Выбраковка - Олег Дивов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо бы. Устал напрягаться.
– Да что вы! – замахал руками директор. – Итак, я жду звонка.
Гусев встал и церемонно раскланялся. При этом у него из-за пояса чуть не выпал «макаров» – кургузый пистолетик выдавило наружу гибким сегментом «комбидресса» на талии. Гусев уже забыл, когда в последний раз выходил из дому без брони.
– Всегда при оружии… – пробормотал директор пафосно. – Всегда на посту… Тяжело будет отвыкать, наверное. Вы не поверите, дорогой мой, как я глубоко понимаю все эти проблемы. Я ведь тоже когда-то… Да-а…
– Рад был познакомиться, – сказал Гусев, запихивая пистолет глубже.
– А я как рад! Будет случай – передайте нижайший поклон Александру Петровичу.
– Непременно.
– Ну, до встречи с вами в новом уже качестве…
– До встречи. – Гусев усилием воли остановил поток взаимных уверений в совершеннейшем почтении и выскочил за дверь.
– Ну, как ты? – спросил Корнеев с тревогой в голосе, вскакивая и оглядывая Гусева с ног до головы, когда тот показался в приемной.
«Ох, не купишь ты меня, Корней! Тоже хитрец нашелся. Как услышал про бронебойные, сразу понял, что я почуял опасность. Но с чего ты взял, что я тебя резко полюблю и, если опасность действительно навалится, – предупрежу? Разве что дочку твою больную пожалеть…»
– Я – замечательно, – сказал Гусев, отечески хлопая Корнеева по плечу. – Ну-с, коллега, поехали в Центральное. Вылечим шефа от излишней заносчивости. А то он в последнее время стал многовато брать на себя!
– Я так и думал! – воскликнул Корнеев. – Я именно так и думал!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Массовые казни – испытанный способ остаться в памяти потомков; до сих пор большинство устных преданий о Дракуле сохранилось именно в цыганских таборах.
Назад, в Центральное, Корнеев поехал нормальной дорогой, через Бульварное кольцо, чем очень Гусева расстроил. После встречи с директором поводов для размышления набралось дальше некуда. Гусев приветствовал бы любую задержку в пути. И когда на подъеме в двух шагах от Петровки «двадцать седьмая» влипла в пробку – искренне обрадовался.
Корнеев, напротив, по пояс высунулся в окно.
– Что за ерунда… – пробормотал он. – Никакого шевеления. Пэ, ты видел когда-нибудь такое на Бульварах?
– В прошлом веке, – лениво бросил погруженный в себя Гусев.
– Сходить посмотреть? – Корнеев дернул ручник, включил передачу и заглушил двигатель.
Гусев тяжело вздохнул и полез в «бардачок» за компьютерной панелью. Вывел на монитор карту города. И от удивления чуть не вывихнул себе челюсть.
На схеме перекрестка было пять… шесть… Нет, гораздо больше красных точек. И много синих. Маркер в виде крошечного автомата показывал – здесь стреляли, причем очередями.
– Корней, – выдавил из себя Гусев. – Похоже, мы застряли.
Он прыгнул с карты в оперативную сводку. Никаких деталей. Просто стрельба из автоматического оружия десять минут назад. Милиция уже на месте. АСБ к расследованию инцидента не привлекается. «Естественно – не наша компетенция. Наше дело забраковать преступника. Если найдут, кто…»
Гусев подвинул Корнееву панель, и тот в свою очередь тоже широко открыл рот:
– Мама!
– Вот именно. Ну что, полезли?
– Да… – Корнеев принялся судорожно копаться, проверяя игольник.
– Оставь, Корней, – хмыкнул Гусев. – Там всех уже убили.
На перекрестке оказалось форменное месиво из покореженного железа, костей и мяса. Обильно политое кровью. Гусев тяжело сглотнул, позади тихо охнул Корнеев. Похоже было, что машины едва успели тронуться на зеленый, и тут кто-то с тротуара принялся по ним стрелять. По всем сразу, поливая огнем от живота, не имея конкретной цели.
Милицейское оцепление гоняло зевак. Вокруг раскуроченных автомобилей образовался целый муравейник – белые халаты, серая форма, гражданская одежда, – все слилось в одну копошащуюся массу. Несколько «Скорых», отчаянно воя, пытались выбраться с перекрестка, и еще множество сирен, закладывая уши, надвигалось со всех сторон. Адский шум заглушал стоны раненых.
И хруст битого стекла под ногами.
На единственном свободном участке тротуара, где остановились выбраковщики, образовалась все-таки небольшая толпа. Приходилось все время тянуть шею. Гусев пробрался к светофору, чуть-чуть подтянулся на гладком столбе и попытался охватить картину происшествия целиком. Где-то он что-то подобное уже видел.
Очень много битого стекла.
Весь перекресток в кровавых следах – там, куда еще не натекло, кровь занесли на ботинках.
«Нет, – подумал Гусев. – Я такого не видел».
Слышал. Читал. Думал.
Саратов.
Парень с автоматом, расстрелявший трамвай.
Какой-то подонок, нацепивший на грудь имитацию аэсбэшного значка.
Провокатор.
Кто-то подергал его за полу куртки. Гусев удивленно посмотрел вниз. Там оказался Корнеев с немым вопросом в глазах. Гусев совсем забыл, что не один здесь.
Расстрелянные машины не успели разогнаться и сбились в кучу, только одна вылетела на бульвар и въехала на площадку летнего кафе – наверное, мертвый уже водитель нажал на газ.
«И то хорошо – никого не подавили».
Гусев решительно прошел сквозь толпу и оказался нос к носу с милицейским сержантом. У парня был такой вид, будто его сейчас одновременно вырвет и пробьет на слезу. Гусев огляделся и нашел человека покрепче, немолодого усатого толстого старшину.
– Кто стрелял? – Гусев показал старшине значок.
Он ждал какой угодно реакции, но только не той, что последовала. Глаза милиционера округлились, а на щеках проступили красные пятна.
– Пошел на х…й! – прошипел старшина. Усы его встопорщились, и он стал похож на разъяренного моржа.
– Ты чего?! – обалдел Гусев.
– Я сказал – пошел на х…й! – Старшина опустил руку на кобуру. Гусев быстро сдал назад и вдавил спиной в толпу прячущегося за ним Корнеева.
– Что такое? – удивился тот. – Не пускают?
– Момент. – Гусев отодвинул его и почти бегом кинулся на другую сторону бульвара, где мелькали офицерские погоны. Корнеев, видимо безоговорочно приняв его старшинство, тяжело пыхтел над ухом.
На углу возбужденно размахивали мобильными рациями как минимум десять полковников и целая стая чинов поменьше. Гусев сунулся было к ним, но его ухватил за шиворот очередной сержант.
– Вам нельзя, товарищ уполномоченный, – сказал он подчеркнуто сухо.
– Еще как можно. – Гусев попытался вырваться.
– Нет. Приказ министра. АСБ не допускать.
– В гробу мы вашего министра видали, у нас свой не хуже… – пробурчал Корнеев.
– Помолчи, Корней. Сержант, ты что-нибудь знаешь?
– Нет.
Гусев поднял руку, пытаясь хоть так привлечь к себе внимание. Повезло – к оцеплению выскочил раздраженный майор.
– Я старший уполномоченный Центрального отделения АСБ Гусев. Скажите, пожалуйста…
– Исчезни, – приказал майор.
«И у этого тоже глаза такие, как будто он в меня сейчас выстрелит, – отметил Гусев. – Неужели я прав и тут повторился саратовский вариант? Чтобы мне, выбраковщику, какой-то майоришка, который меня раньше никогда не видел, говорил «Исчезни!»?»
– Я же сказал – приказ министра, – пробурчал сержант, оттирая Гусева от майора, который сверлил выбраковщиков очень недобрым взглядом.
– Два слова, – попросил Гусев. – Это был человек со значком АСБ?
– Никаких комментариев, – процедил майор и ушел.
– Сержант! Это был человек со значком АСБ?!
Сержант коротко оглянулся на начальство и почти незаметно кивнул.
Гусев почувствовал, как почва уходит из-под ног. Корнеев ухватил его за плечо.
– Уходим, Корней, – сказал Гусев.
– Господи, да что же это такое…
– Уходим. Ты лучше подумай, как нам машину из пробки вытащить. Не на руках же ее нести… Ладно, дворами пролезем.
– Да как ты можешь…
– Что я могу?!
– Тут же такое… Такое…
– Успокойся, Корней. Мы уже ничего здесь не можем сделать. Пойдем, ну же! – Гусев плотнее запахнул куртку, чтобы невзначай не сверкнуть нагрудным знаком. Чересчур заметным.
Опасно заметным – теперь.
Валюшок сидел в «рабочей», положив ноги на гусевский стол, и пускал дым в потолок. Увидев своего ведущего не только без пулевого отверстия в голове, но даже и без наручников, он вскочил и кинулся к Гусеву через всю комнату:
– Ну, ты как?! А?!
– Поживу еще, – скромно ответил Гусев. – Что-нибудь слышно про стрельбу на Петровке?
– Да кто ж мне скажет… Кстати, инструктор по стрелковому заходил, тебя искал.
– Странно. Мог бы и позвонить.
– Значит, не захотел.
Гусев прищурился и ткнул Валюшка кулаком в плечо.
– Дельная мысль, – сказал он. – У нашего Вильгельма Телля крысиное чутье на пробоину в борту. Давай-ка, Леха, перестрахуемся. С этого момента по радио – никакой лишней болтовни. Только строго по делу. А то ведь нас подслушать – задача простейшая, было бы желание. Ладно? Чем тут занимался без меня?
