Сборник " Посольский десант" - Владимир Михайлов

И он, решительно расталкивая дерущихся, устремился в самый угол зала.

В этом углу события приняли воистину трагический оборот. Четверо собредов избивали одного, уже лежавшего на полу и лишь закрывавшего голову руками. Лицо поверженного было в крови. Он скорчился, приняв позу младенца в материнской утробе. Нападавших это, кажется, лишь раззадоривало.

— Это уже не бокс, — констатировал Федоров. — Это футбол. Напоминает мне финальный матч на кубок Терранской Федерации. Знаете, в целях безопасности я запретил бы собредам входить в зал в обуви. Нужны мягкие шлепанцы, как в музее. Ну, что же — начнем, пожалуй…

И, приблизившись к игрокам вплотную, Федоров сделал выпад. Ближайший к нему собред, нелепо взмахнув руками, грохнулся на пол рядом с жертвой. Повернувшись, советник нанес оказавшемуся перед ним бойцу удар, в благородном искусстве каратэ носящий название ТЕЙСО УТИ — основанием ладони от бедра. Удар пришелся тому снизу под подбородок. Противник взлетел на воздух и грохнулся. Федоров отскочил. Нанес третьему МАЕ ГЕРИ КИКОМИ, — ногой, параллельной полу. Оппонент согнулся, ухватившись за живот, и медленно осел, потом повалился набок, откусывая воздух, как колбасу. Четвертый вовремя отступил.

— Приступаем к эвакуации, — скомандовал советник посольства. — Берите его под руку, как любимую девушку…

Сам он подхватил избитого собреда с другой стороны.

— Куда мы с ним? — пробормотал Алас.

— Сперва к нашим. А там подумаем…

Они протащили избитого через зал, тот царапал пол носками ботинок и всхлипывал. Кровь капала с лица.

— Поищите у него платок, прекослов, — посоветовал Федоров. — Или воспользуйтесь своим. Ничего, расходы окупятся…

— Нам следовало сперва выяснить, какой он партии, — сказал Алас, тяжело дыша. — Если он окажется сторонником председателя, вряд ли мы сможем уговорить его.

— Не похож, — возразил Федоров. — Для этого он слишком интеллигентно выглядит. У сторонников председателя тут явное большинство — недаром же тех было четверо. Нет, этот явно из оппозиции.

Наконец, они добрались до своих. Усадили собреда на стул.

— Необходима первая помощь, — сказал Федоров. — Меркурий, займитесь им. Приведите в чувство — хотя бы настолько, чтобы он понимал, о чем с ним говорят.

Через минуту-другую собред и на самом деле пришел в себя. Обвел окружающих удивленным взглядом, поморгал глазами, потряс головой и, видимо, начал соображать, что с ним произошло.

— Они из партии поголовной свободы, — пробормотал он. — Это же разбойники с большой дороги…

— Вам нельзя ходить на заседания без телохранителей, — сказал Федоров.

— Это дорого стоит… Я очень, очень признателен вам за выручку. Как я смогу отблагодарить вас? Вы из моей партии? Из «Иссора за Иссору»?

— Нет, мы из партии «Мы за себя», — уточнил Федоров. — Но это неважно. Мы не выступаем против вас, наоборот — сейчас намерены предложить вам коалицию.

— Принимаю ваше предложение, — не задумываясь, ответил собред. — Какова ваша программа? Согласны ли вы поддержать нашу партию на выборах?

— О, безусловно, — заверил Федоров. — Всем, чем сможем. Тем более, что мы не собираемся выдвигать своих кандидатов в ваших округах.

— Советник, что вы там мелете? — пробормотал Изнов по-русски.

— Занимаюсь вашим делом: дипломатией, — столь же тихо заявил советник. — Помолчите-ка лучше. И при надобности подтверждайте все, что я скажу.

И вновь повернулся к собреду.

— Сейчас мы проводим вас туда, где можно будет умыться, — сказал он, — и после этого продолжим переговоры. Скажите только офицеру, что мы действуем по вашему поручению. Он не станет возражать, я думаю. Тем более — такому авторитетному политику, как вы.

— Да, — согласился собред, приободряясь. — Я действительно пользуюсь здесь немалым авторитетом.

Он поднялся, пошатнулся, но устоял на ногах и направился к офицеру. Тот вскочил, выражая своим видом глубокое почтение и ничуть, кажется, не удивляясь несколько потрепанному облику политика.

— Похоже, его и на самом деле знают, — сказал наблюдавший за ними Изнов. — Как вы угадали, советник?

— Вчетвером не станут бить, кого попало, — пояснил Федоров. — Простейшая логика. Да и потом — какой политик откажется признать себя влиятельной персоной?

Собред уже возвращался.

— Все в порядке, — сказал он. — Боюсь, что вам придется и на самом деле проводить меня. Я чувствую себя не самым лучшим образом.

— Мы рады оказать вам услугу, — заверил Федоров. — Все четверо. Идемте, друзья. Тих Алас, вы представляете, где здесь туалеты?

— Следуйте за мной.

И они покинули зал, где потихоньку догорало пламя кровопролитного сражения.

Благодаря предстательству собреда от партии «Иссора за Иссору» они удобно устроились в кантине для обслуживающего персонала, куда в порядке исключения допускались и посторонние. Пока ожидали заказа, благодарный собред легко согласился на просьбу подсудимых вчинить от их имени гражданский иск; взамен он добился их обещания стать его телохранителями вплоть до окончания сегодняшнего заседания Сброда.

— Прекрасно, — подвел итоги прекослов. — А теперь воспользуемся временем, которое у нас еще есть, и начнем переговоры с семьями. Будет очень хорошо, если вы, достойный собред, останетесь на время переговоров с нами: это сразу повысит наш авторитет.

— Ну что же, — благожелательно ответил собред. — С радостью помогу вам и в этом.

— Мы сердечно вам благодарны, — поклонился Федоров. Про себя он, впрочем, полагал, что сговорчивость собреда была вызвана всего лишь боязнью показаться во все еще волнующемся зале без только что найденной им защиты.

— Кстати, я думаю, что вам опасаться особенно нечего, потому что все основные обвинения, выдвинутые против вас, поддаются свидетельствованию. Думаю, что сию минуту вы сами в этом убедитесь: ваш прекослов уже возвращается с кем-то — по-моему, с представителем одной из семей, — принялся рассуждать собред.

И в самом деле, Алас поспешно приближался к столику; за ним поспешал солидный и хорошо одетый иссорианин.

Усевшись за столик и выслушав объяснения, он заявил, что никаких принципиальных трудностей в разбираемом деле не усматривает ни для подсудимых, ни для себя и своей семьи. Наоборот, все, по его мнению, было очень просто.

— И все же, я не уверен, — проговорил все еще не избавившийся от сомнений Изнов. — Например, то, что мы прибыли без приглашения…

— А почему, собственно, вы решили, что прибыли без него? — даже удивился семьянин.

— Но ведь приглашения нет?

— Но это вовсе не значит, что его не имелось. Почта, друг мой, у нас давно уже работает из рук вон плохо. Документ был вам отправлен, однако затерялся в дороге.

— Могут потребовать почтовую квитанцию…

— Могут, конечно. Но нигде нет прямого указания на то, что подобные документы следует отправлять именно заказными письмами. Письмо было простым, а следовательно, никаких квитанций не было и быть не могло, Зато еще одиннадцать граждан своими глазами видели, как я писал приглашение и отправлял его, и каждый из них с радостью подтвердит это.

— Вы буквально возвращаете меня к жизни, — проговорил Изнов.

— Да, именно это мы и делаем. Согласитесь: это немалая услуга, не так ли?

— Не могу выразить, как все мы вам благодарны.

— Ну, отчего же такое самоуничижение: не можете выразить! Очень даже можете. Это вполне в ваших силах. Благодарность у нас принято выражать в граанских барсах, в определенной их сумме.

— В какой же именно? — поинтересовался на сей раз Федоров.

— Ну, это можно без труда подсчитать. Сколько стоит сегодня жизнь? Тих Алас, вы не помните?

— Восемь тысяч сто двадцать пять соров, — сказал Федоров.

— Вы уверены?

— Так было написано.

— Вчера, друг мой, столько она стоила вчера. А сегодня?

— Она несколько подешевела, — не сдержав легкого вздоха, сказал прекослов. — Сегодня — восемь тысяч сто ровно.

— Видите, мы остаемся честными даже себе в ущерб, — произнес семьянин. — Значит, эта сумма и кладется в основу расчетов. Сколько вам лет, уважаемый?

— А какое это имеет значение?

— Весьма существенное. Пользуясь среднестатистическими данными и зная ваш возраст, мы можем более или менее достоверно установить, сколько вам еще предстоит прожить, если вынесенный вам приговор будет при нашей помощи пересмотрен или совсем отменен. Несчастные случаи в расчет не принимаются. И вот каждый час той предстоящей жизни, которую мы для вас сохраняем, требуется умножить на восемь тысяч сто соров…

— Но это же получится черт знает сколько!

— В сорах, друг мой, не пугайтесь: всего лишь в сорах. А если мы эту сумму… Одну минутку (Он вытащил из кармана калькулятор)… Эту сумму переведем по нынешнему курсу в граанские барсы, то получим… получим…