Три чашки чая - Грег Мортенсон

Строительство шло по отработанной схеме. Мортенсон, Парви и Махмал приобрели участок земли между двумя абрикосовыми рощами и с помощью местных жителей за три месяца построили прочную каменную школу на четыре класса. Все расходы составили чуть больше двенадцати тысяч долларов.

Дед Музафара, Бова Джохар, был поэтом. Его имя славилось по всему Балтистану. Музафар же всю жизнь работал простым носильщиком и не занимал в Халде видного положения. Но вот он сумел организовать строительство школы и этим завоевал уважение односельчан. При этом Музафар, как и все, трудился на стройплощадке, справляясь с делами гораздо более тяжелыми, чем были под силу молодым.

Стоя перед построенной школой и глядя, как дети Халде поднимаются на цыпочки, чтобы заглянуть сквозь стеклянные окна в классы, где осенью им предстоит учиться, Музафар обеими руками сжал руку Грега.

«Мои дни на этой земле сочтены, Грег-сахиб, — сказал он. — Я хотел бы еще много лет трудиться вместе с тобой, но Аллах в великой мудрости своей лишил меня сил…»

Мортенсон обнял старого друга, который так часто помогал ему в поисках верного пути. Руки Музафара все еще были сильны. Он так сжал американца, что захватило дух. «Что ты будешь делать?» — спросил Грег.

«Поливать деревья», — просто ответил старый балти.

Мохаммед Аслам Хан был ребенком в те времена, когда в долине Хуше, в тени ледников Машербрума, еще не было дорог. Прошли годы, он стал подростком, но мало что изменилось в жизни его деревни Хуше. Летом он с другими мальчишками отгонял овец и коз на высокогорные пастбища, а женщины в домах делали кефир и сыр. С пастбищ была видна гора Чого-Ри, «Большая гора», или К2, как ее называли во всем остальном мире. Ее острая вершина выглядывала из-за широкого плеча Машербрума.

Осенью Аслам со своими друзьями водил по кругу вокруг шеста шесть могучих яков, чтобы те своими тяжелыми копытами молотили убранную пшеницу. Долгие зимние дни и ночи он старался держаться как можно ближе к очагу. За самое теплое место в доме приходилось бороться с пятью братьями, тремя сестрами и домашним скотом.

Такова была жизнь. И каждый мальчишка в Хуше знал, что она будет идти именно так. Но отец Аслама, Голова Али, был вождем деревни. Все говорили, что Аслам — самый умный ребенок в семье, и у отца были на него другие планы.

В конце весны, когда погода устоялась, но река Шьок все еще стремительно несла ледниковые воды, Голова Али разбудил сына до рассвета и приказал ему собираться в дорогу. Аслам не понимал, что происходит. Но увидев, как отец собирает его мешок и заворачивает кусок твердого овечьего сыра в чистую тряпицу, заплакал.

Спорить с отцом было немыслимо, но можно было задать вопрос.

«Почему я должен уезжать?» — спросил он сквозь слезы, ища поддержку у матери. В свете масляной лампы мальчик увидел на ее глазах слезы.

«Ты идешь в школу», — ответил отец.

Аслам шел за отцом два дня. Как каждый мальчишка в Хуше, он отлично знал узкие горные тропы, которые вились по голым скалам, словно плющ по каменной стене. Но так далеко от дома он еще не уходил. Где-то внизу виднелась темная земля, освободившаяся от снега. Машербрум остался далеко позади — как и весь знакомый мир.

«ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН УЕЗЖАТЬ?» — СПРОСИЛ ОН СКВОЗЬ СЛЕЗЫ, ИЩА ПОДДЕРЖКУ У МАТЕРИ. «ТЫ ИДЕШЬ В ШКОЛУ», — ОТВЕТИЛ ОТЕЦ.

Когда тропа привела к берегу Шьока, Голова Али повесил сыну на шею кожаный мешочек с двумя золотыми монетами. «Когда, иншалла, ты попадешь в город Хаплу, найдешь там школу. Отдашь сахибу — директору школы эти монеты в уплату за твое образование».

«Когда же я вернусь домой?» — спросил Аслам, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

«Ты сам узнаешь», — ответил отец. Голова Али надул шесть козьих пузырей, связал их в плот. Так балти переправляются через глубокие реки, которые невозможно преодолеть вброд.

«Теперь держись крепче», — сказал отец.

Аслам не умел плавать.

«Когда отец столкнул плот в воду, я не совладал с собой и закричал. Он был сильным и гордым мужчиной. Но, отплывая, я видел слезы в его глазах».

Плот унес Аслама далеко от отца. Теперь он мог плакать открыто — никто не видел этого. Река стремительно неслась вперед, и мальчика охватил настоящий ужас. Это длилось десять минут, а может быть, два часа. Постепенно течение замедлилось, а река стала шире. Аслам увидел людей на дальнем берегу и стал грести к ним.

«Незнакомый старик выловил меня из воды и завернул в теплое одеяло из шерсти яка, — вспоминает Аслам. — Я все еще дрожал и плакал. Он спросил меня, почему я оказался в реке, и я передал ему слова отца».

«Не бойся, — сказал старик. — Ты смелый мальчик, раз забрался так далеко от дома. Когда-нибудь ты вернешься, и все будут относиться к тебе с уважением». Он дал ему пару смятых рупий и вывел на дорогу к Хаплу.

История Аслама стала известна по всей долине Хуше. Он шел по дороге в город, и каждый встречный давал ему немного денег на учебу. «Люди были так добры, что я воспрял духом, — вспоминает Аслам. — Очень скоро добрался до государственной школы в Хаплу и стал учиться изо всех сил».

Хаплу оказался самым большим городом, в каком когда-либо бывал Аслам. Ученики в школе встретили его негостеприимно. Они дразнили новичка за то, что он так бедно одет. «У меня была обувь из шкуры яка и шерстяная одежда, а все школьники ходили в красивой форме», — вспоминает Аслам. Учителя пожалели мальчика, собрали деньги и купили ему белую рубашку, коричневый свитер и черные брюки, чтобы он был одет так же, как другие мальчики. Аслам носил форму каждый день, а по ночам чистил ее в меру сил. После первого года обучения он отправился домой в долину Хуше. Новая форма произвела на односельчан глубокое впечатление. Старик, встретивший мальчика в дороге, не ошибся в своих предсказаниях.

«Я вошел в деревню, — вспоминает Аслам, — в чистой и красивой форме. Все смотрели и говорили, что я изменился. Все уважали меня. Я понял, что должен оправдать эту честь».

В 1976 году, когда Аслам окончил десятый класс школы в Хаплу, ему предложили должность в администрации Северных территорий. Но он решил вернуться домой и после смерти отца стал вождем Хуше. «Я видел, как тяжело живут люди в долинах, и решил, что мой долг — бороться за улучшение жизни в родной деревне», — рассказывает Аслам.

Аслам обратился к чиновникам. Ему удалось убедить администрацию в необходимости построить дорогу к деревне Хуше. Потом он задумал добиться выделения средств на небольшую школу для двадцати пяти мальчиков, которая расположилась бы в пустующей ферме. Но ему было трудно уговорить жителей деревни отправить своих детей учиться: по мнению взрослых, дети должны были помогать им на полях. Школа так и не была построена.

«Я ВИДЕЛ, КАК ТЯЖЕЛО ЖИВУТ ЛЮДИ В ДОЛИНАХ, И РЕШИЛ, ЧТО МОЙ ДОЛГ — БОРОТЬСЯ ЗА УЛУЧШЕНИЕ ЖИЗНИ В РОДНОЙ ДЕРЕВНЕ», — РАССКАЗЫВАЕТ АСЛАМ.

Когда дети Аслама подросли, он понял, что для того, чтобы дать им образование, ему необходима помощь. «Аллах благословил меня девять раз, — рассказывает Аслам. — У меня было пять мальчиков и четыре девочки. Самой умной среди них была Шакила. Ей было негде учиться, и она была слишком мала, чтобы отправить ее из дома. Хотя за годы через нашу деревню прошли тысячи альпинистов, ни один из них не захотел помочь детям. До меня доходили слухи о большом американце, который строит школы для мальчиков и девочек по всему Балтистану. Я решил разыскать его».

Весной 1997 года Аслам два дня ехал на джипе в Скарду. Он добрался до отеля «Инд» и спросил Мортенсона, но ему сказали, что американец уехал в долину Бралду и может пробыть там несколько недель. «Я оставил письмо с приглашением в мою деревню, — рассказывает Аслам, — но он мне не ответил». Наступил июнь 1998 года. Водитель джипа сообщил ему, что американец находится рядом, в деревне Хане.

«ДО МЕНЯ ДОХОДИЛИ СЛУХИ О БОЛЬШОМ АМЕРИКАНЦЕ, КОТОРЫЙ СТРОИТ ШКОЛЫ ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ И ДЕВОЧЕК ПО ВСЕМУ БАЛТИСТАНУ. Я РЕШИЛ РАЗЫСКАТЬ ЕГО».

«Той весной я вернулся в Хане, — рассказывает Мортенсон, — чтобы созвать джиргу, то есть общий сход. Я хотел, чтобы люди сместили Джанджунгпу, который к тому времени стал вождем Хане, а я смог бы наконец-то построить в деревне школу». Но Джанджунгпа не собирался отказываться от титула вождя и от замысла построить альпинистскую школу. Он вызвал полицию, сообщив о подозрительном чужаке в пограничном районе. «Он сказал, что я шпионю в пользу злейшего врага Пакистана — Индии», — улыбается Грег.

Пока Мортенсон пререкался с полицейским, требовавшим от него документы, в деревню приехал Аслам. «Я сказал американцу: „Я — вождь деревни Хуше. Я пытался встретиться с вами в прошлом году, — вспоминает Аслам. — Приезжайте к нам вечером выпить чая“». Мортенсон с радостью воспользовался поводом, чтобы уехать из Хане. Он пребывал в твердом убеждении, что эта деревня проклята.