Эффект бабочки - Василий Сергеевич Панфилов

партий стрелков из тех, что умеют воевать в тамошних условиях. Без дела не сидят, всё как положено – ловушки готовят, позиции для боевых действий. Четыре пулемёта и пушечку – устаревшую правда, Барановского[106], что ли…

– Для здешних сойдёт, – отмахиваюсь, – пусть даже наши потенциальные покупатели свою гвардию из Штатов привезут, основная масса-то будет из местных головорезов. Для них и устаревшая пушка, да с пулемётами… хватит!

Обговорив детали, возвращаюсь в гостиницу. Хосе, встав у каменной стены, приседает. Короткий разбег, запрыгиваю ему на плечи, испанец резко выпрямляется и вот я уже на верху стены. Помахав рукой, переваливаюсь в сад.

Оказавшись наверху, переваливаюсь через подоконник и с минуту лежу на полу, не в силах встать. Не сказать, что боюсь высоты, но третий этаж в гостинице вознёсся на высоту метров этак тринадцати-четырнадцати, что уже солидно. Учитывая отсутствие страховки и ни хрена не спортивную обувь и одежду, риска слишком много. Но это часто так – влезешь в авантюру и только потом понимаешь, что ситуацию можно было повернуть к своей выгоде значительно более простыми способами.

* * *

… – Мазини! – Доносится сквозь шлем голос рефери, выкрикивающего имя соперника. Масштаб турнира мелкий, но антураж как у взрослых. Организаторы молодцы, всеми силами стараются повысить ранг соревнования, в том числе и безупречной организацией.

– … пожали руки, – слова рефери пролетают мимо ушей. Есть у меня такая особенность – слишком сосредотачиваюсь на чём-то. Иногда помогает, иногда мешает… как это обычно и бывает.

Стукнувшись перчатками, начинаем кружить по рингу, прощупывая друг друга игрой корпуса и ложными выпадами. Почти сразу марокканец начинает давить, переходя в атаки. Ну да ожидаемо… марокканец, тренирующийся у марокканского тренера… пусть даже оба с паспортами Германии.

Клуб, который представляет мой противник, этнический почти на сто процентов, а это значит, что и школа – грубая, силовая. Марокканская. Не принята у них тонкая игра, всё построено на силовом давлении и превосходстве в физических данных. Бойцы жёсткие, сильные… но однообразные.

Уйдя в глухую защиту, прощупываю соперника в редких контратаках. Удары принимаю вскользь, а не на жёсткие блоки – наловчился ещё в уличных драках.

Марокканец не выдыхается, работая как машина. Но связки предсказуемы… В очередной раз дождавшись удара коленом при сближении, подсекаю опорную ногу – правила позволяют. И вдогонку! Зацепил вскользь, противник вскакивает почти сразу.

Снова кружимся, принимаю удары на блоки, атака почти всё время излишне резка, он едва не проваливается.

– Мельницу давай, – негромко говорит тренер в перерыве, – секунд десять выжди, начни раунд как и прежде, в обороне. А потом резко!

Угукнув, поправляю капу и выхожу после удара гонга. Марокканец не подвёл, всё та же силовая однообразная работа – резкая, концентрированная, атакующая. Выждав время, дожидаюсь повторной атаки и начинаю мельницу. Отступая, встречаю одиночными и сдвоенными ударами, стараясь не сколько достать всерьёз, сколько разозлить.

Невнятно что-то зарычав, противник поддаётся на провокацию, бросившись в атаку. Удары сильны, но излишне концентрированны – ставка на один нокаутирующий удар. Отступаю, отступаю… и на сближение, резко!

Двоечка в голову, локоть марокканец принял на блок… Зато ливер открыт моим коленям. На, на!

Успеваю нанести несколько ударов, прежде чем марокканец отскакивает, извернувшись ужом. Не даю передышки, провожу лоу-кик по левой ноге. Марокканец на автомате дёргается, но печень всё ещё чувствуется и реакции не хватает. А по правой тебя! И ещё! Ещё! И контрольный в голову!

Рефери останавливает бой, отталкивая меня грубо. Пф… зачем? Я что, добивал его? Нет… мудила!

– Всегда поражался твоим победам, – восхищался Курт в раздевалке, – он ведь объективно лучше тебя! Как?!

– Мозги. Серьёзно, Курт. Я чемпион школы по шахматам, помнишь? Обдумывать, просчитывать ходы и самого человека – только так. Тактика, потом техника и только потом – сила, скорость и прочее.

– Ты мог бы чемпионом стать, – задумчиво сказал друг, – помогая одевать майку – рёбра всё-таки побаливали, – начни заниматься не трижды в неделю, а четыре-пять, да серьёзно…

– А зачем? – Перебиваю его, шнуруя обувь, – мне четырнадцать, расту ещё. Ну, стану чемпионом Баварии по тайскому боксу среди ровесников… а смысл?

– Деньги. Потом, когда взрослым станешь.

– Ага… сколько инвалидов на одного чемпиона, знаешь? Проищи, поищи… до хрена! Да и чемпионом, даже чемпионом мира, мало стать – удержать титул нужно. Они ж сперва по сути в долг тренируются – спонсоры, тренеры, массажисты, спарринг-партнёры… Выиграл титул, получил… ну, пусть полмиллиона, пусть даже миллион, больше новичкам никто не заплатит, будь он хоть сто раз чемпион. Собирают же с рекламы деньги, со зрителей и телезрителей, и собирают бойцы проверенные, потому и плата чаще всего ещё до боя определена. Не победителю, а тому, на чьём имени основные деньги собрали.

– В твоём исполнении это как-то скучно получается, – смеётся Курт.

– Так у меня и нет азарта, – пожимаю плечами и кривлюсь от боли, – просто спорт для саморазвития. Делать это образом жизни? Уволь! Стану я чемпионом или нет, большой вопрос, желающих и без меня много. А хорошо зарабатывают бойцы разве что из первой сотни.

– А эти… смешанные?

– Да хоть все вместе! Пусть даже тысяча достойно зарабатывает, и что? Рвутся-то туда миллионы! Прикинь, какая конкуренция? Строить на этом карьеру… не, я не марокканец! Сам знаешь, гимназию я потяну, а с ней и университет[107], это надёжней!

Тренер молчал, вздыхая.

– Уж не знаю, хвалить тебя или ругать, – начал наконец он, – зачем до второго раунда тянул? Мы ж против марокканской школы две недели работали, технику тебе ставили. Зачем после этого разведкой увлёкся, жертву из себя изображал? Что, не помнишь, как перестарался с Альбертом и он тебя уложил?

Ответить могу много… по факту, я не просто дерусь на ринге, но и проверяю свои навыки, своё умение просчитывать людей. Но и тренер прав – не раз из-за этого по башке получал, не только на ринге.

– Умный ты слишком, Антон, – в сердцах произносит мужчина, – нет… как там русские говорят? Заумный! Так много ума, что вечно усложняешь самые простые вещи! Эх…

* * *

– Ни черта себе! – Вырвалось у Зака. Парень оглянулся на нас, сдвигая на затылок соломенную шляпу, – это кто? Наши…

– Специалисты по сельскому хозяйству, сеньор, – с большим достоинством доложился Большой Пепе, сверкнув золотыми зубами и свежим фингалом.

– А это, я так понимаю, сельскохозяйственные инструменты? – Едко поинтересовался Зак, тыкая носком штиблета в приставленную к ноге Пепе винтовку.

– Ты в ударе, друг мой, – откровенно скалю зубу, – такая прозорливость заслуживает уважения!

Берти в сторонке откровенно смеялся, закрывая