Последний джинн - Василий Головачев

Командир группы козырнул, вернулся к своим подчиненным.

Снова помолчали.

Из прилетевшего куттера выбрался сухолицый Хоук.

— Он обвел нас вокруг пальца, — сказал Артем.

— Я это уже понял, — кивнул канадец. — Как?

Игнат открыл рот.

Рука отца нашла его локоть, сжала, и он закрыл рот.

Бондарь косо посмотрел на них обоих.

— Выясняем.

— Ульрих был здесь?

— Если и был, то под другой личиной. Администрация отеля уверяет, что человека, похожего на Хорста, в отель не поселяли.

— Плохо, если он изменил внешность. Все ориентировки на его розыск теряют смысл.

— Вряд ли он изменит внешность, — сказал Артем.

Все посмотрели на него.

— Почему? — спросил Хоук.

— Он слишком самоуверен и нагл. То, как он себя ведет, показывает его убежденность в безнаказанности. Будьте уверены, он не станет маскироваться.

К безопасникам подошел начальник группы спасателей в бело-оранжевом унике, седой и вислоусый.

— Вы тут главный? Обнаружены фрагменты двух человеческих тел, мужчины и женщины. Полная идентификация займет несколько часов.

— Работайте, — буркнул Бондарь.

Хоук бросил взгляд на трехметровую скульптуру из какого-то белого, с прожилками, материала, напоминающего мрамор.

— Не знаете, кто это?

Не успевший отойти начальник спасателей посмотрел на скульптуру, усмехнулся.

— По слухам, этому памятнику больше четырехсот лет, владелец отеля где-то откопал.

— Кому памятник?

— Говорят, бывшему министру внутренних дел Украйнатовской империи, который за что-то дал по морде… извиняюсь, по лицу мэру Киева. Памятник якобы когда-то стоял в центре столицы.

Хоук смерил вислоусого спасателя ироничным взглядом.

— Это не шутка?

Спасатель пожал плечами.

— Так говорят.

Хоук покачал головой.

— Хорошо здесь помнят историю.

Смущенный начальник спасателей отошел.

Хоук посмотрел на Игната.

— Насколько мне известно, вы привлекли к нашей работе специалиста Института внеземных коммуникаций Лилию Эллин.

— Так точно, — подтянулся Игнат.

— Познакомьте меня с ней.

Игнат косо глянул на отца.

— Как прикажете.

— Сегодня же. Мне нужна консультация по ксенопсихологии. Вопрос всем: чего нам ждать?

— От Хорста? — уточнил Бондарь.

— От его друзей-инвазеров. Нужен всесторонний анализ брошенного нам вызова. Эксперты уже работают над этой проблемой, подумайте и вы.

Он кивнул и отошел к группе сопровождавших его специалистов, которая, по мнению Игната, была слишком велика.

— Что ты хотел сказать? — повернул к нему голову Артем.

— На перехват надо было идти мне, — сказал Игнат.

— Тогда он взорвал бы тебя, — поморщился Бондарь.

— Не взорвал бы.

— Ну, убил бы другим способом, как Ноэрана.

— Не убил бы, — упрямо возразил Игнат.

Начальник группы «Соло» посмотрел на него хмуро, и Артем сказал, чтобы сменить тему:

— Хоук прав, нужен глубокий анализ брошенного нам вызова. Только после этого мы сможем действовать безошибочно.

— Есть такой анализ, — проворчал Игнат, понявший дипломатию отца.

Артем и Бондарь посмотрели на него с одинаковой заинтересованностью.

— Чей? — спросил Артем.

— Лилии Эллин. Конечно, это не совсем анализ, но в ее рассуждениях есть логика.

— Выкладывай.

— Полетели ко мне, — бросил Бондарь, направляясь к ожидавшему его куттеру. — Обсудим все без свидетелей.

Через полчаса они вышли из зала метро, запрятанного в недрах здания УАСС.

Беседовали в кабинете начальника «Соло» недолго, всего полчаса.

Бондарь заинтересовался сообщением Игната и велел со своей стороны познакомить его с Лилией, чтобы подробнее поговорить о ксенологической подоплеке происходящих в Солнечной системе событий.

Игнат вел себя с излишней независимостью, и Артем понял, что сын переоценивает свои силы. После встречи он проводил Игната до метро и сказал, глядя ему в глаза:

— Я знаю, что ты интрасенс, как принято сейчас говорить, один из немногих, кто способен свободно переходить из одного временного темпа в другой и ощущать мир с помощью другого набора чувств. Я верю, что ты сможешь почувствовать присутствие инвазеров краем сознания, несмотря на то, что они ушли от сознания дальше, к Структурам Великого Неведомого. Но силы твои, во-первых, не беспредельны, во-вторых, не развернулись полностью. Терпения тебе еще не хватает. Поэтому сдерживай себя по максимуму, это полезно. Причем не только в разговорах с начальниками, но главное — в определении степени опасности.

Игнат хотел пренебрежительно отмахнуться, но уловил в глазах отца мерцающий огонек сомнений и передумал.

— Хорошо, пап, я постараюсь.

— Уж постарайся. Читал новые сообщения с Полюса?

— А надо?

Под кожей щек Артема заходили желваки.

Игнат виновато опустил голову.

— Обязательно прочитаю.

— Мы решаем не обычную проблему внутренних криминальных разборок, а проблему контакта с чужими разумниками, которая для нашей структуры выходит на передний план. Ты в этой структуре не последнее звено.

— Криминальных разборок тоже хватает.

— Куда же без них, — усмехнулся Артем. — Своего дерьма в России много, а тут еще чуть ли не весь мир на нас ополчился: и это мы делаем не так, и то, и умных советов не слушаем, и границы перекрыли. Но я не об этом. Майкл прав. Нам брошен вызов — не системе защиты, а всей цивилизации, и мы обязаны отреагировать должным образом.

Игнат переступил с ноги на ногу.

— А что там, на Полюсе?

— Странные дела творятся. Эксперты говорят — физика «трещит», возникают странные очаги радиации, болота начинают стремительно сохнуть. Слетай туда с Лилией еще раз, пусть посмотрит на все безобразие непредвзято.

— Ты же маму туда отправил.

— Придется забирать.

— На Землю?

— Еще не знаю, посмотрим.

— Ладно, я побежал. — Игнат обнял отца, бодро направился к свободной кабине. Оглянулся, махнул рукой, исчез.

Артем задумчиво смотрел ему вслед, и хотелось ему очнуться и узнать, что все возникшие проблемы после выхода Хорста из тюрьмы ему только приснились.

— Наверно, придется изменить режим, — проснулась в ухе рация; говорил Бондарь. — Пока остаемся «на ушах», но Хоук предлагает готовиться к «отваге».

— Понял, — пробормотал Артем со вздохом.

— Завтра Совет безопасности, ему докладывать.

— Знаю.

— Убито двенадцать «ВИПов», по Системе шатается маньяк с «термобом», а мы беспомощны, как котята. И Ульрих неуловим.