Том 4. Письма, А. Н. Пирожкова. Семь лет с Бабелем - Исаак Бабель

Я человек замученный делами, наукой, работой, волной людей, заливающей меня, поэтому не ведите бухгалтерский учет моих писем и сами пишите почаще. Целую всех, дорогие мои <...>.

И.

340. Ф. А. БАБЕЛЬ

<23 декабря 1934 г.,

Москва>

<... > Чувствую себя хорошо. Жизнь у нас необыкновенно интересна, но профессия, мною выбранная, вкусы мои, правила — всё или ничего — никогда не давали повода предполагать, что личная моя жизнь будет легка, будет шествием по розам и что каждый мой шаг должен вызывать ликование моих родных и знакомых. При рождении своем я не давал обязательства легкой жизни. Не будучи хвастуном, я имею право сказать, что так называемые трудности сносятся мною с легкостью и мужеством, не часто встречающимися, и если я молчу об них, то это не доблесть моя и не дурной характер, а естественное и законное отвращение к такому неинтересному и незначительному сюжету. Вы создаете себе в отношении меня страхи там, где их нет и в помине. Единственная моя болезнь — это разлука с мамой, со всеми вами. Вместо того, чтобы ныть, помогите мне, приезжайте жить вместе со мной <...>.

И.

341. Ф. А. БАБЕЛЬ И М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

<3 февраля 1935 г.,

Москва>

<... > В Москве Съезд Советов; из разных концов земли прибыли мои товарищи — Евдокимов с Северного Кавказа. Из Кабарды — Калмыков, много друзей с Донбасса. На них уходит много времени. Ложусь спать в четыре-пять часов утра. Вчера повезли с Калмыковым кабардинских танцоров Алексею Максимовичу, плясали незабываемо <...>

И.

342. Ф. А. БАБЕЛЬ

<24 февраля 1935 г.,

Москва>

<...> Новость: решились напечатать «Марию» — она появится в мартовском или апрельском номере журнала. Это хорошее предзнаменование для постановки.

Комедия моя медленно, но движется вперед — если бы мне ее закончить к Маю — вот дело было бы... Со мной странное превращение — прозой не хочется писать, только в драматической форме <...>

И.

343. Ф. А. БАБЕЛЬ И М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

<27 июня 1935 г.,

Париж>

Конгресс закончился, собственно, вчера. Моя речь, вернее импровизация (сказанная к тому же в ужасных условиях, чуть ли не в час ночи), имела у французов успех. Короткое время положено мне для Парижа, буду рыскать, как волк, в поисках материала — хочу привести в систему мои знания о ville lumiere[71] и, м[ожет] б[ыть], опубликовать их <...>

И.

344. Т. Н. ТЭСС

<1 июля 1935 г.,

Париж>

<...> Хочу сделать баланс моим знаниям и мыслям об этом городе. Он так же прекрасен, как и раньше. Путешествие мое с Пастернаком достойно комической поэмы. Конгресс оказался действительно более серьезным, чем я предполагал. Чаще других вижусь с Тихоновым, Толстым, Кольцовым. Вчера открывали в Villejuif[72] проспект имени Горького — необыкновенно трогательно. В Москву приеду в конце июля <...>.

И. Б.

345. А. Г. СЛОНИМ

Париж, 19/VII-35

19 июля 1935 г.,

Париж

Дорогая А. Г. Еду в Бельгию, поживу несколько дней с матерью, потом Варшава; очень хочется сделать там остановку. С сестрой Вашей обязательно увижусь. Адрес мой: Poselstwo Sowieckie, Poznanske 15, Warszawa. В Брюсселе сейчас всемирная выставка. Пребыванием своим в Париже я очень доволен — один день 14 июля чего стоит. Вас еще рассчитываю застать в Москве. Изо всех сил кланяюсь Вашим мужчинам. A bientot[73].

И. Б.

346. Л. Г. БАГРИЦКОЙ

Одесса, 21/IX-35

21 сентября 1935 г.,

Одесса

Милая Лидия Густавовна.

Снова хожу с глубоким волнением по одесским улицам и греюсь у моря. Лето стоит во всем блеске. По два раза в день ем скумбрию во всех видах. Первые дни прожил в Лондонской, много часов провели с Олешей на лавочке, на бульваре... Не соберетесь ли Вы на родину? Она бедновата, но прекрасна по-прежнему.

От всего сердца кланяйтесь Севе, Ольге Густавовне и Нарбутам. Мой адрес — Главный почтамт, до востребования.

Ваш И. Бабель

347. А. Г. СЛОНИМ

Одесса, 9/Х-35

9 октября 1935 г.,

Одесса

Милая А. Г. Я совершил путешествие по колхозам Киевской области, третью неделю живу в Одессе — и жил бы превосходно, если бы не тревожные сведения о здоровье матери и если бы не головная боль от гайморита. Дни стоят сияющие. Бывший бог наказывает меня за то, что я оставил удивительный этот город. Тут обильная пища уму и сердцу — солнце, каждый день десять часов солнца...

Работаю лучше, чем в Москве.

Адрес мой — Главный почтамт, до востребования. Низко кланяюсь Вам и мужчинам.

И. Б.

348. С. И. ВАШЕНЦЕВУ

Сталино, 5/XII-35 г.

5 декабря 1935 г.,

Сталино

Дорогой Сергей Иванович.

Мои отметки указывают на фразы неуклюжие, тяжеловесные, темные по смыслу, неблагозвучные... Таких много.

Тщательная редакция, по-моему, необходима. Надо отдать справедливость переводчику — смысл передан им точно, к тому же текст дьявольски, необыкновенно труден. Стиль Жида в этой книге — с занозами, крючками, остановками, прерывистыми душевными вздохами, но хотелось бы русскому тексту придать более прозрачности и легкости.

Вчера окончился слет литкружков Донбасса. Он представлял высокий интерес. Завтра начну странствия свои по шахтам и затем — по колхозам Киевщины. Работаю, сколько могу.

Привет Мунблиту.

Ваш И. Бабель

349. Ф. А. БАБЕЛЬ И М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

<2 июня 1936 г.,

Москва>

<...> В течение июня я стану домо- и землевладельцем. В тридцати километрах от Москвы, в густом сосновом лесу выстроен комфортабельнейший дачный поселок — для меня там строится двухэтажный дом — со всеми удобствами, к нему примыкает полгектара лесу. Это было бы совершенно идеально, если бы поселок не был писательский; но все мы решили жить особняком и друг к другу в гости не ходить <...>.

И.

350. Ф. А. БАБЕЛЬ И М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

<17 июня 1936 г.,

Москва>

<...> Начал с шутки — кончать приходится серьезно. Здоровье Горького по-прежнему неудовлетворительно, но он борется как лев — мы все время переходим от отчаяния к надежде. В последние дни доктора обнадеживают больше, чем раньше. Сегодня прилетает Andre Gide[74]. Поеду его встречать <...>.

И.

351. Ф. А. БАБЕЛЬ

Москва, 19/VI-36

19 июня 1936 г.,

Москва

Дорогая мамахен. Великое горе по всей стране, а у меня особенно. Этот человек был для меня совестью, судьей, примером. Двадцать лет ничем не омраченной дружбы и любви связывают меня с ним. Теперь — чтить его память — это значит жить и работать — и то и другое делать хорошо.

Тело А. М. выставлено в Колонном зале, неисчислимые толпы текут мимо гроба. День жаркий, летний. Немножко отойду, напишу еще.

И.

352. И. Л. ЛИВШИЦУ

Одесса, 8/VIII-36

8 августа 1936 г.,

Одесса

Одесса бедная наша не отремонтирована, обшарпана и прекрасна по-прежнему. Погода превосходная и даже не жарко.

Начал лечиться. Живу у моря, вблизи Лермонтовского курорта для удобства. К твоему приезду будет настоящий дом.

Пиши мне для практики, а то ты так ленив писать, что можешь забыть русскую грамоту.

Опекай Э. Г., а то она пропадет. Давай ей денег — и терроризируй ее для того, чтобы она работала.

Адрес мой постоянный: Главный почтамт, до востребования. Пиши обо всем — как в журнале, на бегах, дома. Я буду писать.

И.

353. Л. М. ВАРКОВИЦКОЙ

Одесса, 29/8-36

29 августа 1936 г.,

Одесса

Милая Лиля. С начала августа — я на нашей родине. Пожилось мне здесь, увы, плохо — все время хворал (все то же — бронхи). Погода тоже не одесская — ветер, холод. Но все переменится, надо думать.

Планы у меня большие — хочу просидеть здесь подольше и работать. Адрес мой — Главный почтамт, до востребования.

Как Ваши дела — во всех направлениях? Привет Люсе (ей напишу отдельно) и уважаемым старым Вашим детям. Напишите мне, пожалуйста.

Ваш И. Бабель

354. А. Г. СЛОНИМ

Одесса, 6/IX-36

6 сентября 1936 г.,

Одесса

Дорогая А. Г. Очень обрадовался Вашей открытке. Я не писал, потому что не знал — куда. В Одессе я уже месяц. Доктора нашли у меня обострение астмы и крайнее переутомление. Я чувствовал себя очень плохо, только теперь начинаю отходить — и в голове даже мысли зашевелились, не совсем похожие на тот стандарт, который был в Москве. Уезжать отсюда не собираюсь. Хочу привести себя в порядок — физически и в рассуждении работы. Погода у нас была переменная, но теперь налаживается. Так, наверное, будет и у вас. Как поживают мужчины? Страшно рад, что всем в Коктебеле нравится. Не забывайте меня и пишите почаще. Обязательно поправьтесь. Bien a vouns[75].