Крепитесь, други! - Астра

Двадцатого мая был жаркий солнечный день. На радость Шурочкиным цветам, навстречу живому весеннему теплу и свету в обеих комнатах были распахнуты все окна, но зато стоило отворить дверь, как все бумаги, словно стая голубей, с шумом летели со стола. Народу в комнатах было немного, все бросились зарабатывать «сумасшедшие деньги», дело пошло бойко, клиентам понравилась необременительная помесячная плата за право мозолить глаза прохожим в течение полугода и долее. В шестом часу вечера, когда солнечные лучи по-летнему освещали и первую комнату тоже, здесь находились только Шурочка и Максим Петрович.

— Алло! — Шурочка в очередной раз сняла трубку. Ей по прежнему часто звонили, и даже отлучки на «сумасшедшие деньги» не повредили ей в глазах постоянных партнеров, она умела улестить любого из них сладко-услужливой скороговорочкой. — Алло! Ах, это вы, господин Истребитель! С возвращеньицем. А мы-то за вас болели, болели…

— Спасибо. Ладу можно к телефону?

— Она здесь редко бывает. Одна я вам верна, замечаете?

— Я звонил ей домой, сказали, что она здесь.

— Значит, едет, не буду же я вас обманывать. А вообще-то, незаменимых нет. Может, и я… пригожусь?

— Если вы настаиваете…

— Уже лучше, дорогой Истребитель. Даже сердечко забилось, чувствуете? А у вас?

— Нда… вроде есть.

— Ну и что передать нашей с вами Ладе?

— Я подъеду к вам в шесть часов. Посигналю снизу. Передадите?

— В последний раз. А на теплоходе с нами хотите отдохнуть? Мы приглашаем вас и Николая.

— И Николая? Интересно. Когда же?

— В субботу.

— Отличная мысль.

— До встречи, — мяукнула Шурочка самым нежным и многозначительным голосом.

Лада появилась через несколько минут. Многочасовые занятия с утра, разучивание нового произведения для конкурса, а главное, игра с оркестром, которую устроила для нее прежний педагог, занимали весь день и требовали денег. Как ни крутись, бросить работу было невозможно. Но она не уставала. Ей даже нравилось, убежав от ревнивой арфы, мчаться на фирму, встречаться с умными молодыми директорами, думать, мечтать и отчаянно ждать Игоря. А ту сумму мать спрятала далеко-далеко, в пакет, на антресоли, про черный день, не доверяясь ни банкам, ни сберкнижке, ни обещаниям сладкоголосых фондов.

Сейчас она вернулась с Комсомольского проспекта. Напевая, сделала ксерокопию договора, отдала подлинник в бухгалтерию и собралась было уходить, когда Максим Петрович повернулся к ней в своем вертящемся кресле.

— По-моему, Лада, вами кто-то интересовался.

— Кто, не записали?

— Спросите у Шуры.

— Шура, мне…

— Ах, верно, совсем заработалась, из головы вон, — Шурочка очумело потрясла кудрями. — Игорь твой прилетел, подъедет к шести часам.

— Куда подъедет? — вскрикнула Лада.

— Сюда, сюда, не обмирай. Прямо к дверям. Посигналит тебе.

Лада посмотрела на нее как на преступницу. До шести оставалось четверть часа. Словно ребенок, она встала у окна и принялась ждать.

Сигнала не было, они увидели друг друга издали. Мгновение ока она очутилась внизу. Ее место у окна заняла Шурочка.

— Прилетел, сокол ясный, — с деревенской завистью заговорила она про себя, чуть слышно. — Хороший какой… Встретились, голубки. Ух, ты, шаль какую привез, укрыл всю. Персидскую. Ну, погоди, тихоня… — она воровски оглянулась на Максима Петровича и громко стукнула о подоконник первым попавшимся цветочным горшком.

Игорь вскинул глаза. Они увидели друг друга. Рыжая, румяная, белая как пышка, она приложила ладонь «к козырьку» и помахала у виска. Получилось игриво и двусмысленно.

«Говорит Роберт Кофман. Добрый день. Алекс, позвони мне, пожалуйста. Твой мобильный не отвечает», — провещал автоответчик.

Алекс набрал телефон.

— Роберт? Привет. Я, Алекс. Какие проблемы?

— Маленькие сомнения и опять в отношении «Каскада». Я договорился с госпожой Щербатовой о наружной рекламе и жду ее не раньше следующей недели. Но сегодня состоялся еще один разговор о том же с мужчиной из того же агентства. Речь шла о гораздо большей сумме. Я встревожен. Накладки накладками, но с этим «Каскадом» уже была неприятность. Мы платим наличными. Вы меня понимаете?

— Ему назначена встреча?

— Да, он настоял на своем визите завтра в десять часов утра.

— Пропуск заказан? На чье имя?

— Сейчас. Пожалуйста. Деревянко Станислав Романович.

— О'кей. Все отлично, Роберт. Оставь сомнения, et cetera….

— В самом деле? Я могу быть спокоен?

— Вполне.

Алекс провел руками по волосам и бородке. Усмехнулся, качнул головой, взял мобильник.

— Грач? Алекс. Наш «артист» опять играет в разбойников. Завтра к десяти часам он придет на Октябрьскую, к дому номер два по Ленинскому проспекту. Это у метро, в самом начале. Возьмите его по-тихому, вложите ума, но не перестарайтесь. Он талантлив и мечется, а мы предложим ему широкое поприще как раз в его вкусе.

— Будь спокоен, Андреич.

Накануне Виктор наутюжил брюки до острой стрелки, и до блеска начистил ботинки. В немецкое представительство в кроссовках не ходят. Ночь спал хорошо, но пробудился с рассветом. Что-то горело в груди правее сердца. Он привычно размялся, разбил в сковородку три яйца, растворил в чашке кофе. «Все хорошо, — убеждал он себя, — Ведь Толику было хуже, а обошлось. Небольшое волнение способствует успеху, зато страх делает из мыслящего субъекта дрожащий объект. Не поддаваться! Все в порядке. Часов в двенадцать я вернусь и сам посмеюсь над глупыми мыслями».

Спускаясь по лестнице, он не выдержал и оглянулся на свою дверь. Ничего, ничего. Извилист путь Реки к Океану, но нет проще Океана. Великие дела ждут его.

С запасом в десять минут он вышел из метро и свернул направо. Главное, пройти охрану. Вчера он нарочно стоял внизу, наблюдая, как они просматривают паспорта. Бегло, в полглаза. Его фотография в паспорте вклеена мастерски и продавлена печатью «паспорт СССР» с помощью скрепки и плоскогубцев. Не спеша, слушая гулкие удары собственного сердца, Виктор прошел мимо троллейбусной остановки и вдруг увидел Митяя. И тот увидел его. Но не рванул в сторону, а с удивлением похлопал глазами.

— Привет! Вот это встреча!

— Да, встреча, — зловеще произнес Виктор. — Ну и где же ты пропал? Где мои деньги?

Митяй не смутился.

— Я заходил много раз. Это ты пропал. У фирмы проблемы с арендой, но деньги твои с процентами в целости-сохранности, можешь получить хоть сейчас. Видишь джип? — он указал на машину, стоявшую недалеко от входа в нужное ему здание. — Теперь они в машине работают. Пойдем, сам убедишься. Вот встреча-то! Вот счастье!

Виктор сердито шагнул в том направлении. В машине, действительно, сидел Ярослав в наушниках, спустив на подножку одну ногу, в сумраке салона мерцал экран.

— Привет, — кивнул он. — Желаете взять проценты или всю сумму сразу?

— Все сразу. Но у меня всего пять минут, — сказал Виктор.

— Большего и не требуется. Ваши деньги давно ждут вас.

Виктор вскочил внутрь. Митяй остался стоять, спрыгнул с подножки и Ярослав. Дверца захлопнулась. Он оказался между двух плотных ребят. Сидящий на переднем сидении человек медленно повернул голову. Виктор увидел близко восточно-русские глаза, мощный подбородок.

— Грач! — прошептал он, холодея.

— Здравствуйте, Виктор Владиленович.

… Часа через три его подобрали в сорока километрах от города по Ярославскому шоссе. Он был сильно избит, в синяках и кровоподтеках, одежда висела клочьями, ни денег, ни лилового паспорта при нем уже не было. Как не было и телесных повреждений, даже зубы оказались на месте. Он не рассчитывал, что его может хоть кто-нибудь подвезти, но едва вышел на обочину и поднял руку, как возле него тормознул светлый «жигуленок». За рулем сидела молодая женщина.

— Садитесь. Что с вами стряслось?

— На меня напали, — простонал он. — Отобрали деньги, документы. Я артист драматического театра.

— Я довезу вас, — сочувственно отозвалась женщина.

Понемногу он пришел в себя, рассказал ей, что возвращался со съемок домой на машине, что его догнали какие-то люди на двух «мерседесах», остановили, вытащили из машины… он остался без денег и документов, не говоря уж о машине… Она молча кивала головой. На ней был прекрасный брючный костюм, на правой руке светилось обручальное кольцо. Полный благодарности, он пошутил о странностях судьбы, о романтическом знакомстве на большой дороге. Она улыбнулась. Они мчались уже по Проспекту Мира.

— Ваш дом с левой стороны? — спросила она.

— Откуда вы знаете? — удивился Виктор.

— Вы назвали Кулаков переулок.

— Разве?

Этого он не говорил. Он даже хотел выйти заранее, чтобы не затруднять даму поисками его дома. Или забыл? Они развернулись под Крестовским мостом, проехали в обратном направлении и свернули в его переулок. Виктор молчал. Миновав пряничную лукойловскую постройку, машина остановилась возле его дома.