Ящик водки. Том 4 - Альфред Кох

— тебе дадут гарантии, что тебя не снимут;

— все посты в правительстве займут только твои единомышленники;

— тебе дадут достаточно времени для реализации всего плана реформ;

— на тебя не будут давить околоправительственные лоббисты;

— Дума примет все необходимые законы и не будет принимать «дурацких»;

— власть тебе принесут на блюдечке с голубой каемочкой и молодой, здоровый президент будет на коленях умолять тебя оказать ему честь вхождения в его правительство?

Я не знаю ответа на этот вопрос. Я нисколько не ломаюсь. Я действительно не знаю. Некоторые выдающиеся политические деятели современности, например, ждут именно такого момента. Дождутся ли…

Иногда мне кажется, что я зря поперся в правительство. Последнее время все чаще. Знаю, что так думают многие. Например, моя жена. И она не единственная, смею вас заверить.

Дилемма между тотальным либерализмом и политикой возможного не имеет однозначного решения. То, что предлагает Авен, очень заманчиво. Так же как и малореалистично.

Справедливости ради нужно заметить, что Авен не отрицает необходимости компромиссов. Однако планка допустимого, на мой взгляд, у него сильно повышена. Как говорится, «не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет». У нас сейчас есть великолепная возможность послушать исполнение лучших, по всеобщему мнению, пианистов.

Как исполняют!..

Хотя, может быть, я и пессимист. Ну что ж, пусть оптимисты попробуют. Может быть, они будут тверже нас. Только ведь, как известно, пессимист — это хорошо информированный оптимист.

В 2000-м Свинаренко впервые выступил в роли фотомодели, съездил в Чили, начал писать книгу про тюрьмы и занялся журналом «Медведь». Кох встретил Миллениум в Колорадо, расплатился с долгами и предложил Гусинскому $300 000 000, а тот отказался — и, как позже выяснилось, зря.

Бутылка девятнадцатая, 2ООО год

— Алик! Вот у нас, значит, 2000 год. Человек при погонах принял страну. А ведь это могло и раньше случиться! Был же такой генерал Лебедь, который всерьез шел в президенты. Или, по крайней мере, думал, что серьезно идет…

— Лебедь — он же вроде боевой генерал, такой десантник, плечи широкие, голос командирский — а взял и подписал Хасавюртовские соглашения. И тем самым остановил войну. Люди перестали умирать. Как наши, так и чечены. Ну да, понятно, что в русской ментальности чечены — это так, не люди, чем больше их сдохнет, тем лучше; русские ведь добрый народ… Но тем не менее. Потом пришел Путин, который из себя штатского строит. И начал эту войну, новую. Хотя это было вовсе не обязательно: после того нападения на Дагестан он мог просто к границам Чечни вывести войска и на этом остановиться. Создать вокруг Чечни санитарный кордон. Надтеречный район отобрать. Прижать их к горам. Все, кстати, так и думали, что он на этом остановится. Но он решил штурмовать Грозный, и началась новая война. Он дальше начал наступать, опять люди начали погибать. И вот в итоге Путина любят, а Лебедя — не любят. Объясни мне это!

— Не знаю, почему ты от меня постоянно требуешь, чтобы я объяснял все происходящее. Еще меньше мне понятно, почему я берусь это делать. Но это другой вопрос. Ну что же… Вот и сейчас, как обычно, я тебе все объясню. Так знай же: причина тут та же, которая лежит в основе успеха мыльных опер, дешевых сериалов для простого народа. Притом что это все, как известно, чистая халтура: каждая серия длится один час, а снимается час десять.

— В режиме реального времени, что ли?

— Ну. Почему дешевые сюжеты пользуются успехом, почему снимаются халтурно, почему это людям дико нравится? Почему любят Путина, а не Лебедя? Да потому что люди хотят чувствовать свою причастность к великим событиям! Ведь человек страстно желает думать, что он живет не только для того, чтобы завтракать, ходить на завод, срать, похмеляться и блевать. Он хочет верить, что какие-то у него есть высокие задачи. Что он причастен к великому. Вот почему люди берут автографы у популярных киноартистов? Ты это понимаешь? — Нет.

— А потому что зрители-фанаты таким манером оказываются причастными к великому! Вызывают в себе такое чувство. Человек говорит: вот видите, я взял автограф у Тома Круза — стало быть, я практически такой, как он. Ну, близок к нему. А если это девушка, то ей кажется, что она ему как бы дала, Крузу этому, получив его автограф. У меня был такой expiriens: я взял для одной девушки автограф у Тома Круза. В Голливуде. Надо было видеть ее глаза, когда я вручал ей обрывок бумажки с росчерком этого маленького парня, который непонятно на чем выезжает. (У нас даже Киркоров и тот повиднее: сам под два метра, кудрявый такой, глазки масленые, а Круз — мелкий, постный, однообразный…) Так той девушке, короче, было очень приятно.

— И она тебе сразу дала.

— Да ну. Это была просто главбух или что-то такое.

— Ты даже не поимел ее?

— Не-а.

— Ну как же! За автограф Тома Круза — можно было бы. Е…ля — это же товарно-денежные отношения.

— Ну, не всегда же. Бывает же и по любви, то есть даром. Я тебе так скажу, чтоб ты знал: в принципе надо приставать только тогда к даме, когда слюни текут. А не просто дежурно, автоматически, идя мимо. Так, значит, причастность к великому. Человек думает: «Я веду жалкую жизнь, даже в пивную не хожу, пью у себя на кухне. Не принимаю никаких решений, не бываю в Париже по делам… Но зато вот у меня есть автограф Тома Круза, и я таким образом как бы приближен к Голливуду—к звездам, к счастью». Так, значит, что предлагал людям Лебедь? Он предлагал удовлетворение жалких, ничтожных ежедневных потребностей: чтобы вас не прирезали, чтоб вы, придя с работы, выпили пива, сидели дома и спокойно смотрели ТВ, а не бегали с автоматом, подставляя башку и ставя свою жопу, как говорят американцы, на линию. Ясно, что это мелко, буднично. Неприятно думать, что жизнь проходит зря. И тут появляется Путин и говорит: «А вот сейчас мы восстановим Империю и реанимируем всю ее былую славу!» И тогда каждый русский через эту мечту о построении Империи получит законное право чувствовать себя великим. Видите, мы пошли завоевывать Кавказ — а не во двор в домино играть или там на рынок за мясом. Человек поднимается, растет в собственных глазах. Понимаешь?

— Таким образом, теперь, после такого путинского заявления, даже когда я мясо закупаю, то я, тем самым, завоевываю Кавказ?

— Ну, куда ж без Кавказа на рынке, откуда ж баранине тогда взяться? Ха-ха. Но эта тяга к великому, она и тогда даже проявляется, когда человек на базаре покупает еду, удовлетворяя свою чисто животную потребность. Он и там хочет быть причастен к великому! «Давайте выгоним всех черножопых, и пусть торгуют русские бабушки». Это иногда работает, мобилизует русских; что и говорить, лозунг этот довольно популярный. Кавказцы на эту потребность живо откликаются, уходят с глаз долой из торговых рядов, а вместо себя за прилавки выставляют нанятых русских бабушек. Вот вам, пожалуйста, старушка славянской национальности, она будет торговать, а деньги отнесет хозяину-чечену. Так что люди хотят быть причастными к великому — либо по меньшей мере они хотят лести, они желают, чтобы их жалкие потребности хоть издалека выглядели великими. Вот почему я сказал про сериалы. А то человек думает: что у меня есть в жизни? Сын двоечник, племянница родила, дядя Вася дал в глаз тете Маше… В жизни ничего не происходит! А человек хотел бы плавать на яхте, руководить чем-то, двигать дивизии туда-сюда. Но ничего похожего нет, и ему обидно. И тут ему вдруг говорят: не ссы, парень, сейчас мы тебе покажем сериал, где главный персонаж — такой же мудак, как ты, а у него такая же племянница дура, и ему точно так же, как тебе, не дала продавщица овощного отдела. И весь мир смотрит эту ерунду. Лесть действует: человек начинает думать, что он не жалкий мудак, что он причастен… Раз такую же самую ерунду, из которой состоит его жизнь, показывают на всю страну в прайм-тайм. Так что Лебедь не поканал потому, что простому человеку хочется чувствовать себя великим. Пойми: повышение зарплаты — это скучно и мелко, а брать Кавказ — это тонко, это высоко. Это трансцендентальность (или трансцендентность?), к которой всегда стремится русский человек. Он говорит: дайте мне выйти за пределы наличного бытия! Опять-таки — почему он пьет? Да потом что если человек не пьет, если он встал утром пораньше и побежал куда-то на трезвую голову — он же себя ведет как животное! Просто как животное, и все. Оно тоже утром вскочило и бежит себе куда-то на абсолютно трезвую голову…

— Ха-ха!

— Ну что ж это такое? Съел в обед полезную пищу, перетертую, лег спать в 9 вечера после вечерней прогулки. Примитивное животное, ничтожное, которое легко можно стереть с лица земли, раздавить пальцем. Говно взаимозаменяемое. Это же техническое существование — убери одного, поставь другого. Он точно так же будет утром вставать, умываться — как скотина. И как животное идти на работу.