Богиня пустыни - Кай Мейер

Она прикрыла лицо руками, помассировала себе веки и щеки. То, что она сказала Адриану, тогда, в тени акаций, было правдой: перед ней и раньше возникали картины, которые на самом деле она не видела — они существовали только в ее голове. Не какие-то химеры, а просто фантазии. Это было то, что происходило в повседневной жизни, ничего такого, что могло бы сбить ее с толку: мошеннические намерения уличного торговца, который хотел продать ей испорченную рыбу; оценки, выставленные ей преподавателем до их оглашения; карета, попавшая в аварию за мгновение до того, как ее заднее колесо раскололось о камни бордюра. Она говорила об этом с Элиасом и была убеждена в том, что у каждого бывают подобные видения. Вскоре она перестала задумываться об этом.

Здесь же подобные случаи происходили совершенно по-другому. Что, если Адриан прав? Что, если то, о чем говорил Кваббо, было не загадочными манипуляциями, а его, а вероятно, и ее гранью бытия?

На улице в последний раз раздался крик гиен, после чего в ночи звучали лишь плач ветра и шум дождя.

Сендрин отступила назад, во мрак комнаты. Она опустилась в одно из кресел у камина. Ее кожа была ледяной, одежда не спасала от озноба. Слуги аккуратно вычистили очаг, от него слегка пахло остывшим пеплом. Из каминной трубы продолжали доноситься стенания бури.

Шаман может заставить разговаривать с собой предметы, сказал Адриан. Ну хорошо, она попробует сделать это. Она не жаждала оказаться во власти видения, подобного тому, что было в термитнике, поэтому Сендрин попыталась сконцентрироваться на чем-то неопасном. Но насколько неопасными могли быть предметы в комнате, в которой отец семейства заколол маленькую девочку, свою дочь?

Воспоминание о маленькой Кимберли Селкирк и ее отце, опьяненном кровью, снова вызвало у нее перед глазами картины той ночи. Она никогда не пыталась дать объяснение своим видениям. Это было похоже на сон, правдоподобный и страшный, но всего лишь сон. Заглядывая глубоко внутрь себя, она понимала, что это должно было иметь какое-то значение. Она не верила в привидения и кару небесную. А что, если что-то из находящегося здесь, в этой комнате, обращалось к ней? Или сама комната? Смогла бы она еще раз пережить зрелище убийства, если бы захотела? Но ни за что на свете она не хотела бы снова выдержать такое испытание.

Крики девочки, нож, которым режут мясо, кровь, повсюду кровь — Сендрин насмотрелась на все это больше чем достаточно.

Она откинулась в кресле и закрыла глаза. Темнота, окружавшая ее, была столь полной, что Сендрин казалось, будто ее погрузили в бочку с чернилами. Возникло ощущение, что ледяная волна накрыла ее тело, быть может, это был всего лишь сквозняк из камина, а может, и нечто иное. Ее тело содрогнулось, словно от удара, она выпрямилась. Сначала Сендрин подумала, что кто-то зажег свет, затем она осознала, что свет, заполнивший пространство вокруг нее столь внезапно, не воспринимался глазами. Это вызывало неопределенные ощущения, свечения в глубинах пропасти, которая с каждым метром, который она пролетала, становилась все глубже. Холод, чувство падения, беспомощность — все это переполняло ее, проникало в ее сущность, сотрясая ее. Через секунду она запаниковала и открыла глаза.

Она была в своей комнате, сидела в кресле. Все было как прежде. Белоснежные постельные принадлежности были нетронуты, на них не лежала маленькая девочка. За окнами царила тихая ночь, вокруг дома не бушевал вихрь. Сендрин облегченно вздохнула.

Из темноты эркера на нее смотрели пустые глаза. Это были куклы с белыми фарфоровыми лицами. Но она же убрала их, как только вселилась сюда!

Затем она заметила и другие детали, не соответствующие интерьеру ее комнаты: плюшевая игрушка лежала на полу рядом с кроватью; венок из сухих цветов висел на углу зеркала; несколько пар крохотной белой обуви были наполовину задвинуты под комод; повсюду из ниш выглядывали призрачные кукольные лица, неподвижные, с нарисованными слезами арлекина.

Послышался скрип, потом открылась дверь. В помещение вошел мужчина, в одной руке он держал подсвечник с зажженными свечами, в другой — прямоугольный пакет, вероятно, это был дневник в кожаном переплете или большая книга. Он тщательно закрыл за собой дверь и прошел мимо Сендрин, не обращая на нее ни малейшего внимания. Посередине комнаты он опустился на колени, поставил подсвечник на пол и отложил кожаный том в сторону. Потом он обеими руками скатал дорожку в рулон. Под ней оказалась небольшая квадратная каменная плита красноватого цвета, покрытая ломаными узорами. Она была похожа на те древние фрагменты, что повсюду были вделаны в стены и потолки дома. Сендрин никогда не замечала, что такие же были и на полу ее комнаты.

Селкирка нельзя было назвать молодым мужчиной. Ему было чуть больше пятидесяти лет, — так показалось Сендрин. Маленькая Кимберли, несомненно, была поздним ребенком, неожиданной радостью. Возможно, именно поэтому Селкирк ее обожествлял. Адриан рассказал ей, что лорд был очень привязан к малышке; от него она узнала также и то, что ни один труп не был настолько обезображен, как труп этой девочки.

Для того чтобы приподнять плиту, лорд зацепил обеими руками небольшое углубление, которое, очевидно, только для этой цели и было сделано в камне. С трудом ему удалось немного приподнять плиту и отодвинуть ее в сторону, приоткрыв небольшую щель. За ней виднелась абсолютно черная ниша.

Селкирк схватил кожаную книгу, еще раз задумчиво пролистал ее, не читая, затем сунул в щель. Он быстро поставил плиту на место и снова расстелил ковер. Он педантично собрал с ковра частички пыли и растер их между большим и указательным пальцами. Затем он взял светильник и покинул комнату.

Сендрин почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Сначала странное ощущение возникло у нее в желудке, но постепенно оно охватило все ее тело. Она раскрыла рот, чтобы закричать, но с ее губ не сорвалось ни звука. В ее голове расцветал черный вихрь, он засасывал ее вниз, в пучину холода и звуков, похожих на рев диких животных. Прочь из прошлого, назад, в настоящее!

Прохладная кожа спины. Запах холодного пепла. Потоки дождя за окном.

Глаза Сендрин были открыты, взгляд затуманился, словно зрачки были покрыты кристаллами льда. Инстинктивно она похлопала ресницами, пока наконец не поняла, что снова оказалась в реальности. Ее реальности.

Она встала, пошатываясь, и тотчас опустилась на колени, затем снова поднялась и, спотыкаясь, прошла вперед, взялась за край ковра — он был не таким, как в видениях, — и откинула его.

Каменная плита лежала прямо перед нею неясным пятном на фоне темной комнаты. Пальцы Сендрин с дрожью нащупали углубление, она тянула и дергала плиту, ухватившись за него. Ей понадобилось больше времени, чем Селкирку, чтобы отодвинуть плиту в сторону, но в конце концов щель стала достаточно широкой, чтобы туда пролезла рука. Она нащупала книгу.