Тайник - Павел Гейцман

— Шурфы мы будем бить обязательно, — сказал Винтер, с интересом рассматривая старую геологическую карту, — но не думаю, что римляне нам что-то оставили. Покажите мне снимки. Видимо, вы правы, это просто следы породы, остатки древней добычи… — Он медленно допил коньяк, не отрывая взгляда от карты.

Борзари говорил что-то еще, но он его не слушал. Он видел наполовину засыпанную песком неглубокую шахту и отходящие от нее в стороны штреки. Решение! Это может быть решением! Главная ставка Роммеля, конечно, располагала самыми подробными картами. Почему бы ей не иметь в своем распоряжении и древние карты, арабские или французские? Ствол шахты, разумеется, был забит песком уже и тогда, но штреки, идущие горизонтально, не могли быть засыпаны даже и за минувшие столетия. Достаточно расчистить ствол, и идеальный тайник под рукой. Заброшенные шахты в Европе всегда использовались для тайников, почему же такой метод не мог быть использован здесь?

В оцепенении он смотрел на карту. Если ему удастся найти главный ствол, а проблем с этим быть не должно… Решение. Единственно возможное решение! Немцы могли знать о старых заброшенных рудниках, и вряд ли Роммель решился бы просто зарыть свой клад в песок, не поискав места понадежнее.

Ему показалось, что его охватывает что-то вроде вдохновения, хотя, возможно, это было действие коньяка.

— Установите точные координаты обнаруженной нами аномалии и сравните их с местоположением древнего рудника на этих картах. Нам нужно быть уверенными, что это одно и то же место.

— Само собой, — кивнул Борзари и допил рюмку. — Вы не пойдете ужинать?

— Пойду, только оденусь немного потеплее. Вечером еще раз просмотрю снимки.

Борзари кивнул и направился к своей палатке. Всюду уже горел свет, и Филоген стоял у входа в столовую.

Он обулся и вышел в прохладную темноту. Он может послать туда передвижную установку с бригадой Боукелики, пробурить несколько скважин и найти вход в шахту. Однако тут же на него нахлынули сомнения. Если теоретически возможно, чтобы рудничные штреки уцелели после стольких столетий, то возможно ли это практически? Какая здесь сейсмическая обстановка, какая была в прошлом? Следы древних сооружений, конечно, остались, но можно ли их использовать?

— Мсье доктор… — Филоген распахнул дверь в палатку. — Ну как прошел день, мсье доктор?

— Спасибо, спасибо, можно сказать, что хорошо, — дружески улыбнулся он в ответ.

— Я очень рад, мсье. Выпьете рюмочку или лучше холодного пива?

— Согласен и на то, и на другое, если выпьете со мной.

— Для меня это большая честь, мсье. Минуточку только, я накрою к ужину, — и он убежал.

Винтер остался один в опустевшей столовой. Воодушевление медленно улетучивалось. Он не должен поддаваться иллюзиям. Следы поверхностных залежей руды или залежи на незначительных глубинах вполне возможны, но годный к употреблению тайник… В нем опять проснулся скептик. Старинное пуническое или римское сооружение? Ничего подобного не существует, это бессмыслица, мираж, фата-моргана, за которой может гоняться только кучка молодых авантюристов. Но кто ими управляет? И каковы действительные цели тех, кто остается в тени? Похищениями и убийствами ничего не изменишь в этом мире. Этими преступлениями не убедишь ни одну противостоящую сторону. Или преступления — просто следствие тлетворного действия цивилизации? Просто болезнь нашего мира?

— Чтобы не забыть, мсье, — сказал Филоген, подавая на стол жареный бараний окорок с печеным картофелем. — Во второй половине дня Омар Джафар, наш поставщик фруктов и овощей, привез для вас из Габеса письмо. — И он подал белый конверт: — Так как вас не было, он оставил письмо мне, чтобы я передал вам его за ужином, — добавил он с улыбкой. — Но прежде всего за ваше здоровье, мсье… — И он подал две рюмки того страшного самогона, что делают из африканских трав.

— За ваше, Филоген, — кивнул Винтер и протолкнул в горло бесцветную жидкость. После этого напитка все что угодно показалось бы райской пищей, даже и надоевший до бесконечности бараний окорок.

— Вместо пива я бы вам рекомендовал зеленый чай, — сказал осторожно Филоген, мучимый угрызениями совести. Баран был слишком стар и жилист — даже африканский самогон не мог сделать из него ягненка.

— Да, лучше, пожалуй, чай, — вздохнул Винтер и разорвал конверт.

«Сегодня в 23.00 на перекрестке авеню дес Фелибрес и рю Баб-Джедид в Габесе!»

На лбу у него выступил пот, но, возможно, это сказывалось действие самогона. Контакт! Стало быть, о его вечерней программе уже позаботились.

Филоген резво побежал за чайником. Зеленый чай. Вечный напиток в пустыне, без него никуда.

Он сунул листок в карман и взялся за окорок. У него нет времени на рассуждения, через три часа он должен быть в Габесе. И еще надо успеть связаться с Боукеликой.

Глава XIII

Роскошная авеню дес Фелибрес, освещенная холодным синеватым светом неона, была границей между новым, современным Габесом и старым арабским городом. В месте, где она перерезана рю Баб-Джедид, кончалось двадцатое столетие и неоновое освещение. Светофор, регулирующий движение на перекрестке, был последним, ненужным символом мира техники, потому что здесь никто не обращал на него внимания.

Потоки машин и людей, смешение языков и лиц. Ворота в Африку. Час перед полуночью был, видимо, самым оживленным в этом и без того суматошном городе.

— Мсье…

Его уже ждали. К левому боку его «лендровера» прижался забрызганный грязью «фольксваген», к правой — автофургон, полный фиников, а перед ним два тунисца тащили двуколку, нагруженную коврами.

Из темного окна «фольксвагена» высунулась рука:

— Побыстрее, пожалуйста!

Он повернулся к машине, но лица не рассмотрел, оно оставалось в тени. Не говоря ни слова, он вложил в протянутую руку конверт со снимками и записями аэромагнитометра.

— Дальнейшие указания получите по телефону. Ожидайте в отеле «Магриб»!

Поток людей и машин опять тронулся. «Фольксваген» безжалостно пробился сквозь толпу на рю Баб-Джедид и исчез в закоулках старого города. Напрасно он пытался разглядеть: следит ли кто-нибудь за похитителями? Прежде чем он покинул базу, капитан Боукелика поклялся на Коране, что немедленно свяжется по рации с инспектором Сурицем, чтобы тот организовал слежку на перекрестке. Но разве здесь можно за кем-нибудь уследить?

Опять он стоял, а мимо него лился разноцветный поток людей. Только при повороте на набережную проезжая часть освободилась. Неожиданно стало тихо, напор разноязычных голосов упал, освещение погасло, слышно было, как у волноломов мерно дышит море. Кружным путем он миновал порт и направился к отелю.