Черное белое - Наталья Андреева

И он разразился тирадой в духе той, что она слышала в субботу утром в кабинете у следователя по особо важным делам. Валерия слушала и недоумевала. Вот, значит, как. Спасает свою шкуру, причем изо всех сил.

— Вот-вот, — кивал второй мужчина, находящийся в палате. — Мы с Олегом Максимовичем в этом солидарны. Будем сотрудничать.

Лера уловила, как Олег переглянулся с Соней. И поняла: эти двое теперь заодно.

— А ты умница, — кивнула она младшей сестре. — Умная девочка.

— Ведь я же твоя сестра, — лучезарно улыбнулась Соня. — Мне было у кого учиться. Мне не разрешили присутствовать на экспертизе. Так что мы с Олегом… Максимовичем поедем. Я завтра зайду. Туда, куда тебя определят. Сюда ли, в камеру… Я буду тебя навещать. Как ты меня. Заботиться о тебе. Как ты обо мне.

— А я жду вас в кабинете, где уже собралась комиссия. Охранник проводит, — сказал следователь по особо важным делам и посмотрел на Соню. — Софья Алексеевна, на два слова.

— Лера, я тебя не брошу! — сказала Соня в дверях. И поскольку следователь уже вышел из палаты и не надо было играть на публику, не удержалась и подмигнула: — Ну что, каково? Ах, эта заботливая младшая сестренка! Олег, если что, кричи громче. Эта ненормальная может на тебя кинуться.

Она не кинулась. Хотя выбор-то, в общем, был невелик: тюрьма или больница. Стационар закрытого или общего типа, в зависимости от решения суда. Общего — это удача. Закрытого — та же тюрьма. Разница только в сроке.

— Лера?

Ах, да! Следователь Жуков остался в палате! У нее поручение для общих знакомых в родном городе!

— Чем она тебя взяла? Деньги? Или пообещала скрыть правду?

— А для сумасшедшей ты неплохо выглядишь, — усмехнулся следователь Жуков. — Тебе сейчас лучше кричать, бросаться на людей и угрожать следователю, что дойдешь до главного прокурора страны в поисках справедливости и защиты. Не узнаю тебя, Лера. Ты же умная женщина! А таких элементарных вещей не понимаешь…

— Как же быстро ты меня предал! Как быстро… Хотя, если разобраться, ты всю жизнь только и делал, что меня предавал. Но это самое большое твое предательство. Как ты будешь жить с этим, Олег? Большой, сильный мужчина. Но я, слабая женщина, не отвечу тебе тем же. Предательством. Не буду. Не хочу.

— А тебе никто и не поверит. Ты убийца. Ты даже не помнишь, как это сделала.

— А если бы помнила? А если бы помнила, что это сделала не я?

— Ты. Потому что при свидетелях сказала, где находится труп Мошкина. Это мог знать только убийца. Тот, кто его закопал в цветнике. А я не хочу в этом участвовать.

— Что, вернешься в родной город? Будешь снова доставать наркотики? Наркотики для Сони. Которая знает, что ты знаешь. Откуда они берутся и кто их распространяет.

— У тебя опять все перемешалось в голове.

— Но то, что ты взятки берешь, я помню точно. И за что берешь.

— Замолчи! — Он обернулся: плотно ли прикрыта дверь? — Тебя ждет комиссия, которая докажет твою невменяемость. На этот раз тебе поставят не начальную форму, а просто шизофрению. И ты будешь на всю жизнь привязана к этому своему… доктору Айболиту. Только захочет, ли он…

— А ты? Ты к чему теперь будешь привязан? Думаешь, тебе без меня будет лучше? Да, я больна. Но это случайность. Вчерашний приступ — случайность. Если меня не провоцировать, ничего не будет. Я виновата только в том, что затеяла эту игру месяц назад. Ради тебя, между прочим. Ради нас. Переоценила свои силы.

— Мы больше не увидимся. Так что прощай. Ничем не могу помочь.

— Ты же знаешь, откуда у меня деньги. И видел их задолго до того дня.

— Мало ли что я знаю.

В дверь палаты постучали.

— Да-да, — торопливо сказала она. И неожиданно для себя: — Помоги мне убежать. Ну что тебе стоит? Я куда-нибудь денусь. Спрячусь, исчезну… Мне нельзя здесь находиться. Потрачено столько сил…

— Да что ты, Лера?! Ты с ума сошла?!

— А разве не заметно? Олег…

Он попятился, толкнул дверь палаты. И охраннику:

— Мы уже закончили. И вот еще что… Вам лучше вызвать двух санитаров. У нее, похоже, опять начинается приступ.

— Олег!

— Вот видите! Она волнуется!

— Да я уже понял. — Охранник посмотрел на нее с опаской. — Руки-то напрасно отвязали.

Она снова почувствовала головную боль. Это был не четвертый удар, а отсеченная разом вся ее жизнь, весь смысл этой жизни и вся радость. И вокруг оказалась одна только пустота.

…В кабинет, где собралась врачебная комиссия, ее привели два санитара, надев смирительную рубашку. Ей было все равно.

— Садитесь, Валерия Алексеевна.

Она села.

— Как чувствуете себя?

— Нормально.

— На вопросы в состоянии отвечать?

— Да.

— Тогда приступим. Какое сегодня число? Месяц? Год? Помните?

— А что такое случилось с годом? Он как был, так и есть.

— И какой же от Рождества Христова?

— Бога нет, — покачала головой она.

— Следовательно, и года нет. Так, по-вашему?

— Нет.

— А как?

— Мы о дате говорим. Всего лишь о дате.

— Вот и выходит, что такой простой вопрос, как сегодняшнее число поставил вас в затруднение.

Наконец, она вспомнила этого человека. Да это же Марк Аронович! Председательствует в комиссии. Саша обещал поддержку. Осталось вспомнить, кто такой Саша.

— Вы уже там решили, что я сумасшедшая. Тогда решили. А спрашиваете меня о дате.

— Когда? — пристально посмотрел на нее кандидат наук.

— В палате у Сони. Это она врет, не я. Она сочиняет истории, в которых нет ни доли правды. Я только не понимаю, зачем она это делает. Никак не могу понять…

— Значит, ваша сестра врет?

— Да.

— Что в ее словах неправда?

— Во-первых, она не моя сестра.

Следователь по особо важным делам не выдержал и хмыкнул. Марк Аронович посмотрел на него с осуждением. Мол, надо держать себя в руках. Потом сказал мягко:

— Мы немного в курсе. Вы не помните, какое сегодня число, поэтому мысленно все время возвращаетесь к тому моменту, когда Соня отказалась признавать вас сестрой.

— Чушь!

— Хорошо. И что вы предлагаете?

— Узнать правду. Пусть она расскажет.

— Какую правду?

— Что у меня нет никакой сестры. Я имею в виду… — она вдруг осеклась.

— Что вы имеете в виду?

— Труп в цветнике. Другой сестры у меня нет.

— Валерия Алексеевна, это был мужчина. Вы же сами видели, что это был мужчина.

— Да-да. Я видела. Похоже, что у меня галлюцинации.

— Какие у вас еще галлюцинации?

— Похоже, мне привиделось, что Соню сбили у того самого дома. У трехэтажного белого особняка. Что я никогда не встречалась с Павлом Мошкиным. Не разговаривала с ним. Не убивала его. Не держала в руках бронзовый подсвечник… — она замолчала.

— А на самом деле?

— Я не помню, как было на самом деле.

Теперь она замолчала надолго. На ряд вопросов просто отрицательно качала головой. Один из врачей, сидевший в комиссии, сказал:

— Надо провести ряд тестов. Валерия Алексеевна, возьмите бумагу, карандаш. Развяжите ей руки. Женщина ведет себя спокойно.

Она послушно взяла в руки карандаш.

— Нарисуйте счастье.

Она начала заштриховывать лист бумаги. Старательно и равномерно.

— Достаточно, — сказал врач. — Я вас понял. Как вы это объясните?

— Счастья нет. — Валерия протянула ему наполовину заштрихованный лист бумаги.

— Теперь нарисуйте дружбу.

Она вновь начала заштриховывать лист, пояснив:

— Дружбы нет.

— Я вас понял. Теперь любовь.

Она задумалась на минуту. Потом принялась заштриховывать третий лист. Молча.

— Любви тоже нет? — спросил врач.

— Отчего же тоже? Ее больше нет.

— А что там? Под штрихами?

— Ну, я не знаю. Мне трудно объяснить. Быть может, бутылка шампанского, коробка шоколадных конфет, букет цветов и разобранная постель?…

Ее беседа с врачами продолжалась в течение двух часов. Валерия старалась изо всех сил. Маленький дьявол, до жути боявшийся белых халатов, сидел тихо. Он бросался очертя рогатую голову только на обои с подсвечниками. И пятился от цветочных клумб. Здесь не было цветов. А стены однотонные.

Когда Валерию отвели, наконец, в палату, она затосковала. Одиночество — это невыносимо! Никто не поговорит с ней кроме него. А это уж точно прямой путь к безумию. С тем, что маленького дьявола не существует, она разобралась уже давно. Но теперь у него есть шанс. Что дальше? Кто-нибудь скажет о том, что ее ждет?

Сказали. Следователь по особо важным делам заглянул в палату. По его расстроенному лицу Валерия поняла, что вердикт врачебной комиссии положителен: недееспособна. Так оно и оказалось.

— Комиссия признала, что вы больны, Валерия Алексеевна. Следовательно, уголовной ответственности не подлежите. Уголовное дело будет закрыто за отсутствием состава преступления. При совокупности всех данных, как то — анализе документации, вашей медицинской карты и уголовного дела, судя по всему, будет вынесено решение о вашем принудительном лечении в стационаре общего типа. Таков расклад. Но я считаю, что вы нас всех ввели в заблуждение. Меня не устраивают результаты судебно-психиатрической экспертизы. Я буду добиваться, чтобы провели еще одно обследование. В Институте Судебной Медицины.