Гвардеец - Николай Романов

Последовал новый взрыв эмоций. К арене потянулись руки с опущенным вниз большим пальцем. Яна закрыла лицо ладонями. Няня Аня свистела, засунув в рот два пальца.

Победитель схватки оглядел зрительские ряды, подобрал с пола вражеский кинжал, зашел со спины противника и с размаху воткнул лезвие в основание шеи.

Проигравший завалился на бок, тело его сотрясла судорога, и в воцарившейся тишине стало слышно, как забулькала хлынувшая горлом кровь. Еще несколько мгновений тело гладиатора пыталось зацепить судорогами ускользавшую жизнь, а потом он обмяк.

На трибунах кого-то громко вырвало. И стало ясно, для чего зрители держали в руках маленькие непрозрачные пластиковые мешочки.

«Ах они сукины дети! – понял вдруг Осетр. – Вот за эту возможность подарить кому-то жизнь или отнять ее они и приходят сюда. Именно за это они и платят деньги».

Секунданты выскочили на арену, схватили труп за ноги и за руки и потащили прочь. Голова погибшего моталась из стороны в стороны, кровь текла струйкой, тут же впитываясь в пол. Зрители продолжали молчать – над залом повисла аура сладостного ужаса.

За кулисами уже стояла антигравитационная тележка с прозрачным колпаком – Осетр даже заметить не успел, когда она тут появилась. Тело проигравшего положили на тележку, накрыли колпаком, один из секундантов понажимал сенсоры на пульте тележки, и она, сопровождаемая парой других секундантов, неспешно полетела прочь.

– Что с ним будет? – спросил Осетр.

– А ничего особенного, – сказал дрыноносец. – Под колпак закачали консервирующий газ. Сейчас доставят в лазарет, в реанимацию. У Силантьича с ними договор. Через пару недель Бешеный Медведь, если и не будет готов к новым схваткам, то тренироваться точно начнет. Придется, правда, псевдоним поменять. Настоящих смертей в гладиаторских поединках почти не бывает, это уж совсем должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Но погибший на глазах зрителей должен оставаться погибшим хотя бы для них. Потому и меняются псевдонимы.

Потом состоялось еще несколько схваток. В одной из них обладатель дрына сломал обе руки парню, вооруженному нагинатой[7].

А потом пришла, наконец, очередь Осетра, и импресарио провозгласил:

– А сейчас, дамы и господа, вы увидите в деле новичка. Противостоит ему известный вам всем и неподражаемый Небесный Мститель, выигравший двадцать восемь схваток подряд, в том числе четыре финишных. Если же победу одержит новичок, он, согласно правилам, сможет присвоить себе гладиаторский псевдоним.

Когда Осетр вышел на арену, зал встретил его насторожено, лишь одинокий заячий вскрик раздался в тишине, и он прекрасно понял, кто это так закричал. Он не стал смотреть в сторону Яны, поскольку опасался, что, увидев ее перепуганные глаза, лишится всего того мужества, что смог накопить в себе, наблюдая за другими парами.

Небесного Мстителя толпа встретила восторженным ревом. Судя по всему, у Небежинского болельщиков здесь хватало. А тот просто купался в восторженных взглядах.

– Схватка идет до первой крови, – объявил Модест Силантьевич.

Эта новость вызвала бурю негодования. Судя по всему, зрители жаждали не первой крови, а последней, после которой должен последовать предсмертный вздох.

Они просто ненавидели новичка, который должен был потерпеть поражение, получив всего-навсего небольшую царапину.

– Ты проиграл, «росомаха», – сказал негромко Небежинский. – Это будет моя двадцать девятая победа.

«Двадцать девятая, – подумал Осетр. – Простое число».

Как будто этот факт имел хоть какое-то значение для предстоящего поединка!

Небежинский также вооружился самурайским комплектом дайшо, и за это зрители любили его еще больше. Какое великодушие – использовать тот же самый клинок, что и неопытный соперник, который мог выбрать только то оружие, которое хорошо знал, и никак не иначе. А вот попробовал бы он выйти против ятагана и эспадона. Да он, наверное, и слов-то таких не слышал, придурок несчастный!.. Скоро узнает во что ввязался! Куда конь с копытом, туда и рак с клешней! Дай ему, Мститель, пусти ему кровушку вонючую!

Старательно избегая глаз Яны, Осетр обвел взглядом физиономии ненавидящих его людей.

О, насколько это были выразительные лица! Как он посмел лишить их удовольствия пронаблюдать его мучения от серьезной раны! Как посмел драться с Мстителем до первой крови! Щенок! Мразь! Ублюдок!

Эта ненависть отозвалась в его душе приступом ярости.

Он решил начать схватку осмотрительно, а там уже сориентируемся по ходу дела.

Противники заняли позиции, испепеляя друг друга взглядами.

Поскольку схватка шла до первой крови, нужно было не рубить, а полосовать. Едва Осетр с мечом в руке замер напротив соперника, дух его привычно устремился в бой. Известно, что схватка на мечах требует не только силы мышц, но и силы духа, и в то же время дух бойца в бою не должен отличаться от духа в обычной жизни. Таковы наставления школы Ни Тэн Ти, которой обучали кадетов-«росомах».

Осетр принял стойку, как учили, – с прямой головой, не опущенной и не поднятой, и проследил, чтобы не были наморщены лоб и брови. Победа в бою зависит даже от таких мелочей.

А теперь посмотрим, чем у нас владеет противник…

Противник пошел по широкой дуге, сторожа любое движение Осетра.

Так, помнить, чтобы пальцы были крепко сжаты, но не напряжены. Впрочем, помнить об этом уже было не надо, потому что едва рука сжал рукоять и приняла боевое положение, тело тут же вспомнило многочасовые тренировки. Ноги должны двигаться, как при нормальной ходьбе – никаких прыгающих конечностей, – а тело быть «телом китайской обезьяны».

Ага, вот он, выпад, двинулся противник. Осетр отбил клинок Небежинского, как учили, – вправо от себя, словно бы целясь в глаза соперника. А еще важно собственное зрение – надо чувствовать меч врага, но не отвлекаться его незначительными движениями. Ну и шаг «нога Ин-Ян», да не одной, как ковыляло недоделанный, а двумя!

Последовала еще пара вражеских выпадов. Осетр отбил их, наблюдая за техникой Небесного Мстителя. Так себе техника, самоучка, небось, по руководствам натаскался, не было у тебя капитана Дьяконова!..

Ну а теперь, когда клинки столкнулись, проведем атаку «текущей воды».

Тачи Осетра, как змея, скользнул за клинком противника. А потом молниеносно полоснул по удаляющемуся предплечью соперника.

Брызнула кровь.

Зрители зашумели – схватка завершилась совсем не так, как им хотелось.

– Победил новичок! – рявкнул Модест Силантьевич. – По существующему закону он имеет право взять себе гладиаторский псевдоним.

Хоть мышца и оказалась вскрытой, царапина у Небежинского была не слишком глубока. Надо думать, через день-другой, он уже сможет продолжить свои гладиаторские игрища.

Осетр отвесил поклон сопернику, но ответного поклона не дождался.

– Итак, каков будет ваш псевдоним, молодой человек?

Осетр повернулся лицом к Яне и, глядя на нее в упор, крикнул:

– Ирбис! Я буду Ирбис!

Глаза Яны сияли для него, их взгляд будоражил и окрылял. Хотелось взлететь под потолок и ринуться оттуда, сверху, прямо к ней.

– Э-э-э! – проревел импресарио.

А Янины глаза расширись от ужаса.

И Осетр, еще не обернувшись, понял, что соперник атакует его со спины, неожиданно и подло.

Спасти могла только неспешная стремительность. И Осетр неведомым чувством понял, куда последует удар, ушел вправо и, разворачиваясь, нанес уже не полосующий, а самый настоящий рубящий удар.

К счастью, он не попал Небежинскому по голове, но предплечье правой руки выше локтя мгновенно превратилось в обрубок, а рука со все еще сжатой рукоятью с наполовину глухим стуком, наполовину со звоном упала на арену. Кровь хлынула из обрубка, Небежинский покачнулся и упал ничком.

Тут же набежали секунданты, вылетела тележка, подобрали отрубленную руку, бессознательного Небежинского уложили на тележку, упаковали обе части руки в закупоривающую сосуды пену и увезли за пределы арены.

Осетр снова повернулся к Яне. У той было совершенно зеленое лицо, а няня Аня совала ей в руки пластиковый пакет….

Потом состоялась еще одна финишная схватка. Но Осетр не стал ее смотреть. Потому что к этому моменту Яны уже не было в зале.

Глава пятьдесят первая

Однако за ужином Яна выглядела вполне прилично. Бледновата была слегка, но, когда она отправляла в рот куски картофельной запеканки с мясом, рука ее не дрожала. Все-таки, братцы, дочь военного есть дочь военного.

– Я так перепугалась, – сказала она. – Когда Ванюша… когда Небесный Мститель неожиданно кинулся на вас. Думала, он вас зарубит.

На ней был не тот дневной, пляжный сарафан, а нечто необычное, переливающееся разными цветами – в угоду вечеру цвета были холодными, – и украшенное некими движущимися висюльками, то и дело меняющими свою форму и ритм движения.