Хирург - Тесс Герритсен

Помещение второго этажа вызвало у Мура клаустрофобию. Оно было разбито на крохотные комнатки, и, судя по всему, умелец, который произвел эту «реконструкцию», преуспел в работе с деревянными панелями. Все стены были облицованы темным шпоном. Камера продвигалась по такому узкому коридору, что казалось, будто действие происходит в туннеле. «Спальня справа», – пояснил Патаки, поворачивая объектив в открытую дверь, из которой просматривались аккуратно застеленная двуспальная кровать, ночной столик и комод. Вот и вся мебель, которая уместилась в темной конуре.

«Двигаемся в сторону задней части жилой зоны», – сказал Патаки, когда камера вновь прыгнула в туннель. Вскоре в кадре появилась относительно большая комната, где полукругом стояли люди с мрачным выражением лиц. Возле двери чулана Мур различил Сингера. Похоже, здесь и разворачивалось основное действие.

Камера сосредоточилась на Сингере. «Эта дверь была заперта на висячий замок, – произнес он, показывая на сломанный замок. – Нам пришлось снимать ее с петель. Внутри мы обнаружили это». – Сингер открыл дверь чулана и дернул за тонкую цепочку.

В камере вдруг пропала резкость, потом что-то зарябило, и на экране появился следующий кадр, уже с четким изображением. Это была черно-белая фотография женского лица с широко раскрытыми безжизненными глазами и такой глубокой раной на шее, что обнажился хрящ трахеи.

«Я полагаю, что это Дора Чикконе, – сказал Сингер. – А теперь перейдем к следующей».

Камера сместилась вправо. Еще одна фотография, еще одна женщина.

«Судя по всему, это посмертные снимки четырех разных жертв. По-видимому, перед нами фотографии Доры Чикконе, Лайзы Фокс, Рут Ворхес и Дженифер Торрегроссы».

Это была личная портретная галерея Эндрю Капры. Его убежище, где он заново переживал наслаждение убийством. Но гораздо больше, чем сами фотографии, Мура насторожило то, что стены чулана, если не считать четырех портретов, были голыми, а на полке лежала коробочка с чертежными кнопками. Места для новых снимков было предостаточно.

Из чулана камера вновь переместилась в большую комнату. И медленно поплыла по кругу, выхватывая предметы обстановки. Диван, телевизор, письменный стол, телефон. Книжные полки, заполненные учебниками по медицине. Камера продолжала свое путешествие по квартире, пока не дошла до кухонной зоны. Здесь в фокусе объектива оказался холодильник.

Мур придвинулся ближе, ощутив внезапную сухость во рту. Он уже знал, что последует дальше, и все равно сердце тревожно забилось и в животе похолодело от ужаса, когда он увидел, как Сингер приближается к холодильнику. Детектив замер и посмотрел в объектив камеры.

– А вот что мы обнаружили внутри, – сказал он и открыл дверцу.

Глава 19

Мур прошел целый квартал и на этот раз почти не ощутил жары – его еще бил озноб после просмотра видеопленки. Он с облегчением вырвался из конференц-зала, который теперь ассоциировался у него с диким ужасом. Да и сама Саванна с ее густым приторным воздухом и мягкой зеленью вызывала у него ощущение дискомфорта. Бостон, состоящий из острых углов и резких звуков, казался четким и предсказуемым. По крайней мере в Бостоне ты ощущал себя живым, пусть даже и пребывая в таком раздражении. Здесь же все было размыто. Он видел Саванну словно в дымке, сотканную из ласковых улыбок и усыпляющих голосов, и в очередной раз задавался вопросом: сколько еще темных тайн скрыто в глубинах этого напускного благодушия?

Когда Мур вернулся в штаб-квартиру, он застал Сингера за компьютером.

– Подождите, – сказал Сингер и нажал кнопку проверки орфографии. Не дай Бог в его отчетах обнаружатся орфографические ошибки. Удовлетворенный результатом, он поднял взгляд на Мура. – Да?

– Вы так и не нашли записную книжку Капры? – спросил Мур.

– Какую еще книжку?

– Большинство людей держат свою личную записную книжку возле телефона. Я не увидел такой на видео, и в списке его личных вещей она тоже не значится.

– Не забывайте, что произошло два года тому назад. Если ее не было в нашем списке, значит, ее не было вообще.

– Или же ее убрали из квартиры до того, как там появились вы.

– К чему вы клоните? – Сингер подозрительно покосился на Мура. – Я думал, вы приехали изучать почерк Капры, а не заниматься повторным расследованием дела.

– Меня интересуют друзья Капры. Все, кто хорошо его знал.

– Черт возьми, да никто его толком не знал. Мы опросили врачей и медсестер, с которыми он работал. Его квартирую хозяйку, соседей. Я лично ездил в Атланту, беседовал с его теткой. Кстати, это его единственная родственница из тех, кто жив.

– Да, я читал протоколы.

– Тогда вы должны знать, как он ловко всех дурачил. Я только и слышал восторженные отзывы о нем: «Внимательный доктор! Такой вежливый молодой человек!» – фыркнул Сингер.

– Они понятия не имели о том, каков он на самом деле.

Сингер снова повернулся к своему компьютеру.

– Да разве их, злодеев, распознаешь?

Подошла очередь последней видеозаписи. Мур намеренно оставил ее напоследок, потому что не был готов к предстоящему зрелищу. Предыдущие кассеты ему удалось просмотреть, не поддаваясь эмоциям, и он даже делал пометки, когда изучал спальни Лайзы Фокс, Дженифер Торрегроссы и Рут Ворхес. Снова и снова перед его глазами мелькали знакомые кровавые рисунки на стенах, связанные нейлоновыми шнурами запястья, пронизанные ощущением смерти взгляды жертв. Он мог без содрогания смотреть эти кадры, поскольку не знал этих женщин и их голоса не отзывались эхом в его памяти. Его внимание было сосредоточено не на жертвах, а на характерных деталях, которые могли бы рассказать о присутствии в их комнатах интересующего его субъекта. Он извлек из видеомагнитофона пленку с записью, сделанную на месте убийства Ворхес, и положил на стол. Неохотно потянулся к последней кассете. На ней значились дата, номер дела и место съемки: «Местожительство Кэтрин Корделл».

Мур хотел было отложить ее, чтобы посмотреть завтра утром, со свежими силами. На часах было девять вечера; он провел в этой комнате весь день. Он держал кассету в руках, раздумывая, что делать.

Прошло мгновение, прежде чем он осознал, что в дверях стоит Сингер, наблюдая за ним.

– Старик, ты еще здесь? – сказал Сингер.

– Дел невпроворот.

– Все пленки просмотрел?

– Все, кроме одной.

Сингер взглянул на видеокассету.

– Корделл.

– Да.

– Ну, давай, вставляй. Может, я что-то дополню.

Мур вставил кассету в видеомагнитофон и нажал на кнопку воспроизведения записи.

Перед ними был фронтальный вид дома Кэтрин. Ночь. Крыльцо было освещено, и свет горел во всех окнах. Голос за кадром сообщил дату и время – два часа ночи – и назвал имя офицера, проводившего съемку. Это опять был Спиро Патаки, который, казалось, числился здесь штатным оператором. Мур расслышал множество голосов и на их фоне стихающий вой сирен. Патаки произвел привычную съемку окрестностей, и за вспышками патрульных машин, перекрывших улицу, Мур разглядел встревоженных соседей, толпившихся возле ленты оцепления. Это удивило его, поскольку время было позднее. Судя по всему, происшествие наделало много шума, разбудив округу.

Патаки вернулся к дому и направился к крыльцу.

Сингер, глядя на экран, начал рассказывать:

– Мы получили сигнал о выстрелах. Соседка из дома напротив услышала первый выстрел, потом последовала долгая пауза, а после нее раздался второй. Она позвонила 911. Первый офицер полиции прибыл на место происшествия спустя семь минут. «Скорую» вызвали двумя минутами позже.

Мур вспомнил бдительную женщину, которая наблюдала за ним из окна соседнего дома.

– Я читал показания соседки, – сказал Мур. – Она заявила, что не видела, чтобы кто-то выходил из дома.

– Все верно. Она просто слышала два выстрела. После первого она встала с постели, выглянула в окно. Потом, минут через пять, прогремел второй выстрел.

Пять минут, подумал Мур. Почему такой интервал?

Между тем на экране уже возникла входная дверь, и дальше съемка происходила в доме. Мур увидел гардеробную комнату, которая была приоткрыта, и можно было разглядеть пальто на вешалках, зонтик, пылесос. Ракурс изменился, и действие переместилось в гостиную. На кофейном столике у дивана стояли два стакана, в одном из них еще остался напиток, похожий на пиво.

– Корделл пригласила его в дом, – продолжил Сингер. – Они выпили. Она пошла в ванную, спустя некоторое время вернулась и допила свое пиво. Через час на нее подействовал рогипнол.

Диван был обит тканью персикового цвета с выбитым на ней нежным цветочным рисунком. Мур и не догадывался о том, что Кэтрин тяготеет к таким чисто женским расцветкам, но теперь у него была возможность убедиться в этом. Цветы были и на шторах, и на мягких подушках. В Саванне в ее жизни было много цветов и много красок. Он представил себе, как она сидит на этом диване вместе с Эндрю Капрой, с участием выслушивает его жалобы, а в это время рогипнол медленно всасывается в ее кровь. И постепенно подбирается к мозгу. Голос Капры кажется ей все более далеким.