Башня Королевской Дочери - Чез Бренчли

И некому было поднять и собрать их.

Я юн был и глуп был, я был безрассуден,

Я яблоко взял и вкусил его сладость.

И пели вокруг меня дивные птицы,

И воды плескались в размеренном ритме,

Сквозь лес меня звал сей напев в сад укромный,

В высоких стенах, за закрытою дверью.

Сквозь щели ворот мне видны были розы,

И маки, и дева, что с песней рвала их

И голос ее был речным и был птичьим,

Слова же той песни горчили тоскою:

"О, куда ты ушел, на кого нас покинул?

Жесткосердный, нас бросил и предал, и сгинул.

Ты обманул нас, обеты и клятвы нарушив,

Имя твое, как проклятье, останется в душах".

Я звал эту деву - она не слыхала.

Я честью поклялся, что зла не замыслю,

Любимый покинул прекрасную деву,

Я жаждал любить ее, оберегая.

Пусть стены высоки - они одолимы,

Мне под ноги древо подставило ветви,

Я встал меж шипов ежевичных свирепых

И снова позвал, но не слышал ответа.

В саду не цвело ни единого мака,

Земля заросла только терном бесплодным.

Здесь не было девы, здесь только гнездилось

Одно одиночество вкупе со скорбью,

И тут я запел, как вернувшийся рыцарь:

"О, зачем ты ушла, отчего не дождалась?

Долг позвал меня прочь, и тропа затерялась.

Я оставил тебе свое имя, ты украла его, как вор.

Я оставил тебе любовь, ты ее обрекла на позор".

Джулианна ждала еще одного куплета, завершения, ответа на страшные обвинения песни, однако раздался только всхлипывающий звук струн, приглушенных ладонью музыканта. Менестрель склонил голову и умолк.

Джулианна снова посмотрела на Элизанду и увидела, что глаза подруги поблескивают. Она так и не поняла, что это - гнев или слезы.

Негромкое бормотание в толпе только подчеркивало тишину. На этот раз аплодисментов не было - да Радель и не ждал их. Через минуту он поднял голову - не слезу ли заметила Джулианна на его щеке, над темной бородой? - и вновь опустил руку на струны.

На этот раз он запел балладу, старую историю о двух братьях, которые любили друг друга, но честь заставила их биться между собой, пока оба не пали бездыханными. Про себя Джулианна порадовалась, что у Элизанды есть время прийти в себя. Но этот человек, Радель, был сущим дьяволом по части выбора песен - или же дьявол затаился тут в камине: Джулианна заметила, что д'Эскриве побледнел и застыл, остановив на менестреле взгляд глаз, казавшихся сейчас бездонными ямами. Стоявшему позади него Маррону тоже было неуютно, он то смотрел на хозяина, то отводил глаза. Джулианна с трудом могла вздохнуть; больше всего ей хотелось схватить Элизанду за руку, выскочить из зала и убежать подальше от этих непонятных тайн.

Однако это было невозможно - ее положение не позволяло подобных выходок. Тогда Джулианна взяла опустевший кубок и легонько постучала им по столу, привлекая внимание Маррона. Юноша сразу заметил движение и пошел вокруг стола, заново наполняя все кубки. Что ж, по крайней мере он отвлек внимание сидевших в камине. Краем глаза Джулианна заметила, что д'Эскриве сделал глубокий медленный вдох и слегка тряхнул головой, словно отгоняя какие-то невысказанные мысли.

Песня окончилась смертью и позором, сломанным мечом и человеком, обреченным на скитания и утрату имени. Не успел последний отзвук песни замереть под сводами зала, как Радель запел что-то героическое, подстраиваясь под вкус аудитории. Ему снова начал подпевать хор. Д'Эскриве не пел, но Джулианна явственно ощутила, как напряженность покидает и рыцаря, и Элизанду, сменяясь облегчением; впрочем, Элизанда все еще казалась напряженной и держалась настороже.

"Сегодня она ответит на мои вопросы, - сердито подумала Джулианна. Захочет она того или нет..."

И Элизанда в самом деле ответила Джулианне - правда, не на все вопросы. Когда менестрель во второй раз попросил отдыха для перетруженного горла, Джулианна ухватилась за возможность удалиться, и Элизанда поддержала эту идею. Д'Эскриве отправил клюющего носом Маррона спать и сам проводил девушек до комнаты. Раздеваясь и помогая раздеться Элизанде, Джулианна забросала подругу вопросами, и та отвечала ей - как ни мало пользы было от этих ответов.

- Ты ведь знаешь этого певца, да?

- Раделя? Да.

- А он знает тебя.

- Да.

- Откуда?

- Ах, Джулианна, да его все знают!

- А сьер Антон не знает.

- Ну, может быть. По крайней мере по имени не знает. Но человек с такой судьбой, как у сьера Антона...

- Какой такой судьбой?

- Ты что, ничего о нем не знаешь? Ты же говорила, что отец заставил тебя выучить все родословные в Королевстве!

- Ну, заставил... Я знаю, кто такой граф д'Эскриве, но мне ничего не известно о сьере Антоне. А что с ним такое?

- Спроси его лучше сама.

- Ладно, но он ведь ничего мне не рассказывал...

- Наверное, просто потому, что ты не спрашивала. Спроси его, с чего он вдруг вступил в Орден. Вы так подружились, что он всё тебе расскажет. Он не делает тайны из своего позора.

Разве они подружились? Может быть, хотя и не так крепко, как намекала Элизанда. Джулианне нравился рыцарь, он заинтересовал ее - так же как и она его, в этом Джулианна была уверена. Но она подозревала, что Элизанда напрашивается на ссору, чтобы избавиться от дальнейших вопросов.

- Может быть, я так и сделаю. А откуда ты знаешь Раделя?

- Я знаю его очень давно. Всю жизнь. - Это было сказано довольно сердито. - Он не всегда был менестрелем.

- А кем еще?

- А кем бы ты хотела, чтобы он был?

- Для начала человеком, который прямо отвечает на вопросы. Эта его песня, "La Chanson de Cireille"...

- Ну и что?

- Я бы решила, что это просто меланхолическая пасторелла, но она была спета специально для тебя. Странная песня, незаконченная - но не более того. Но она разозлила тебя и довела до слез. Почему?

- Не будь там меня, - хрипло отозвалась Элизанда, - он и не подумал бы ее петь. Я не хотела слышать ее, и поэтому он ее и спел. Это меня рассердило. Мне всегда грустно от этой песни, поэтому я и расплакалась. И вообще я бы с радостью не слышала ее еще сто лет!

- Что она означает?

- Что люди уходят, когда им этого не следует делать.

- Элизанда, кто этот человек?

- Как видишь, сейчас его зовут Радель. У него есть и другие имена. Он странник, бросил дом. Был солдатом, земледельцем, магом, торговцем, вестником... много еще кем. А теперь вот менестрель -- это у него тоже неплохо получается.

"А кто такая ты?" - хотелось спросить Джулианне, но она уже задавала этот вопрос Элизанде, когда та была в более спокойном настроении, и не получила удовлетворительного ответа. Лезть с этим вопросом сейчас означало бы сотрясать воздух впустую.

- Ну-ну. И что же стоит между вами?