Темная сторона Солнца - Олеся Андреева

— А какую роль во всем этом отвели тебе?

Было видно, что дальнейшие мои расспросы будут пресечены. Даниил напрягся, отпустив наконец-то мою руку. Меня же наоборот мучило любопытство.

— Я исполнитель. Я служу Совету. И я не хочу посвящать тебя во все это, Аня. Я не хочу впутывать тебя во все это еще больше.

— А ты думаешь, я уже не влипла во всю эту вашу войну по самые уши? — Завелась я. — Ты рассчитываешь на то, что после того, как вы уберете Ревье, я вернусь к прошлой жизни, и буду жить, как ни в чем не бывало? Жить, как прежде, зная, что возможно, все скоро перевернется с ног на голову? Я уже впутана так, что не распутаешь!

Я вскочила с кресла. Мне было не понятно, отчего он хочет меня уберечь, если сам считает, что мир людей уже не будет прежним? К чему все эти недомолвки, если ничего исправить уже нельзя? Если так дальше пойдет, то человечеству жить осталось считанные годы.

— Если я найду способ спрятать тебя и убрать эти воспоминания из твоей памяти, я это сделаю.

Он не шутил. Я это видела по выражению его лица. Лицо, еще несколько минут назад сияющее от улыбки, превратилось в каменное и жесткое.

— Спрятать где? На другой планете? Если твои прогнозы верны, то скоро все население Земли будет знать о существовании демонов. Я не вижу смысла в твоих действиях. И что значит "убрать воспоминания из моей головы"?

Мой голос повысился до крика. От его слов мне стало невыносимо страшно. Я могла пережить подобные колебания в моей собственной жизни. Но мысль о том, что моя семья, друзья, люди, которых я люблю и недолюбливаю, скоро так же окажутся лицом к лицу с этой жуткой правдой, меня ужасала. Я в очередной раз "очнулась" от гипноза спокойствия, в который меня ввели Воины. В очередной раз на меня свалилось то, что происходило. По мнению Даниила, уже через месяц мы свою планету не узнаем. И возможно, было бы лучше провести эти последние недели в забвении, ничего не помня и не осознавая. Может быть, очищение моей памяти от подобных воспоминаний — с его стороны это проявление милосердия. И я сама хотела бы многое забыть. Но только не молодые глаза батюшки Алексия. И не состояние покоя, опустившиеся на комиссара Вайновского в последние часы жизни. И не осознание того, что Он на самом деле существует.

— Я понимаю твою ярость, Аня. Но так будет лучше для тебя.

— Ничего ты не понимаешь! — Закричала я, сама себе поражаясь.

К чему весь этот концерт? Криками ничего не исправишь. Тем более криками такого "праведного" гнева. Но Даниил был демоном. И даже если он придерживался Равновесия, он оставался демоном. Что это значит, я понимала образно, но этого хватало.

Даниил хотел приподняться, но, зажившая было, рана на груди отозвалась болью.

— Значит, ты так думаешь? — Глаза его сузились. Он усмехнулся. — Ты права, я остаюсь демоном, не смотря ни на что.

Я ткнула его лицо туда, куда не следовало. Больше всего он боялся подобных мыслей с моей стороны. Так вот, пусть не лазит по чужим головам, разъедая мозги!

Я вышла из комнаты, хлопнув дверью. Как по-человечески я себя вела. Но на то у меня было полное право, потому что я — человек.

— Спасибо за сегодняшний завтрак, Аня. — Улыбнулся нелепо отец Милош, встретившийся мне на лестнице. Он что, нас подслушивал? — А что будет завтра?

— Жареный в панировочных сухарях демон. — Буркнула я, выходя на улицу.

— Должно быть вкусно!

Замок Мишеля Ревье, окрестности Праги, 02:00

В отведенных для уважаемых Членов Совета апартаментах так же кипел горячий спор. Апартаменты были чересчур вычурными. Слишком много балдахинов, рюшей, завитушек. Но француз всегда имел к этому слабость. А после того, как он выпил кровь одного модельера, он считал, что у него появилось чувство стиля. Что ж, он жестоко ошибался. И от этого страдали посторонние.

Тодеуш стоял у окна, раздвинув шторы. Он любил солнечный свет. Наверное, н любил лунное сияние. Это тот же солнечный свет. Эта любовь привилась ему во времена нехватки солнечного света в его бытность вампиром. Слишком много сотен лет во тьме. Прятаться от рассвета в пещерах и подвалах замков. Прятаться от подобной красоты. Он и сейчас не переносил изменчивый свет факелов, которыми Ревье утыкал свой замок. Жалкая пародия на древнюю необходимость освещения жилой площади. Тодеуш любил и предпочитал южные страны для проживания. Его дома были с огромными окнами, сквозь стекла которых били лучи светила, такие рыжие на закате и восходе. Он ненавидел Лондон и подобные ему города. Ненавидел северные части земли. Слишком короткий день. Особенно зимой. Она тоже не любила непогоду. Она сама была солнцем. Вот и он перенял у Марии ее любовь и ненависть к солнцу и хмурому небу. Хотя слова "любил" и "ненавидел" звучат слишком по-человечески для старого демона, уже уставшего от столь долгой жизни.

Эдвард вытянул ноги у камина. Он настоял на том, чтобы его затопили. Даже летом он не переносил ни малейшего прохладного дуновения. А в замке француза так зябко даже зарождающимся летом. Он слишком долго прожил на севере, куда его заточили люди, узнав о том, что он вервольф. Именно там Эдвард научился терпению. И, добравшись до материка, он сразу же прошел первое испытание Инициации демона. Сдерживать свой голод он научился. А переносить холод до сих пор не может.

Александр ненавидит огонь. Корчится, когда пахнет жаренным. Как-то перестаешь к огню относиться с благоговейным трепетом, когда тебя на него подсаживают. Загнанный в угол вампир пред самым рассветом. Да, он и солнце не очень-то хорошо переносит. Но терпеть может. В тот далекий день, когда кожа на его ногах покрылась волдырями от солнечных ожогов и потянуло жареным, Александр понял, что больше такого он не выдержит. Ему удалось сбежать от обезумевшей толпы. Теперь жить легче. Человек не верит в существование вампиров, и прекратил свою охоту. Но тогда, обожженный и изуродованный, он сжал волю в кулак и перестал кормиться, проходя обряд Инициации. Демоны не боятся солнечного света. С тех пор не было проблем ни с волдырями на коже, ни с ожогами, ни с самовозгоранием.

Три древнейших демона уже давно пришли к выводу, что не так уж далеко они ушли от человека. Это молодые кичатся своими возможностями, поглощенные небывалыми способностями. Это потом, когда все приедается, когда от избытка времени начинаешь изучать философию, думать подолгу, размышлять, понимаешь, что человек все же стоит выше. Да, он не совершенен. Но, древний демон, обличенный могуществом и властью, начинает ему завидовать. Не даром демоны для Обряда выбирают талантливых, оригинальных, выделяющихся из толпы Жертв. После одного из обрядов, понимаешь, что не хватает счастья. Пустота внутри требует чувств, сосет от тоски. И начинается отбор счастливых, влюбленных, эмоциональных. И все только для того, что бы быть человечнее, чтобы быть похожими на них, любимых детей Бога. А разве виноват человек, укушенный вампиром, оцарапанный оборотнем, что он стал темным? Виноват ли он в том, что не может добровольно выйти под солнечный свет и умереть, дабы душа его отошла на Небеса? Виноват в том, что и здесь, в ночи ты должен защищать себя? А чтобы защититься от сильных, нужно самому стать сильнее. А для этого нужно идти вверх по карьерной лестницы Темных. Ты становишься демоном. Выбираешь Жертву, становишься сильнее, умнее, мудрее, талантливее. Приобретаешь талант великого полководца. Тодеуш улыбнулся. Бедный Ерик, он так хотел выпить кровь Наполеона. Так долго ждал его свержения, что бы никто не заподозрил в исчезновении императора участие Темных. А оказалось, что тот отравлен ядом. Даже поразительно, насколько быстро отравленная ядом или болезнью кровь человека распространяется по телу демона.