Шри Ауробиндо. Духовное возрождение. Сочинения на Бенгали - Шри Ауробиндо

Подобный результат неизбежен при поверхностном, экстравертивном[175] подходе к жизни. Какое-то время асур, переполняемый раджасическими силами, набирается мощи, величия и славы, затем начинают сказываться присущие ему пороки, и все рушится и разлагается. Только в стране, где основными принципами образования являются ценность внутреннего отношения, приверженность высоким идеалам и бескорыстная деятельность, только в такой стране посредством синтеза внутреннего и внешнего, Востока и Запада социальные, экономические и политические проблемы могут найти удовлетворительное и практическое решение. Но мы не сможем приблизиться к этому решению, если будем следовать западному знанию и образованию. Мы должны ассимилировать Запад, твердо придерживаясь принципов Востока. Основа – внутри, ее выражение – вовне. Восприятие западного инструментария может навлечь на нас беду, мы должны созидать, сохраняя свою собственную природу и восточный взгляд на вещи.

IX

Эпизоды тюремной жизни

Эпизоды тюремной жизни

В пятницу, 1-го мая 1908 года, я сидел в офисе «Банде Матарам» [176], когда Шриджут Шьямсундар Чакраварти[177] передал мне телеграмму из Музаффарпура. Из нее я узнал о взрыве бомбы, в результате которого были убиты две европейские женщины. В выпуске «Империи» за тот же день я еще прочитал заметку, в которой верховный комиссар полиции заявил, что знает виновников убийства и что они будут скоро арестованы. В то время я и не предполагал, что являюсь основным подозреваемым и что, по сведениям полиции, я был главным убийцей, зачинщиком и тайным руководителем молодых террористов и революционеров. Я не знал, что тот день будет окончанием очередной главы моей жизни, что впереди у меня год тюремного заключения, в течение которого оборвутся все мои отношения с людьми, и что целый год я буду жить отвергнутый обществом, как зверь в клетке. А когда я снова вернусь к жизни общества, то это будет уже не прежний Ауробиндо Гхош, а другой человек, новое существо с новым характером, интеллектом и жизнью, вступающий на новый путь действия, берущий свое начало в ашраме в Алипоре[178]. Я уже говорил о годовом заключении. Правильнее было бы говорить о годе, прожитом в лесу, в ашраме, в убежище отшельника. Долгое время до этого я пытался добиться непосредственного видения (сакшат даршан[179]) Господа, питал страстное желание узнать Создателя, Всевышнего (Пурушоттама[180]) как своего друга и господина. Но из-за многих тысяч мирских желаний, привязанности к многочисленным делам, глубокого мрака неведения мне никогда не удавалось этого сделать. Но наконец всемилостивый Господь (Шива Хари) одним ударом уничтожил все эти препятствия и помог мне на моем пути, указав на йогашрам. Сам же Он при этом оставался для меня гуру и товарищем в моем приюте уединения и духовной дисциплины. Тем ашрамом была британская тюрьма. Еще я заметил такое противоречие в моей жизни: те, кто был против меня – не знаю, могу ли я назвать их врагами, потому что врагов у меня нет, – мои противники, помогли мне гораздо больше, чем мои друзья. Они хотели причинить мне зло, а в результате я получал то, что хотел. Единственным результатом гнева британского правительства было то, что я нашел Бога. Целью этих заметок не является подробное описание моей жизни в тюрьме. Мне бы хотелось только упомянуть несколько особенностей тюремной жизни, и лучше в самом начале сказать о ее основной теме. Читатели могут подумать, что страдание – единственная реальность тюремной жизни. Не могу сказать, что там не было неудобств, но в целом время проходило вполне удовлетворительно.

В ночь на пятницу я спокойно спал. Около пяти часов утра моя сестра, взволнованная, вбежала в комнату и разбудила меня. Я встал. Тут же маленькая комната наполнилась вооруженными полицейскими в красных тюрбанах, шпиками и понятыми. Среди них было несколько инспекторов, в том числе г-н Крейган, г-н Кларк, а также очаровательный Шриман Бенод Кумар Гупта[181]. Все они ворвались как герои, с пистолетами в руках, словно шли на приступ хорошо вооруженной крепости. Позже, как мне сказали, один из участников «штурма» навел пистолет на сестру, но сам я этого не видел. Полусонный, я сидел на постели, когда Крейган обратился ко мне: «Ауробиндо Гхош это вы?» Я ответил: «Да, Ауробиндо Гхош это я». Он сразу же приказал полицейскому взять меня под арест. Но так как приказ был отдан в необычной форме, произошла заминка. Я потребовал ордер на арест и, ознакомившись с ним, подписал его. Увидев в ордере упоминание о бомбах, я понял, что присутствие здесь полицейских и солдат было связано с убийством в Музаффарпуре. Единственное, что я не понял, почему еще до того, как у меня были найдены бомбы и взрывчатка, я был арестован без предъявления мне ордера на арест. Но я не возражал, что было бессмысленно в моем положении. Затем по указанию Крейгана мне надели наручники и связали веревкой. Один из полицейских стоял сзади меня и держал конец веревки. В этот момент полицейские ввели Шриджута Абинаш Бхаттачарью[182] и Шриджута Сайлен Боша[183] в наручниках и с веревками вокруг талии. Примерно через полчаса, не знаю по чьему распоряжению, наручники и веревку сняли. Крейгану казалось, по его же словам, что он попал в логово какого-то страшного зверя, как будто мы были необразованные, дикие преступники и обращаться с нами можно как угодно. Но после нескольких резких замечаний сахиб[184] немного смягчился. Бенод-бабу что-то говорил ему обо мне. После этого Крейган обратился ко мне: «У вас ведь высшее образование? Не стыдно вам, человеку образованному, спать на полу в этой голой комнате и в таком убогом жилище?» «Я беден и живу, как бедный человек», – ответил я и тут же получил в ответ от англичанина язвительный укол: «Значит, вы разыграли эту жуткую трагедию, чтобы разбогатеть?» Понимая, что пытаться вдолбить этому тупоголовому англичанину представление о величии патриотизма, самопожертвовании или благодати сознательно избранной бедности – дело пустое, я воздержался от этой попытки.

Тем временем обыск продолжался. Начавшись в 5. 30, он закончился около 11. 30. Все коробки, тетради, письма, обрывки бумаги, стихи, пьесы, эссе, переводы – ничего не ускользнуло от столь тщательного обыска. Г-н Ракшит, один из понятых, казалось, был немного смущен; как он потом признался мне, полиция силой притащила его с собой, и он даже не представлял, что ему придется участвовать в таком гнусном акте. Он с возмущением рассказывал, как был захвачен полицией. Отношение другого понятого, Самарнатха, было совершенно противоположным – он с явным рвением, как настоящий лоялист, выполнял свои обязанности. Ничего особенного при обыске не было найдено. Но я помню, г-н Кларк долго и подозрительно рассматривал горсть священной земли из Дакшинешвара, хранившуюся в маленькой картонной коробке, – он, очевидно, думал, что это какое-то новое и очень мощное взрывчатое вещество. В какой-то степени подозрения г-на Кларка были небезосновательны. В конце концов было принято решение, что это просто земля и что нет необходимости посылать ее на химический анализ. Я не принимал участия в обыске, только помог открыть несколько коробок. Мне не было предъявлено никаких бумаг или писем. Г-н Крейган прочитал вслух для собственного удовольствия письмо от Алакдхари. Бенод Гупта со свойственной ему естественностью и восхитительной непринужденностью расхаживал по комнате; найдя где-то на полке какие-то бумаги или письма и приговаривая «Очень важно, очень важно», он передал их Крейгану. Мне так и не сказали, что это были за важные документы. Да мне и не интересно было, так как я знал, что в моем доме не могло быть найдено никакой секретной формулы изготовления взрывчатки или документов, относящихся к заговору.

После тщательного осмотра моей комнаты полицейские провели нас в соседнюю комнату. Крейган открыл коробку, принадлежащую моей тете, посмотрел на письма и, сказав, что нет смысла брать с собой женскую корреспонденцию, положил их обратно. В это время прибыла группа старших полицейских офицеров. Крейган сел пить с ними чай на первом этаже. Мне дали чашку какао и хлеб. Все это время Крейган пытался убедить меня в правоте своих политических взглядов – я должен был спокойно сносить эту умственную пытку. Что любопытно: физические пытки, как всем известно, – традиционная тактика полиции, а нечеловеческая умственная пытка тоже является составной частью ее неписанного закона? Я надеюсь, наш высоко уважаемый друг страны Шриджут Джогешчандра Гхош[185] поставит этот вопрос на заседании Законодательной Ассамблеи.

После обыска комнат на первом этаже и офиса «Навашакти» [186] полицейские снова поднялись на второй этаж, чтобы открыть сейф «Навашакти». Безуспешно пытаясь открыть его в течение получаса, они решили отправить его в полицейский участок. В это время один из полицейских обнаружил велосипед с наклейкой железнодорожной станции Куштиа на нем. Они тут же с удовольствием забрали его как доказательство того, что он принадлежал человеку, ранее убившему там сахиба.