Богиня пустыни - Кай Мейер

— Вы знаете, что произошло? — в ответ задала она вопрос и скинула на руки Йоханнесу плащ с капюшоном. Маленький швейцар недовольно повел носом, заметив, что плащ намочил его ливрею.

— Что произошло?! — резко спросила Мадлен. — Вы исчезли, никого об этом не предупредив, — вот что произошло! На протяжении нескольких часов никто не знал, что с вами случилось, пока Адриан не разыскал конюха, который смог хоть что-то ответить на наши вопросы. Вы покинули поместье без разрешения, более того, в свое рабочее время, — хозяйка глубоко вдохнула, не позволяяᦵ однако, Сендрин вставить и слово. С возмущением она продолжила: — Однако самое плохое во всем этом — то зло, какое вы причинили девочкам. Как вы только могли?

— Я… — заикнулась было Сендрин, но Мадлен вновь перебила ее.

— Я должна была бы вышвырнуть вас прямо сейчас! Да, Мне следует это сделать! Люди, которых сжигают заживо, — это, по-вашему, тема для занятия?

Адриан вмешался в диалог между Сендрин и своей матерью.

— Ты должна дать фрейлейн Мук возможность немного отдохнуть, мама. Я уверен, что она сможет все объяснить.

Мадлен совсем не обращала на него внимания.

— Святые небеса! Если бы здесь был Валериан! Или Тит! — Обычно не в ее привычках было перекладывать ответственность на других. Что бы Лукреция ей ни рассказала, это должно было сильно потрясти Мадлен.

Сендрин спокойно обошла Адриана, чтобы иметь возможность смотреть хозяйке прямо в глаза.

— Я не знаю, что вам рассказали, но вы сначала должны позволить мне изложить свою версию произошедшего, прежде чем выносить приговор.

Мадлен открыла было рот, чтобы возразить, но затем взяла себя в руки. Она молча кивнула Сендрин и дала Йоханнесу указание разжечь камин в ее будуаре.

Вскоре после этого они вошли в личные покои хозяйки дома, освещаемые камином и двумя светильниками в рост человека. Будуар был небольшой комнатой, приблизительно шесть на шесть метров, и примыкал непосредственно к спальне Мадлен. Над камином висела акварель с изображением белой горной вершины. Вероятно, это были Альпы, а не какой-нибудь африканский массив. Вокруг огня стояли полукругом несколько кресел в чехлах, связанных крючком. Возле них стоял круглый столик для игры в карты, и еще один, побольше, — для того чтобы пить кофе с пирожными; кроме того, в комнате находилось несколько полок с книгами. На потолке была нарисована картина — лесной ландшафт, полный фавнов и русалок; в некоторых местах росписи краска облезла.

Мадлен села в одно из кресел, стоявшее непосредственно у огня, и неопределенно указала на оставшиеся места.

— Присаживайтесь.

Сендрин знала, что это было неумно, но все же отказалась:

— Я лучше постою и постараюсь сделать свое сообщение как можно более кратким.

Адриан, тоже присутствовавший в этой комнате, сделал успокаивающий жест и поспешил к ней на помощь.

— После такой поездки и при подобной погоде это неудивительно. Я уверен, что моя мама поймет вас.

Мадлен бросила на него острый взгляд, затем обратилась к Сендрин.

— Рассказывайте.

Таким образом, Сендрин рассказала ей о том, как близнецы пригласили ее отправиться с ними к деревне. Она не спешила упоминать имя Софии; позже она подумает о том, хочет ли она, чтобы госпожа предприняла какие-то шаги против женщины, подстрекавшей Лукрецию на этот поступок. Ей казалось несправедливым перекладывать свою вину на другого человека, даже если она знала, что София была виновата по всем статьям. Вместо этого она рассказала о расправе, учиненной над семьей санов и о том, как она защитила сбежавшего мальчика. Она согласилась, что, вероятно, было ошибкой не поставить в известность о случившемся Мадлен, но объяснила свои действия страхом за судьбу малыша, пока он не оказался на достаточном расстоянии от поместья. Наконец, она рассказала, как доставила мальчика в поселение санов в Виндхуке, опустив, однако, при этом какую-либо информацию о Кваббо.

Разумеется, она сообщила о священнике Гаупте и о том, что он одолжил ей плащ.

Когда прозвучало имя бывшего священника, Мадлен и Адриан обменялись длинными взглядами. Сендрин немедленно пожалела о том, что упомянула о священнике, но было уже слишком поздно идти на попятную.

Сендрин говорила почти полчаса, пока не закончила свой рассказ. Осознавая, что вряд ли получится ограничиться коротким сообщением, она через некоторое время села в кресло, почти против своей воли, и теперь была этому рада. Долгий рассказ утомил ее.

Мадлен внимательно слушала, в то время как Адриан пытался читать по губам каждое ее слово. После того как Сендрин закончила говорить, оба некоторое время помолчали. Только потом Мадлен заговорила:

— Если бы повсюду в стране не бушевали восстания гереро, ваши действия, фрейлейн Мук, пожалуй, можно было бы простить. Однако теперь я не могу принять тот факт, что вы рисковали благополучием всех нас ради жизни туземца. Как знать, может, эти люди именно сейчас, прямо в этот момент, собрались все вместе в деревне и решают напасть на поместье?

— Я так не думаю, — бросил Адриан. — Саны — мирные люди, и они контролируют тех немногих гереро и дамара, которые живут в деревне.

— Они сжигают людей, — возмущенно парировала Мадлен. — Их ты называешь мирными?

— Их вера не имеет ничего общего с мятежом. Они убили эту семью, так как чувствовали угрозу для себя, и тебе не хуже, чем мне, известно, что это произошло не впервые. Но здесь, в доме, мы им не угрожаем. Наоборот, мы помогаем им, оплачивая их работу.

Сендрин посчитала слова Адриана наивными. Но когда их взгляды пересеклись, она поняла, что он просто пытался защитить ее. Он говорил вопреки своим убеждениям, нарушал свои принципы, только чтобы помочь ей. Отныне Сендрин была у него в долгу, хотела она того или нет.

— Я прикажу усилить охрану сегодня же ночью, — решила Мадлен. — Будем надеяться, что мы доверяем надежным мужчинам.

Сендрин разделяла ее сомнения. Если действительно дело дойдет до нападения на поместье, ей казалось весьма сомнительным, что охранники-саны могут поднять оружие против мужчин и женщин своего народа.

— Саны ничего не предпримут, — настаивал Адриан. — Я знаю их достаточно хорошо. Они никогда не будут с нами воевать.

— Ты называешь это — воевать? — в голосе Мадлен слышались чуть заметные истерические нотки. — Если они и впрямь нападут, не будет никакой войны. Или ты хочешь вооружить девочек? А может, мы втроем выступим против целой армии туземцев? — Она откинулась в кресле и на несколько секунд закрыла глаза. — Эти люди просто войдут внутрь, убьют всех нас и разграбят поместье.