Запретное Волшебство (СИ) - Заставный Святослав

— Да, я помню, Фархат рассказывал об сказочных городах из чистой маны, что воздвигали башни сквозь пространство и время, — сказал я. — Омнимаги, которые встретили свою погибель, погрузившись в Бездну так глубоко, что та их пожрала. Веселые сказки.

— Вообще-то, их пожрали титаны, — неожиданно серьезно поправил меня старик. — Это прозвучит странно, но мы нашли в архивах довольно правдоподобные источники, подтверждающие существование омнимагов. Летописи, гласящие, что их попытки превознестись, достучаться до самих богов, закончились обнаружением кое-чего похуже. Титаны, — самый близкий термин, что мы нашли для описанных существ.

Сказать, что я был ошарашен — не сказать ничего.

— Ты шутишь? — спросил я севшим голосом.

— Если бы. Тебе разве не казалось странным, что в реальности такое разнообразие жизни, а в Бездне одни лишь мистрали, максимум — спириты?! Нам с Фархатом, — казалось. Будто это вовсе не другие измерения, а просто углы одного целого. Отдельные шаблоны бытия, как сейчас принято считать. Складки одного полотна, что в какой-то момент приняло такую форму. Потому мы и делали упор на пространственную магию, будучи уверенными, что ответы на самые потаенные вопросы находятся максимально глубоко. В прямом смысле этих слов. Глубоко в Бездне.

— Ты же был боевиком большую часть жизни, а не пространственником.

— Все талантливые орденские маги были, есть и будут боевиками, — махнул он рукой. — Таковы правила, такие традиции. Но не в этом суть. Мы нашли довольно занимательное описание работы этих самых омнимагов. Якобы они не только не нуждались в фазокристаллах, но и куда свободнее ощущали себя в Бездне. Многие популярные техники волшебства принадлежали к тому, что мы нынче зовем манатропией, о которой тогда и речи никакой не было.

— Старик…

— Не-не, дослушай! Самой интересной была цитата, на хаэвите, помню как сейчас, — “постигая Бездну, маг обязан постичь и принять вначале себя, свою собственную темную глубину”. Это еще можно перевести как “свою собственную темную Бездну”. А что является ее частицей больше, чем манаплазма? Омникамп? Ведь, если задуматься, — мы всегда довольно быстро истребляли мистралиантов, а действительно мощных никогда и не встречали. Вероятно ли, что эти самые омнимаги являлись адаптировавшимися мистралиантами, достаточно развившимися, чтобы вернуть рассудок?

Я смотрел на старика и не узнавал его. Будто у него внезапно началось обострение деменции. Настолько непривычно было слышать подобное от, привычно, рассудительного и рационального Маромаха Лойфо. Его слова вызвали легкий озноб и я усердней начал растирать кожу, чтобы избавиться от холода.

— Ты сейчас прикалываешься? — на всякий случай переспросил я его. — Ты ведь сам меня учил, что это все — чепуха. Забыл?

— Мне всегда так и казалось, — признался старик. — Но если недостающим элементом все время была манаформа, что спирит передал айидхе? Всего лишь правильный рычаг, что стабилизирует ауру? Ты ведь смотрел на нее? Заметил, что ее может синтезировать только манатроп?

— Да, она требует внутреннего рассинхрона и отражения манатоков, — согласился я, вновь уставившись на воду и задумавшись. — Но это все равно звучит как бред. Не может быть так просто. А что за титаны? Как все произошло? Лойфо?

Я оглянулся на старика, чтобы увидеть его стеклянный взгляд, направленный на бассейн. По лицу енота гуляли мелкие спазмы, а внутри глазниц будто поселилась абсолютная чернота. И на миг там мелькнула тень оскалившейся рыси с рогами.

Еще один взгляд на воду и увидел там образ Фархата Луперкаля. Такого же заросшего с безумной улыбкой на лице, от уха до уха.

— Нашел! Нашел! Нашел! — прозвучало на границе сознания.

Вода вздыбилась волной, оттуда вырвалась черная клякса с подобием птицы вместо головы. А следом за ней — спирит Ллаоринимасу, что вцепился в нее мертвой хваткой.

— Пусти! Пусти! Пусти!

Шепотки прошлись холодом по коже. Я вцепился рукой в предплечье Лойфо, чтобы забрать его отсюда. Тело старика неловко качнулось и голова отвалилась нелепым шариком, покатившись по полу — в бассейн. Из обрубка шеи начал бить фонтан крови, заливая меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

От тела, хищной лозой по стене и до стекла крыши, тянулось щупальце, усеянное сотнями младенческих ручек. А в стекле потолка, красовалась еще одна широкая улыбка. Девочка.

В помещение резко влетели Эрбэ с Кларком, чтобы по ним, словно хлыстом, ударило второе щупальце. Кларк успел поставить защиту и его отбросило сквозь стекло, далеко на улицу. А вот кхеша разорвало на части, разбросав кровоточащие ошметки по всему помещению.

Внутри меня будто что-то треснуло.

Я сидел и не верил своим глазам, словно попал в какой-то дурацкий сон.

Мимо пронеслась тушка спирита, что убавил в размерах несколько раз, теперь напоминая скорее большую собаку. Он ударился о стенку над моей головой, оставив там огромную вмятину с которой посыпались осколки штукатурки, и упал безвольной куклой.

Щупальце обвилось вокруг моей шеи, подняв в воздух и переместив над бассейном.

— Дай! Дай! Дай! Отдай его мне! — канючило существо голосом Фархата, будто наркоман, что выпрашивал дозу. — Ну, пожалуйста! Пожалста! Пожалста! Пожалста!

— Нет, — твердо сказала девочка, приземлившись из отражения на труп Лойфо, будто на подушку. — Он нам нужен. Так сказала мама! Но он… какой-то не такой. Трансформация уже должна была закончиться.

— Вы… — просипел я, ощущая как глаза застилает ненависть, а кровь бьет в висках с такой силой, что голова вот-вот лопнет.

— Он же не целый нужен! — заныл Фархат. — Я откушу все пару кусочков. Ноги! Зачем ему ноги?

— Я сказала — нет!

— Вы заплатите за это… — прошептал я, чувствуя как последние крохи воздуха вырываются из легких.

Я не понял что произошло. Если раньше в сатори приходилось погружать сознание, будто углубляясь в себя, то сейчас я словно натянул его на голову. Как предмет гардероба, неосознанно.

Поток казался застывшим киселем. Манатоки-медузы даже не шевелились. А напротив меня, сияя белизной из поверхности покрасневшего бассейна, смотрел спирит Ллаоринимасу.

— Ты тоже умер? — отрешенно спросил я.

— Нет, — повернула голову набок рысь. — Ведь я и не жил никогда. Впрочем, как и ты.

— Что это значит?

— Сон, — спирит блеснул глазами-космосами. — Твой сон должен завершится. Не как тридцать лет назад. И не как десять лет назад. А по-настоящему.

— Я не понимаю.

— Ничего, это пройдет. Просто прими меня, как то, что у тебя забрали. Без шуток и фальшивых игр в торги. Все эти ритуалы и договора были забавными, даже веселыми, до поры до времени. Время вышло. Мы воссоединимся, так или иначе. Но будет гораздо проще, если ты сделаешь это добровольно и осознанно.

— Хорошо…

2

Кларк сплюнул кровью, покрутив головой от легкой контузии.

Его колотило от шока, зубы бесконтрольно стучали, перед глазами шли круги. На грани сознания он понимал, что урон ему нанесен небольшой, — всего лишь сломана рука. Однако ауре досталось куда серьезней. Тварь словно расцарапала энергетическое тело, оставив там глубокие борозды.

И страшней всего — он понимал, что навряд ли сможет хоть что-то противопоставить существам. Тэсс, скорее всего, уже мертв, либо его уволокли в Бездну. А он, Кларикордикс, будет всего лишь сопутствующим ущербом, незначительной помехой, которую превратят в кровавое месиво. Как сделали с Эрбэ и целым архимагом — Маромахом Лойфо.

Ясное дело, что с Лойфо сыграла роль неожиданность. В открытом противостояние, а не атаке исподтишка, тварь, скорее всего, загремела бы так глубоко в недры мироздания, что не вылезла бы оттуда до скончания времен. Однако неожиданность забирает даже лучших. Особенно лучших.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не время расслабляться.

Поднявшись сначала на колени, а потом на дрожащие ноги, он посмотрел в сторону особняка. Тварь держала парня над бассейном, явно готовя переход через жидкую и зеркальную поверхность в Бездну. Уж такие вещи знал даже он.