Стратегии счастливых пар - Валентин Бадрак

В двадцать лет он написал первый рассказ, сделав это не ради продвижения какой-то незаурядной идеи, а с довольно рутинной целью испытать судьбу, испробовать себя на другом поприще. Он возненавидел любую форму зависимости, а то, как жестоко с ним обошлись, когда он взялся подработать ассистентом доктора, навсегда запечатлилось в его памяти. К этому добавилась и не слишком большая склонность клиентуры к посещениям молодого врача. Но трудности шли на пользу молодому доктору. Он ожесточался, но не против всего мира, а против лени и безволия, взваливая на свои развитые спортивными упражнениями плечи все больший груз ответственности. Момент истины наступил, когда ему только что исполнилось двадцать четыре: журнал «Корнхилл мэгэзин», наиболее авторитетное в литературном мире издание страны, взялся опубликовать один из рассказов Конан Дойля. Вместе с запахом успеха он почувствовал и сладкий аромат семейного очага и теплого просторного дома, а с ним и долгожданную возможность обретения брачного ложа. Последнее было действительно важным, у повзрослевшего мужчины его вожделение прорывалось в те крайне редкие моменты, когда он позволял себе расслабить мозг алкоголем и поговорить о любви сразу с несколькими девушками в течение одного вечера.

Но эти неожиданные откровения молодого доктора важны исключительно для понимания его душевного состояния в то трудное время, потому что во всем остальном он выглядел как туго сжатая пружина; его неподкупный, сугубо рациональный, склонный все просчитывать в любой ситуации на три шага вперед ум не оставлял места эмоциям. Как и у его великого героя Холмса, разум у Конан Дойля являлся абсолютом, владеющим всем; сердце с его неизменными желаниями было полностью подчинено принципам. Девушка его времени, выходя замуж, должна была полагаться на супруга, находиться «за мужем» в полном смысле этого слова, что подразумевает и материальную, и социальную зависимость. И потому для благородного джентльмена, образованного и подготовленного к браку, скудость кошелька составляла серьезную преграду и психологическую проблему, преодолеть которые ему хотелось больше всего на свете. В этой неумолимой фрустрации, хитром обмане судьбы кроется разгадка его женитьбы на Луизе Хокинс – девушке непогрешимой и кристально чистой, как горный источник, которую он на самом деле никогда не любил.

Рыцарь и тихая дева. Рыцарь и дерзкая наездница

Уже в одном из первых произведений о Шерлоке Холмсе знаменитый сыщик заявляет о том, что жизнь представляет собой «огромную цепь причин и следствий, природу которой мы можем познать по одному звену». По иронии судьбы в жизни самого Артура Конан Дойля существовало это звено, и имя ему – рыцарство. Это был не просто какой-то идеальный образ мужчины, к которому он стремился, а некое состояние души, неотступное ощущение. Как иной человек обуреваем неистовым, необузданным желанием совершить грех, так и он имел совершенно неподвластное раздражителям стремление к праведности и благородству. В жизни знаменитого писателя, помимо его отношения к семейной жизни, есть немало подтверждений того, что это не был фарс или ловкая, продуманная игра. Это может подтвердить хотя бы неожиданное для окружающих участие в англо-бурской войне, изумляющая стойкость врача, вокруг которого десятками умирали от брюшного тифа люди. Он являл миру образ настоящего джентльмена, до мозга костей проникнутого ощущением внутреннего благородства и ценности человека. Ему было несвойственно малодушие, и он не мог понять, что кто-то иной способен на низменные чувства и слабохарактерность. Из этого вытекает и его непримиримый спор с ироничным обличителем Бернардом Шоу – по поводу поведения пассажиров и экипажа во время столкновения «Титаника» с айсбергом и гибели исполинского корабля. И все, даже непонимание ошеломляющей честности неумолимого в отношении к человеческим слабостям ирландца, было искренне; под маской и латами сражающегося с копьем наперевес рыцаря не было иной маски, там было его лицо. И черты этого лица были схожи с чертами Айвенго, которого он боготворил с детских лет.

Только понимание рыцарского духа Артура Конан Дойля может позволить понять, как он, обретя любовь к одной женщине, оставался верен другой в течение добрых двенадцати лет, отвергнув искушения и развода, и тем более адюльтера. Это был человек, о котором сын спустя много лет с нескрываемой гордостью написал, что «в нем угадывалась железная воля того, кто не способен ни понять, ни простить малейшего отклонения от кодекса чести, которого он сам придерживался». Постичь систему ценностей писателя необходимо, ибо он именно себе отводил роль капитана на семейном корабле, и его установки всегда оставались незыблемыми для всех членов его семьи. Лишь мать обладала способностью влиять на решения сына, который (биографы не скрывают этого) нередко был несносным, властным и даже злопамятным, с оговоркой – только не в отношении женщин!

Первая жена Артура Конан Дойля, Луиза Хокинс, была замечательной женщиной во всех отношениях. Но на этой безупречной особе самой жизнью была поставлена тяжелая печать обреченности, фатальная отметина скорби, теряющийся в глубинах ее уютной души рубец страдания. Она выросла в чрезвычайно скромных условиях, жила с матерью и безнадежно больным братом, всегда непритязательная, не страшащаяся бытовых неурядиц, последовательная и в любое время готовая прийти на помощь. Она воспринимала удары судьбы как проявления самой жизни, и в ее поступках неизменно проскальзывало неугасимое милосердие, столь притягательное и ангельское, от нее веяло спокойствием и смирением, и от этого сжималась в беспредельной тоске любая, даже самая черствая душа. Ее постоянное психическое напряжение и необычайная впечатлительность, связанные с вынужденным наблюдением жутких сцен медленно умирающего от менингита брата, сделали ее тонкую чувствительную натуру абсолютно покорной обстоятельствам. Хотя она научилась быть жизнерадостной, в ее душе с самых юных лет поселилась безнадежность… Жизнь сделала ее добрым ангелом, призванным альтруистически раздавать другим предназначавшееся ей счастье. Она не имела образования, которое выпячивала аристократическая среда, она не получила изысканного воспитания, основанного на изящных навыках и манерах. Ей претило кокетство и пронизавшее женскую часть общества жеманство, эта женщина была естественна и натуральна, как выросший в лесу цветок. Этой природной свежестью и неподдельностью, отсутствием масок и декораций, упорной жизненностью Луиза и компенсировала пробелы воспитания и образования, делавшие ее в глазах семьи Конан Дойля чужой. Выйдя замуж за молодого образованного врача, она испытала ощущение инопланетянки, приземлившейся на приветливую, но все же чуждую ей планету.