Боевой вестник - Сурен Цормудян

— Ты видел того демона? — поинтересовался Вульдегорн, вернувшись к еде.

— Нет, ваше святейшество.

— И откуда ты знаешь, чей это демон и куда его повезли?

— Во-первых, тогда течение не позволило бы кораблю двигаться на восток. Только к берегам Запретных земель через северные ледяные воды. Ну и во-вторых, вестника, уж тем более боевого, учат слушать все, что слышно, и запоминать из услышанного важное. Я слушал и запоминал.

— Не знаю, как насчет сказочных демонов, — заметил магистр боя, — но в Запретных землях не выживут даже корсары.

— Ой ли? — усмехнулся Тоот.

— Там собачий холод. Выпадают зубы, волосы и ногти, потому что сам вдыхаемый воздух разрушает тело изнутри. И там живут такие твари…

— А как же выжил тот, кто все это рассказывает? Или это выдумки? — Олвин повернулся к Вистигейту.

— Запретные земли недаром так зовутся, глупец! — воскликнул мастер боя.

— А то, что под корсетом девицы, зовется запретным плодом. — Вестник покачал головой. — Однако от этого плода еще никто не помирал.

— Ты издеваешься надо мной? — нахмурился Эдвин.

— Прекратите, будет вам, — досадливо поморщился Вульдегорн. — Не стыдно браниться перед великим магистром?

— Простите, ваше святейшество, — произнес Олвин. — Это еще не все.

— Что же еще? — Старик выжидающе посмотрел на вестника.

— Не далее как вчера встретились мне двое. Они поведали, что видели в лесах Волчьего мыса небольшой отряд огнеглазых. Это молчаливые мангусы. Искусные убийцы, служащие колдунам.

Великий магистр и Вистигейт вдруг тревожно переглянулись, и это не ускользнуло от взора Олвина.

— Кто тебе рассказал об этом? — спросил магистр боя.

Вестник задумался. Отчего этот вопрос возник первым? Почему не спрашивает он, уверен ли Олвин в том, что это молчаливые мангусы? Что вообще все это значит?

— Поллукс и Кастор, — назвал Тоот первые пришедшие в голову имена, хотя точно помнил, что тех двоих звали Штефан и Гнобс.

— И где ты их видел?

«Проклятье, надо было сказать, что не вчера, а раньше это было. Ну да ладно», — подумал Олвин и ответил:

— У Вистиганского водопада. Пара мужиков в годах, на телеге, двигались в Лютецию.

Опять пришлось заметать следы тех двоих, потому как интерес магистр боя проявляет странный.

— Скажи-ка, мой мальчик, — начал великий магистр таким тоном, будто наконец подошел к самому главному. — Рассказывал ли ты кому-либо о демоне короля Хлодвига и о молчаливых мангусах?

— Нет, ваше святейшество. — Олвин мотнул головой.

— Ты уверен в этом?

— Я знаю долг вестника. Любая тайна остается между вестниками. Я искал ближайшую цитадель, но не нашел и решил, что моя тайна должна быть поведана исключительно великому магистру ордена, ибо слишком многое может стоять на кону. О простых людях королевства я не говорю. Конечно, мне могло прийти в голову добраться до самого короля. Но откуда мне знать, что на троне истинный король? Нет веры никому, ваше святейшество. И оттого я здесь. Я умею хранить тайны.

— И ни одна живая душа? — Вульдегорн прищурился.

— Ни одна, ваше святейшество. Даже птица перелетная и мой конь не слышали из моих уст сей тайны.

— Что ж, — великий магистр улыбнулся, — я могу гордиться, что есть еще в зеленом ордене такие люди, как ты, Олвин. Эдвин, будь так добр, открой вон ту бутылку трехсотлетнего торнайского вина. Я почту за честь разделить его с таким вестником, как Олвин, — верным присяге, своему слову. Честь и долг! Отвага и ум!

Вистигейт приподнялся, взял стоявшую поодаль бутыль, оплетенную прутьями, и, откупорив, налил вина в чаши великого магистра и Олвина Тоота.

— Давай же, мой верный вестник, поднимем кубки за то, чтобы в ордене не переводились такие люди, как ты. Да будет так.

Они подняли чаши. Олвин, еще не утоливший голод и жажду после проделанного пути, с жадностью стал пить и, лишь глотая последние капли, заметил, что великий магистр только поднес кубок к лицу, но не пьет, а внимательно смотрит на сидящего напротив гостя.

Тоот медленно поставил опустевшую чашу на стол и с тревогой поглядел на великого магистра. А тот улыбался все шире и шире, безобразно растягивая морщинистое лицо.

— Понравилось ли тебе вино, юноша? — прохрипел он, тихо смеясь.

И вдруг все нутро охватил жар, следом появились колики, задрожали руки. Олвин вскочил, сделал несколько шагов от стола, пошатываясь, и схватился руками за горло.

Эдвин Вистигейт тоже поднялся, ухмыляясь, и шагнул в сторону Олвина, обнажив меч.

— Нет, Эдвин. — Великий магистр поднял руки. — Не надо крови. Терпеть ее не могу еще с Мамонтова острова. Он и так сейчас умрет.

Магистр боя кивнул и убрал оружие.

— Это яд, — прохрипел Олвин.

По губам его заструилась кровь, и он рухнул на пол, весь дрожа.

Роскошное убранство зала плыло перед глазами, словно у пьяного. Но никакое вино не разрывает нутро таким жаром, не сводит жилы судорогами, не грозит мучительной смертью. В висках бешено бился пульс, а из тумана вдруг возникла улыбающаяся физиономия мерзкого старика, который неторопливо приближался к умирающему.

— Одно… скажи… за что… выродок… — стонал Олвин, корчась на полу.

— Никто не должен знать того, что ты здесь рассказал — о демоне и мангусах. И очень хорошо, что ты пришел именно ко мне. Наш секрет останется только нашим.

— Это же измена…

— Да называй как хочешь, глупый вестник. Жаль только, ты не увидишь, как Странствующее королевство станет Гринвельдом, а Гринвельд — Странствующим королевством.

— Мра-азь… — стонал в агонии Олвин Тоот.

— Эдвин, друг мой. — Вульдегорн повернул голову к магистру боя. — Возьми эту бутыль и влей ему еще отравы. Уж больно долго он умирает. Мне его оскорбления порядком надоели.

Вистигейт кивнул, отвернулся и шагнул к столу. Великий магистр снова взглянул на умирающего. Однако тот уже не трясся и не хрипел. Казалось, умер. Великий магистр наклонился. Но… Глаза мертвеца теперь пристально и злобно смотрели на его святейшество, а окровавленные губы улыбались.

— На меня не действуют яды, — сказал вдруг Олвин, и его правая рука взметнулась к шее магистра.

Боль пронзила горло Вульдегорна, и кровь, которую он так не любил проливать, хлынула на его одежды и на безупречно чистый пол. Старик попытался закричать, но вместо крика из рассеченного горла вырывалась лишь струя крови. И чем больше он силился подать голос, тем быстрее покидала его жизнь.

Эдвин Вистигейт повернулся, и в этот миг Олвин Тоот вскочил на ноги. Магистр боя схватился за меч, но убийца взмахнул рукой, и окровавленное метательное лезвие, что разрезало Вульдегорну глотку, вонзилось его соратнику в левый глаз.