Водоворот - Ольга Грибова

— А вот это уже секрет, — встрял Дима. — Могу сказать одно: вам этот вариант точно понравится.

Голубые глаза парня озорно сверкали. Вероятно, он всерьез рассчитывал на небывалый интерес со стороны брата и уже предвкушал, как будет раз за разом ему отказывать. Но Влад его разочаровал, заявив, что устал и отправляется спать.

— Что это с ним? — удивился Димка и, не дожидаясь ответа, переключился на меня. — Я думал, вам будет любопытно узнать, что именно предложил Павел.

— Мне любопытно, — кивнула я рассеяно и отправилась вслед за Владом, чувствуя, что личное счастье висит на волоске. Об Андрее ни капли не беспокоилась. Он остался далеко позади, как будто отгороженный от меня толстым стеклом: я помнила, что он есть, но сейчас его существование казалось чем-то второстепенным, не имеющим значения.

В нашей спальне было темно. Охотник не включил свет. Но моим глазам было достаточно и того скудного освещения, что давала луна. Влад сидел, сгорбившись, на кровати спиной к двери. Но при этом в его позе не было горя или уныния, только глухое безразличие. Уж лучше бы он разозлился на меня, кричал, обзывал последними словами, чем вот так игнорировал, точно я ему чужая.

Я сделала несколько нерешительных шагов по направлению к Владу, но остановилась, так и не достигнув цели. Теперь мне был четко виден профиль охотника. Я смотрела на него, точно также как полчаса назад смотрела на Андрея.

— Ты когда-нибудь сможешь меня простить? — спросила я тихо, не особо рассчитывая на ответ.

Влад провел рукой по волосам. Он всегда так делал, если ему требовалось собраться с мыслями, и в тон мне ответил:

— Я не сержусь.

Я видела: это еще не все, что он намеревался сказать, поэтому терпеливо ждала продолжения. И оно не заставило себя ждать:

— Стоит, наконец, признать, что ничего у нас не выйдет. Крайне эгоистично пытаться удержать тебя. Что я могу тебе дать?

— Не правда! — возразила я с жаром. Ноги сами понесли меня вперед, я и не заметила, как присела перед Владом на корточки и взяла его руки в свои. — Ты даешь мне свою любовь. О таком богатстве я и мечтать не смела.

Влад изобразил блеклое подобие улыбки и убрал выбившийся из прически локон мне за ухо. В этом простом жесте было столько теплоты и заботы, что я еле сдержала стон разочарования, когда он убрал руку от моего лица.

— Значит, все будет по-прежнему? — поинтересовалась я с надеждой.

— Если ты этого хочешь, — он пожал плечами.

— А чего хочешь ты?

На секунду Влад задумался, и мне показалось: сейчас он скажет что-то действительно важное и все сразу наладится. Но следующие слова охотника полностью меня разочаровали.

— Я устал и хочу спать, — вполне серьезно заявил Влад.

И вот тогда я разозлилась. Подумаешь, один раз оступилась? Неужели он теперь всю оставшуюся жизнь будет мне это припоминать? К тому же я совершенно не желала целовать Андрея и уж конечно меньше всего хотела, чтобы наш поцелуй увидел Влад.

Злость закипала во мне, как вода на огне. Срочно требовалось куда-то её выплеснуть. Но я понимала, что любое неверное слово может привести к разрыву отношений, поэтому решила действовать молча и воспользовалась тактикой Андрея.

Я вложила в поцелуй всю силу своей любви и страсти. Языком тела попыталась рассказать Владу, как неистово я в нем нуждаюсь, как много он значит для меня. Но Влад внезапно грубо оттолкнул меня, так что я чуть не упала назад и лишь чудом удержалась на корточках. Удивленная таким поворотом, я присмотрелась к охотнику. Готова поклясться, что на его лицо было ни что иное как отвращение. Однажды он уже смотрел на меня так, и я отлично помнила, чем это закончилось: в тот раз он меня бросил.

От душившей меня боли выступили слезы, но Влад ничего не заметил. Подняв руку к губам, он, не скрывая брезгливости, тыльной стороной ладони вытер их. В ту минуту, когда я думала, что умру от рвущих грудь тоски и безысходности, он произнес:

— Ты буквально полчаса назад целовала мертвеца.

Услышав причины его неприязни, я испытала двоякое чувство: замечательно, что проблема не во мне, но если вдуматься я сама всего-навсего ходячий труп. Вскочив на ноги, я взглянула на охотника сверху вниз.

— Не хочу тебя огорчать, но моё сердце тоже не бьется.

Влад поднял голову, чтобы видеть меня и произнес:

— Ты — другое дело.

— Можешь ненавидеть Андрея, но отрицать, что мы с ним схожи бессмысленно.

На этот раз пришла очередь Влада сердиться, и его гнев не заставил себя ждать. Охотник неторопливо поднялся с кровати. Казалось, злость прибавила ему роста. Я испугано пискнула и отступила к стене.

— Я могу тебе кое-что рассказать об Андрее, — Влад говорил медленно, тщательно выбирая слова, словно просеивал муку. Он совершенно точно наслаждался каждой произнесенной буквой. — Помнишь свою названную сестру Марину? — я слабо кивнула в ответ, не догадываясь, куда он клонит. — Ты как-то говорила, что Андрей рассказывал, будто её убили охотники. Так это ложь. От начала до конца. Её собственноручно прикончил Грэгори за то, что она, следуя твоему примеру, попыталась сбежать. Андрей тебе соврал, — для пущей убедительности повторил Влад.

— Что за глупость? Откуда ты это взял?

— Один питерский охотник поведал.

— Он все придумал. Это охотники убили Маринку!

— Зачем охотнику врать о таком? Сама подумай. Да мы гордимся очередным убитым вампиров, ставим зарубки, если хочешь, и уж точно не скрываем свои победы.

Вслух я еще сопротивлялась, но внутри уже точно знала: Влад говорит правду и тот охотник, которого он упомянул, тоже был искренен. Во мне с каждой секундой росла и крепла глухая обида. Как Андрей посмел меня обмануть? Ведь именно благодаря его словам я сдалась в своё время на милость Грэгори и допустила непростительную ошибку, позволив себе стать тем чудовищем, которых так презирала и ненавидела. Неужели он умышленно пошел на такое, желая принудить меня жить по своим правилам?

В голове образовался вакуум. Влад что-то продолжал говорить, но я уже не слушала. Его слова долетали до меня искаженным, точно им пришлось преодолеть большое расстояние, прежде чем достичь моих ушей. Вдруг стало нечем дышать, и я поняла, что если немедленно не выйду на улицу, то просто задохнусь от нехватки кислорода. Глупо, конечно, ведь мое тело не нуждается ни в чем подобном, но все же, с трудом переставляя ватные ноги, я поплелась к двери. Влад не пытался меня остановить, и я была благодарна ему за это.

Прохладный осенний ветер остудил пылающую кожу. Напряжение, кольцом давящее грудь, постепенно отступало. Его место заняла безнадежная тоска. Все могло быть по-другому, я могла быть другой. Не пришлось бы тащить на себе весь этот груз былых ошибок, если бы Андрей тогда сказал мне правду. Лица всех, кому я причинила боль встали перед внутренним взором, и я заплакала: тихо и обречено.