Четвёртый поросёнок - Сергей Калашников

— А что же Вадим Петрович? — спросила Маруся, чтобы отвлечь Дару.

— Уехал он в город с утра. Ничего ведь не предвещало, что начнётся. Не надо ему пока знать.

— Конечно — не надо, — горячо поддержала бывшая ученица. — Вот родим, тогда…

Устроив пассажирку в салоне, Яга шустро запрыгнула в кабину и взлетела. «С Ксаверием попрощаться забыли», — подумалось Марусе, которая считала схватки, — «так он не обидится — с понятием».

— Как вы там, Марусь? — Яга закончила переговоры по рации и подмигнула Даре.

— Через три минуты, по пятьдесят секунд.

— Поняла, — спокойно кивнула Яга. — Михалыч уже ждёт.

— Это плохо? — устало откидываясь на спинку, спросила Дара.

— Это хорошо, Дара Руслановна! Скоро будете держать на руках маленькое чудо.

— Скорей бы, — ответила та еле слышно.

Маруся ходила перед палатой, сжимая кулаки. Третий час пошёл, как Дару внесли сюда на носилках, а её просто взяли и выставили. Мол, своих хватает, тем более, что образования у неё нет. На правду не обижаются, да и какая разница, что она чувствует. Лишь бы с Дарой всё было хорошо!

Вот пока ходила тут, заодно про капитана вспомнила. Что записки не оставила, визоры не прихватила, да хотя бы в свой старенький мобильник могла б его контакт забить. Можно, конечно, Нах-Наху позвонить, у него папаша любого пробить может, но только позже. Зачем ребят волновать раньше времени. Да и совсем не хочется поднимать кипеж из-за такой ерунды.

Из палаты выглянула миловидная девушка в колпаке и маске, болтающейся на одном ухе, и приветливо спросила:

— Ты Маруся?

Кивнула, так как голос внезапно пропал.

— Зайди.

И сразу до неё донесся плач ребёнка, и внутри разлилась такая радость! Поспешно напялив на себя протянутый акушеркой халат, прошла прямо к родильной кровати, где лежала Дара, придерживая у груди ещё не обмытое красненькое существо.

— Знакомься, Ева, это Маруся, — сказала довольная мамочка. И уже другим тоном: — визоры я не взяла, сообщи всем, ладно? И Вадиму. И… спасибо тебе.

Маруся кивнула, уточнять, кому — всем, не стала. Просто отправила сообщение всей снайперской группе: «Дара Руслановна родила маленькую Еву». А потом уже попросила Мелкую передать новость Вадиму. Уж разберутся с Нах-Нахом, как его найти.

С Дарой она просидела еще два часа — ранний послеродовый период опасен кровотечением, потому роженицу некоторое время держат в родильном. Говорили обо всём, Маруся даже призналась, что замуж выходит.

— За капитана? — спросила та.

Вот откуда все знают? Даже не удивишь! Но всё равно приятно. Маруся улыбнулась во весь рот: «Ага».

— Рада за тебя, то-то ты вся светишься!

— Нее, это я из-за Евы.

— Из-за Евы ты по-другому.

Не стала спорить. Уж что-что, а видит Дара куда больше, чем остальные — в их группе это известно.

Потом, уже когда мать и ребенка перевели в послеродовую палату, Маруся побежала в город — чтобы найти Ксаверия, да забрать оставленный в кузове тючок с детскими вещами.

Тот еще не доехал, и она ругала себя последними словами, что не взяла параплан. Без него — как без рук. Так бы долетела, встретила на полпути. А теперь — сиди у дороги, глотай пыль, да вдаль смотри. Вспомнила, что голодная, с утра не ела, но боялась пропустить грузовик — вот-вот покажется.

Через десять минут, попеняв Ксаверию, что так медленно плетётся, бегом вернулась в больницу. Да только к Даре её не пустили. Мол, поздно уже, шастают тут всякие, да и не одна она — с мужем. Но вещи передать не отказались.

Пора было возвращаться домой, а вот как?

На такси коптерское у неё денег не хватит. Тревожить Ягу совестно — что такого срочного, если с утра можно сесть на попутный грузовик до Нифонтовки? К дяде Ляпе обратиться, так то же самое. Не семеро ведь по лавкам ждут её, непутёвую, а один капитан.

Так и брела по городу, поглядывая по сторонам, не встретится ли кто знакомый. Стемнело, тускло горели фонари, освещая дома, работали ещё не закрывшиеся кафешки, откуда тянулись дразнящие запахи готовой еды. Только просить ни у кого сегодня не хотелось, да и к знакомым заходить. Хотелось только скорей вернуться к своему капитану, ощутить крепкие объятия, увидеть его чуть насмешливую улыбку.

Навалилась усталость, даже винтовка чувствительно оттягивала плечо. Вот лучше б её забыла, чем параплан!

И что теперь капитан скажет? Этот вопрос она уже раз сто себе задавала, и все сто раз отмахивалась. Нельзя об этом думать, а то совсем хреново на душе. Потому что кругом она неправа, и ничего с этим поделать не может.

Никого так и не встретилось, но Маруся всё бродила, обойдя, казалось, уже весь город. В такие минуты многое передумаешь о себе — кто ты вообще в этой жизни, и кем хочешь быть, кроме как женой капитана. Засесть дома и воспитывать детишек? Конечно, ей этого хочется, детей, в смысле, но надо же ещё что-то делать. Иначе многому ли она сумеет научить чад своих?

А что она умеет? Воевать? Если понадобится — да. Сможет. Но строить на этом жизнь не хочется, тем более — пока портал закрыт, воевать-то и не с кем. Куда занятней роды принимать. Рожать-то никогда не перестанут, пока люди есть. Вот права Яга — даже в войну этим занимались — слышала в роддоме о том, сколько в эти самые дни новых людей появилось. Настоящий бум.

Но вот только правильно её выставили из родовой — образования нет. Пойти учиться? А куда — к тому же Михалычу? А преподаёт ли он где? Или только при больнице работает? Узнать надо. Неплохо бы у него поучиться. Только вот не в городе работать, а принимать вызовы и лететь на дом. И лучше не на параплане, а как Яга — на своем коптере. И быстрее выходит — а в этом деле иной раз дорога каждая минута — и с собой можно возить всё необходимое. Но кто ей коптер раздобудет? У капитана просить — так нет у него лишнего. Да и тот, что есть, явно для какого-то дела даден. Заработать — когда еще получится. И потом, летать на нём — тоже выучиться надо. Куда ни погляди — а ничего вот так сразу у неё не выйдет. Значит, получится постепенно, просто всему этому нужно обязательно выучиться и заниматься своим делом.

Решено, станет акушеркой! Нравится ведь ей это дело. Да и не просто акушеркой, а фельдшером ещё, чтобы всех лечить. Особенно деток.

Сегодня же расскажет Василию о своих планах. Интересно, что-то он ответит?

Очнулась и поняла, что стоит на набережной уже неизвестно сколько, и основательно продрогла на свежем ветру, дующем с океана.

Пришлось отругать себя за тупость — вот чего дурью маялась и время теряла, когда кругом столько людей, к которым можно обратиться за помощью… Дотянула вот до полуночи. Оставалась топать домой к Ольге Петровне. Заодно узнает о планах на завтра, вдруг будет по пути.

Дом нашла быстро, отстроилась Яга на старом пепелище, а где живёт первая торговка Прерии — это всякий знает. Сильно обрадовалась, увидев в окошке свет — не придётся будить людей среди ночи.

Постучала.

Младший сын Яги — Василий, распахнул дверь и посмотрел не столько удивлённо, сколько обрадованно:

— Маруся, заходи! — скомандовал бодро. Спать он, похоже, еще не собирался.

— Привет, Вась, а где Ольга Петровна? Спит? — она прошмыгнула на кухню, села за стол, обняв себя руками. Подумала и сняла винтовку, прислонив к стене.

— Какое спит! — Василий тут же выложил на стол кусок холодной буженины, хлеб и кружку киселя. — Улетела вечером на Лесопилку, а оттуда ещё куда-то, обещалась завтра днём заглянуть.

Маруся кивнула, отпила немного, а есть не смогла, хотя с утра крошки во рту не было. Вот не лезло ничего.

— Рассказывай! — парень уселся напротив, положив локти на стол, посмотрел пристально.

— Пустишь переночевать? — попробовала усмехнуться.

— Уже пустил, — отмахнулся он. — Ты лучше не тяни, а сразу начинай.

— Что начинать? — притворилась непонимающей.

— Говори, что стряслось, да не ври. Врать тебе, Маруся, не нужно! У тебя в жизни и без выдумки всегда случается куча интересного.

— Ну чего пристал? Утром уйду.

— А того. Нравишься ты мне, вот чего.

Испуганно на него взглянула и поняла, что не шутит.

— Я замуж на днях выхожу!

Он усмехнулся:

— Проходили! Не успеешь глаз на девчонку положить, а какой-нибудь сопляк её у тебя из-под носа уводит.

— Не сопляк он. А капитан разведчиков.

— Ну-ну, не горячись. Да я вообще не в том смысле. Ты мне просто как человек нравишься, — выкрутился Василий, — так что по-любому — рассказывай.

Подумала Маруся, да и выложила всё. Как у Дары роды начались, как параплан забыла дома. И что вернуться надо было вечером, а теперь на попутке утром придется ехать, да только к завтрашнему вечеру домой и поспеет.

— А что — ждут?

Кивнула потеряно и сжала губы. Проняло вдруг от Васькиного сочувствия. Залпом допила кисель — легче стало.