраховывая их и восполняя их недостатки. Здесь будет храниться и творчески переоткрываться смысл нашей цивилизации. В существовании смыслократического сетевого сообщества – залог сплоченности патриотических, динамичных сил, страховка от бюрократизации и выхолащивания Русской доктрины. И залог того, что Россия сможет не только молниеносно реагировать на изменения ситуации, но и предугадывать их.

В этом варианте сетевые структуры работают в одной связке с иерархическими. Общность обеспечивается идейным единством, общей целью. Сети должны стать лабораториями для создания и отработки инноваций в бизнесе, технологиях, политике, социальных практиках. Сети, а не мертворожденное и искусственное “гражданское общество”, позволят реальному обществу организоваться и доносить свой голос до государства. Таким образом возникнет симбиоз иерархии и сетевых структур, адекватный современному миру, нацеленный на развитие и замену старых отживших структур новыми.

Очевидно, что, говоря о сетевом пути разрешения национального кризиса, мы имеем в виду Культуру с заглавной буквы. Фактически сетевая самоорганизация реальной элиты, смыслократического слоя России и русского мира – не партийная, не орденская в прямом смысле, не исключительно религиозная (хотя “православный фронт” должен занять в сетевой иерархии свое место, важнейшее и ключевое) – это процесс не политический, что было бы явным заужением его значения, а процесс воссоздания Культуры с заглавной буквы. В самом зарождении сетевой смыслократической иерархии уже содержится зародыш новой Большой Культуры и выявляются первые черты будущего большого стиля.

Итак, нам необходимо сформировать сеть, затем нарастить ее до уровня клетчатки, которая прочно соединила бы разодранную ткань сверхнациональной русской Культуры. Со временем из этой “клетчатки” вырастет иерархически соподчиненная система органов, целостный и сложный организм, у которого будет своя “голова”, концентрирующая в себе самую сложную и действенную энергию всей системы – смыслократическую. Пока же на уровне плоской сети энергия будет распределяться между ячейками примерно поровну.

Необходимо сформировать сеть, затем нарастить ее до уровня клетчатки, которая прочно соединила бы разодранную ткань сверхнациональной русской Культуры. Со временем из этой “клетчатки” вырастет иерархически соподчиненная система органов со своей “головой”, концентрирующей в себе самую сложную и действенную энергию всей системы – смыслократическую.

4. Аристократия “смысловиков”

Все европейские культуры, в том числе русская, пережили за последние несколько веков упадок традиционной аристократии. Видимая власть перешла в руки третьего сословия: хозяевами жизни стали бакалейщики, трактирщики, рыночные торговцы и лавочники. Бывшие аристократы, чтобы держаться на плаву, переделались в банкиров и адвокатов. (В конце XIX – начале XX вв. можно было еще стать профессором или писателем, но нынешняя реальность отрезала и эту возможность: сегодня и профессор, и писатель, чтобы реализовать себя, должны быть по совместительству бизнесменами.)

По выражению западных идеологов сетевой постмодерной культуры, нации во второй половине XX века стали “телевизионными”. Имеется в виду отсутствие каких-то иных соединяющих европейские нации скреп, кроме единой национальной телепрограммы. Однако это явное преувеличение. Правда здесь в другом: телевидение как передовой и наиболее убедительный инструмент массовых коммуникаций стало необходимым средством подтверждения своего статуса для квазиаристократии современных обществ, для их “знати”.

Только сетевые структуры способны покончить с противоестественной диктатурой массмедиа, спекулирующей на идеях национального консенсуса, трактующей демократию как зрелище, а народ как зрителей и болельщиков на стадионе. Через сетевые структуры, альтернативные классическим политическим и административным вертикалям, должно начаться формирование не только политической, но вообще всякой элиты, новой реальной “русской знати”, доказывающей свою пригодность не через финансы в чистом виде, а через способность аккумулировать и направлять в действенное русло всевозможные ресурсы, в первую очередь на поддержку сетей, поддержку реально работающих “надындустриальных общин”. Общество само выстраивается из безликой толпы в правильные пирамидальные “клинья” – сетевое же сообщество налаживает взаимопонимание между этими “клиньями”, между объективно складывающейся элитой нации в противовес манипуляционной псевдоэлите. Человеческий капитал, творческие силы нации в противоположность криминальному или “приватизационному” капиталу – эффективный критерий состоятельности формируемой “знати”.

Через сетевые структуры, альтернативные классическим политическим и административным вертикалям, должно начаться формирование новой элиты, доказывающей свою пригодность через способность аккумулировать и направлять в действенное русло всевозможные ресурсы

Очевидно, что русская “знать” XXI века – это люди, приникшие к основаниям русской Культуры, черпающие оттуда вдохновение для созидания на благо России в настоящем и будущем, готовые пожертвовать собой и своим личным интересом во имя России. При этом они люди современные, способные к усвоению высоких технологий и опирающиеся на поддержку активной части нации, “решительного меньшинства”. Новая “знать” станет живым, постоянно обновляющимся слоем, не боящимся конкуренции, а приветствующим ее – поскольку выдвижение новых сильных боеспособных “рекрутов” будет способствовать усилению всего слоя, сплоченности его действий и его целеустремленному росту внутри государственной иерархии.

В Русской доктрине мы так или иначе подчеркиваем значение этого нового слоя – аристократии “смысловиков”, или “смыслократии” – в самых разных сферах: в политике, в хозяйстве, в области управления, в делах построения новейших предпринимательских моделей и корпоративных союзов, в области безопасности, обороны, правопорядка. Сейчас же остановимся на роли “смыслократического” слоя в воссоздании Большой Культуры будущей России.

Большая Культура должна стать идейно-творческим очагом нового стиля. Большой стиль[17] является не внешним и случайным оформлением цивилизации, но выражением ее внутренних процессов, запечатлением духа цивилизации и ее исторического становления в разнообразном “материале”. Из истории известно, что своего рода материнской средой всякого большого стиля (то есть такого стиля, который становился магистральным выражением духа эпохи и Культуры), задающим его основные параметры началом обычно являлась архитектура. Архитектура овеществляет духовную структуру цивилизации в зданиях и градостроительстве. Для русской традиционной архитектуры было характерно, во-первых, усвоение достижений большого стиля Византии, во-вторых, формирование ряда оригинальных приемов и решений.

Большая Культура должна стать идейно-творческим очагом нового стиля. Большой стиль является не внешним и случайным оформлением цивилизации, но выражением ее внутренних процессов, запечатлением ее духа и становления в разнообразном “материале”.

По мнению ряда экспертов Русской доктрины, ориентиром большого стиля для будущей России может послужить эпоха ранневизантийской архитектуры IV–VI вв. (особенно строительная программа Юстиниана, ярчайшим символом которой стала Святая София в Константинополе). По общему признанию историков архитектуры, это одна из самых необыкновенных, творческих в технологическом отношении эпох. Характерной чертой византийского стиля была жесткая связь между строительными технологиями и философско-богословскими концепциями. Такая символическая связь позволяла осмыслить проектировочно-строительный арсенал как материал для моделирования сакрального пространства, нацеленного, в свою очередь, на духовно-психическое развитие человека.

Архитекторы Византии называли себя “механиками”. Этим подчеркивался основополагающий принцип архитектурной традиции: связь между функцией, конструкцией и обликом здания. Известно, что эклектика приводит к нарушению данного триединства, новой же версией эклектизма в современной архитектуре является так называемый “постмодернизм” (Мур, Дженкенс и др.). Кстати, именно архитектурный постмодернизм возник первым, затем уже породив философский, литературный, художественный и т.д. Современный цитатный, постмодернистский стиль в архитектуре по существу является вырождением традиционной стилистики, восходящей именно к Византии, а от нее ветвящейся далее уже в “романском стиле” (X–XII вв.), арабской архитектуре VII–XIII вв. и т.д. У постмодерного стиля нет будущего, поскольку он нацелен не на реальные процессы творческого порождения новых функциональных и конструктивных решений, а на перетасовку и бесконечное цитирование старых решений. По счастью, попытки постмодернистов прорваться на российский архитектурно-проектировочный рынок в 1990-е годы натолкнулись на сопротивление муниципальных органов и нежелание потенциальных заказчиков связываться с подобным “изыском”. Вместо этого стал развиваться коммерчески ориентированный “исторический” стиль, вписывающий новые здания в уже существующую городскую среду. Данный стиль по самой своей сути носит служебный, поверхностный, зачастую декорирующий характер и приемлем лишь для решения локальных задач.