Из Ниццы с любовью - Топильская Елена Валентиновна

Это только в кино сыщики бы бросились заламывать руки владельцу телефона, а он бы с перепугу тут же начал давать показания. В жизни оперативники сначала запросили распечатку всех звонков с этого номера и на этот номер. Потом установили тех, кто пользовался телефонами с «засветившимися» номерами. Потом негласно сделали фотографии всех этих людей, а их набралось около двадцати. Надо сказать, что получить качественные, пригодные для опознания снимки людей без их ведома, да еще в таком количестве, чрезвычайно сложно. Но опера с этой задачей справились.

Потом предъявили все эти фотографии хозяину грузовика ЗИЛ. И вот — еще одна, закономерная удача: он ткнул пальцем в одну из фотографий, узнав на ней парня, купившего грузовик.

Опознанного свидетелем фигуранта взяли в плотное кольцо. Парень работал охранником на одной из автостоянок в центре города, и некоторое время за ним круглосуточно наблюдали, в надежде, что обнаружится контакт с теми, кто как-то связан с советом директоров. Задерживать и «колоть» его было преждевременно, уверенности в том, что он член преступной группы, не было. Его могли использовать и для разового поручения, подыскать и купить машину, не ставя в известность, зачем это надо, что называется, «втемную». А вызовы в уголовный розыск или, тем паче, задержание могло спугнуть реальных преступников. Но наблюдение ничего не дало. Мало того, что никакой связи с советом директоров не выявлялось, так еще и объект наблюдения вел исключительно добропорядочный образ жизни — с работы домой, после душа, приема пищи и здорового сна опять на работу, и так каждый день.

Бесконечно осуществлять наружное наблюдение и контроль телефонных переговоров объекта было невозможно, и, пользуясь мудрым тезисом сыщика Гурова — любимого персонажа писателя Николая Леонова, о том, что если доказательств не хватает, их надо создать (не в том смысле, что сфальсифицировать, а в том смысле, что нужно подтолкнуть фигуранта к активным действиям, чтобы он сам дал сыщикам в руки какие-то факты), решено было провести оперативное внедрение.

На стоянку к охраннику отправился сотрудник уголовного розыска. Поднявшись к тому в будочку, он с порога начал скандал. Мол, он брат хозяина грузовика, который охранник не так давно покупал. Оказывается, грузовик был использован киллерами, об этом уже все газеты протрубили, не говоря уже про телевидение и радио, и брата арестовали, и теперь нужны деньги на адвоката, очень крупная сумма. «А поскольку выходит, что это ты моего брата подставил, то деньги с тебя! А адвокаты нынче оч-чень дорого стоят…»

Как только разгневанный брат «арестованного» хозяина грузовика покинул стоянку (никто, конечно, того не арестовывал, его просто надежно спрятали на время проведения операции), охранник бросился звонить по телефону, не догадываясь, что этот разговор слушают сотрудники уголовного розыска. Он возбужденно кричал в трубку, что его подставили, что он так не договаривался, что его просили только грузовик купить, а теперь к нему с разборками приходят, денег требуют…

А собеседник отвечал ему — не волнуйся, ты только встречу назначь с этим вымогателем, а дальше уже наши заботы…

На встречу «вымогатель» отправился хоть и под наблюдением коллег, но холодок «под ложечкой» ощущал — а вдруг не успеют, такие случаи бывали. Но коллеги успели.

Задержаны были несколько человек, один из которых оказался стрелком, выпустившим в машину предпринимателя автоматную очередь. Вот теперь оперативники смогли очертить весь круг причастных к подготовке и совершению преступления, тем более что среди знакомых одного из них нашелся сын члена конкурирующего совета директоров.

Следствие достаточно быстро было завершено, и дело направлено в суд. Но судебный процесс окончился совсем не так, как ожидали сотрудники уголовного розыска и прокуратуры. Все подсудимые были оправданы, несмотря на веские улики. Это произошло из-за юридической ошибки при предъявлении им обвинения. Формула обвинения была сконструирована таким образом, что преступление вменялось всем участникам преступной группы без конкретизации вины каждого. Это ситуация, достаточно распространенная в следственной практике: попробуй установи, кто в драке нанес какие удары, их точную локализацию и количество. Или докажи, от чьих действий погиб потерпевший, если двое или трое беспорядочно наносили ему удары ножами. Чей-то удар оказался смертельным, но если не доказать, кто именно его нанес, так что же, никого из этих милых людей не привлекать за убийство?!

В общем, все фигуранты, которых с таким трудом, с опасностью для жизни искал и ловил уголовный розыск, вышли на свободу. Некоторые сыщики из тех, кто принимал участие в раскрытии этого преступления, в день приговора напились, а у начальника отдела прихватило сердце.

Но история имеет счастливый конец: по кассационному представлению прокуратуры Верховный суд отменил оправдательный приговор, при новом рассмотрении дела все подсудимые были признаны виновными и осуждены к длительным срокам лишения свободы. Если, конечно, конец истории о погибшей семье и сломанных судьбах может быть счастливым.

ПОЧЕРК УБИЙЦЫ

Мое знакомство с военными экспертами-медиками состоялось в те далекие времена, когда наша страна переживала эпоху накопления первоначального капитала. Традиционно во всех странах этот процесс сопровождается кровавыми разборками, и Россия не стала исключением. А как только сформировался легальный капитал, тут же сформировались и организованные преступные группировки, этот капитал доившие, которые стали называться мафией. Тогда люди, сумевшие накопить или отобрать у другого мало-мальски жирный кусок, как правило, долго не жили. В них стреляли и убивали.

А поскольку для нашей криминалистики и судебной медицины огнестрельные ранения долгое время были экзотикой, бывали случаи, что эксперты путали их с ножевыми или причиненными другими орудиями. Чего нельзя было сказать о военных медиках, они-то знали назубок все про огнестрельное оружие и его поражающие способности.

Впервые я пришла на кафедру судебной медицины Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга проконсультироваться по поводу странного ранения одного мафиозо, застреленного конкурентами. Помимо множественных огнестрельных ран на его лице в городском морге обнаружили еще какие-то рваные раны, которые эксперт затруднялся идентифицировать с каким-либо оружием. Военные же медики расщелкали эту задачку, как пустой орех: оказалось, что мафиозо, раненный автоматной очередью, упал на асфальт: в него продолжали стрелять, и частицы асфальтового покрытия, взрытого пулями, вонзились в его лицо, сильно его травмировав. При транспортировке трупа крупные частицы асфальта выпали из ран, поэтому судебный медик городского морга и затруднился установить орудие, которым эти раны были причинены. Следственный эксперимент эту версию блестяще подтвердил.

Мне понравилось, и я стала бегать к военным медикам чуть ли не по каждому делу об убийстве. Был случай, когда гражданские эксперты встали перед проблемой идентификации мелкокалиберного оружия: в ране были обнаружены фрагменты мелкокалиберной пули, «привязать» которую к конкретному оружию не смогли. А военные медики разработали методику идентификации мелкокалиберного оружия специально для этого случая, и мы с их помощью доказали вину злодея.

Однако самый интересный случай моего сотрудничества с военной медициной никоим образом не был связан с мафией и огнестрельным оружием.

Мне было поручено дело об убийстве на почве любовных переживаний. Мужчина средних лет зарезал молодую женщину, которую долго и отчаянно домогался, а она ему отказывала. Придя к ней в последний раз и услышав решительное «нет», он вытащил заранее приготовленный нож и несколько раз ударил ее в грудь и живот. Убедившись, что его возлюбленная мертва, он отправился прямиком в милицию и рассказал о том, что сотворил. Вроде бы ничего особенного, да только у меня возникли проблемы с привлечением его к уголовной ответственности. Дело в том, что вскоре после явки с повинной убивец остыл и, видимо, горько пожалел — не о том, что убил любимую женщину, а о том, что признался в этом. У него появились два энергичных адвоката, которые потребовали назначения психиатрической экспертизы, ссылаясь на застарелую травму головы их подзащитного и странности в его поведении, о которых рассказывали приглашенные защитой свидетели.