Лёд и пламень - Максин Барри

Постепенно его губы начали спускаться вниз, вдоль тела, выжигая на нем огненную дорожку. Ее спина словно сама собой изогнулась, когда его ладони легли на ее груди, а соски затвердели от его ласкающих рук.

Крис задрожал, ощутив полноту ее грудей в своих руках, их тяжесть, теплоту и несказанную нежность. Его руки скользнули по ее платью, нащупывая застежки, расстегивая пуговицы, но тут она вдруг пришла в себя.

— Нет, нет, подожди… Я еще не готова…

Медленно, как бы с огромным трудом, он поднял голову, затем плечи и, привстав на локтях, сделал сильный глубокий вдох. Грудь его поднялась и опустилась от усилия. Глаза его, эти холодные невозмутимые глаза, которые так часто повергали ее в трепет, впервые были затуманенными и даже как бы слегка растерянными.

— Что ты говоришь? — наконец произнес он. Она отказывает, понял он спустя миг, и глаза его вернули свою ледяную неподвижную голубизну, столь хорошо знакомую ей.

— Я… я просто не могу сейчас. — Она старалась не слишком раздражать его своим отказом. — Дело в том, что я… не готова. Я, как бы это сказать… не приняла никаких мер. Ну, ты понимаешь, в чем дело.

Брайони быстро поднялась с дивана, поправляя измятое платье. Несмотря на яркий огонь в камине, ей стало холодно. Как будто бы, разомкнув свои объятия, он забрал с собою все ее тепло. Она нервно прикусила нижнюю губу. И виновато посмотрела на него.

— Извини, — сказала она слабым голосом, прозвучавшим особенно жалко в тишине огромной комнаты. — Извини, что так получилось.

Крис покачал головой. Он явно не поверил ее объяснению.

— Ты что же, значит, не хочешь меня?

— Нет, это не так… — беспомощно пробормотала она.

— Хорошо. Я отвезу тебя домой, — произнес он устало. В голове у него было много тяжелых мыслей, которые надлежало обдумать.

ГЛАВА 24

— Пожалуй, с желтым носом ты мне нравишься больше.

— Что? — удивленно переспросила Мэрион, держа в руке валик для краски. На ней был рабочий комбинезон и простая белая блузка, волосы на затылке завязаны в крошечный конский хвостик.

— Я говорю, что у тебя на носу желтая краска, — засмеялся Хэдриан. — И мне это очень нравится.

— Ну что ж, — проворчала она с веселым блеском в глазах. — Пусть это будет началом нового направления в моде.

Хэдриан склонил голову набок и прищурился.

— Возможно, зеленый лучше бы гармонировал с комбинезоном. Что ты скажешь об этом, о, родоначальница новой моды?

— Я скажу, крась-ка ты лучше свою половину стены. А то я закончу раньше тебя. Что ты тогда будешь делать?

— Брошу свой валик и расплачусь. А ты расчувствуешься и докрасишь ее за меня.

— Болтун! — заявила она и повернулась к стене.

Странно, но Мэрион нравилось ремонтировать его квартиру. Когда она в первый раз увидела ее неделю назад, то рассердилась. Ей казалось нелепым, что ему придется жить в такой конуре, когда она могла бы предоставить ему роскошные апартаменты. Но он ни за что не согласился на ее предложение, и ей пришлось уступить. Но с этого момента весь квартирный вопрос она взяла под контроль.

Нужно было ободрать и ошкурить стены, поменять плинтуса. А полы, как они оба решили, будут выглядеть чудесно, если их покрыть лаком. Мэрион, которая в жизни не занималась физическим трудом, теперь каждый вечер скребла полы, то вдохновенно красила стены. Если бы отец увидел ее в такой момент, то, без сомнения, упал бы в обморок. Она обломала ногти, колени болели, спина затекла, а уж руки…

Но все это не имело значения, как не имело значения то, что у нее бледно-желтый нос. Закончив работу, они сидели на двух складных стульях, единственной мебели в квартире, и пили кофе, отхлебывая из единственной кружки по очереди. Зато болтали, смеялись и целовались до полуночи. Мэрион никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой. Несмотря на поломанные ногти.

— Готово. Я закончил первым. — Голос Хэдриана прервал ее мысли.

Оглядев свежевыкрашенную стену на его стороне, она недовольно нахмурила тонкие брови.

— Ты, должно быть, жульничал.

— Ничего подобного, — живо парировал он. И добавил, гордо откинув назад темноволосую красивую голову: — Ты просто злишься, что проиграла мне, вот и все.

— Ты хочешь, чтобы я вылила тебе на голову оставшуюся краску?

— Ну вот, я же говорил. Проиграла — и злишься, — ухмыльнулся он, но тут же, стоило ей решительно повернуться к нему, протянул руки в умиротворяющем жесте: — Ладно, ладно. Не сердись. Я сейчас сварю кофе. Возможно, кофеин подействует на тебя успокаивающе.

Мэрион докрашивала оставшийся угол, пока он колдовал с кофеваркой на маленькой кухне. Опустив в последний раз валик в ведро и глядя, как исчезает оставшийся грязный кусок штукатурки под свежим слоем краски, Мэрион вздохнула с облегчением. Кончено наконец!

Сегодняшний день в офисе был особенно тяжелым. После памятного ей разговора с Кристофером Джермейном она поручила своей команде детально проанализировать, что необходимо, чтобы построить собственные отели, начав с нуля. Это оказалось огромным предприятием. Она начинала понимать, что имел в виду Кристофер, когда говорил, что создал компанию своим собственным потом и кровью. Но Мэрион взялась за это дело и не собиралась отступать.

— Ты похожа на маляра с двадцатилетним стажем, — пошутил Хэдриан, сделав глоток и протягивая ей кружку. Густой темный напиток показался ей очень вкусным, хотя она и знала, что это дешевый растворимый кофе.

— Я просто думала, какую великую работу я проделала в этой чертовой дыре, — сказала она, оглядываясь кругом.

— Как ты скромна. Но теперь я тоже подумал, что я… — И он тоже огляделся вокруг. Ярко окрашенные стены делали комнату как будто просторнее, но отсутствие мебели стало заметней. Он улыбнулся. — Что ты скажешь, если мы постелем тут ковры?

— Давай, — согласилась она, охваченная внезапным энтузиазмом.

Эти ковры они выбирали вместе в прошлое воскресенье на местной барахолке. Они были подержанные, но еще в хорошем состоянии, и Хэдриану сразу же понравились темно-синий и белый с желтым орнаментом. Мэрион еще сомневалась тогда, но сейчас, когда они постелили два больших прямоугольных ковра на пол и нашли наконец для них наилучшее положение, она поняла, что чутье Хэдриана не подвело. Темно-синий добавлял комнате глубины, а бело-желтый с узором удачно гармонировал с цветом стен.

— Теперь надо выбрать хорошую мебель, — задумчиво произнесла Мэрион, все еще глядя на ковры. — И дай мне еще глоток кофе, пока ты не выпил все сам, поросенок.

— Я всегда подозревал, что у тебя глаза на затылке, — проворчал он, протягивая ей кружку с остатками кофе. — А что купим в первую очередь? Кровать?

Если все бы пошло хорошо и он устроился в Нью-Йорке постоянно, он, конечно, мог бы спать даже на кушетке или на сдвинутых столах. Но все ли будет хорошо? Это еще вопрос. Его довольное настроение испарилось, как всегда случалось, когда он заглядывал в будущее. Многое зависело от Брайони. И от Мэрион. И от него самого. И от «Вентура индастриз»… Хэдриан покачал головой. Посмотри-ка правде в глаза, сказал он себе, твое будущее неустойчиво, как цена акций на бирже, как погода на дворе.

— Что с тобой? — мягко спросила Мэрион, прильнув щекой к его спине и обхватив руками за талию. — Ты вдруг стал таким печальным.

Она и прежде пару раз ловила у него на лице это выражение, и оно беспокоило ее. Она чувствовала, что что-то важное тревожит его, и хотела знать, что именно. Щекой она ощутила, как вздрогнули мускулы его спины, и удивленно подняла глаза.

— Тебе холодно? А мне кажется, здесь, наоборот, жарко.

— Конечно жарко, — согласился Хэдриан. — А почему ты спрашиваешь?

— Я чувствую, как ты дрожишь.

— A-а… Но ты же сама прильнула ко мне, а еще спрашиваешь, — проговорил он хрипловатым голосом.

И вдруг Мэрион остро ощутила, как ее соски напряглись от соприкосновения с его гладкой спиной, прикрытой тонкой рубашкой, а руки крепче вцепились в его ремень. Если она сдвинет пальцы еще на несколько дюймов… И пальцы ее задрожали в предчувствии…

Внезапно она поняла, как любит Хэдриана. Не только как мужчину. Не только секс… Ей нужен сам Хэдриан, он весь… Она жаждала касаться его, слышать его, смотреть на него, она хотела знать все его родинки и шрамы. Она хотела, чтобы он был и вне ее, и внутри, заполняя ее… Медленно она отпрянула от него, а когда он повернулся к ней лицом, она уже знала, что он чувствует то же самое.

— Мэрион… — произнес он, и это прозвучало не просто как имя, но как ода, стихотворение, любовная поэма.

— Хэдриан… — тихо отозвалась она и, взяв его за руку, ощутила, как она дрожит. Мэрион знала, как сильны бывают эти руки, как легко они могут поднять и как долго нести ее. Но вот они дрожали в ее маленьких ладонях, и, импульсивно подняв его руку к губам, Мэрион начала целовать его пальцы, не сводя с него глаз. Она увидела, как расширились его зрачки, и услышала, как прерывистое дыхание вырывается из раскрытых губ… — Я думаю, — произнесла она, глядя на него страстным взглядом, — нам пора уже обновить твои ковры.