Мерзкий старикашка - Алексей Герасимов

— На что мне ваша медь, коли я при князьях, почтенный? Не смеши, у меня спина больная. Приходите так. Только… Пару бочонков вина для витязей организуйте уж, — я повернулся к трактирщику. — Найдется у тебя приличное вино в подвалах, Лисапет?

Вот послал же Солнце тезку… Хотя, нет. Он бы такого не послал.

— А и найдется! — взрыкнул тот (кажется, он нормально вообще не умеет разговаривать) и в пару глотков осушил кружку пива. — Не в самом медвежьем углу живем!

И припечатал донышком по столу, как судья молотком.

— Ну и хорошо. Теперь осталось только быка подходящего сыскать. Такого, чтобы сам на людей кидался, — кивнул я.

— Имеется, — усмехнулся старейшина. — И не один, а трое — все мои. Можете любого выбирать, если в цене сойдемся.

В цене сошлись быстро, поскольку торговался я сугубо для проформы — деньги все равно не мои, князей обобрал, — хотя условился отдать их только когда бычка доставят на место, завтра утром, и только же, если хоть один из них нам подойдет.

— Я напротив живу, идите и смотрите, брат. Жена дома, скажите — я дозволил, — закончил на том беседу Идран.

— Твое высочество, а ты что, правда тут решил корреру возвести? — Тумил, о чем-то тихонько говоривший с лирником все время купли-продажи быка в мешке, догнал меня сразу после трактирного порога и пристроился рядом.

— Временную. Можно даже сказать, что одноразовую, — ответил я.

— Спасибо тебе, — вздохнул парень. — Я уж думал после Тампуранка, что все, никогда и не выйду больше на танцовище.

Нет, вы только гляньте, какой малолетний адреналиновый наркоман выискался! Достигнет совершенных лет, и женить его срочно надо, пока он шею себе нигде не сломал.

А с другой стороны, еще ни одна девица в этом мире мне ничего настолько плохого не сделала, чтобы ее браком с этим шкодой «осчастливливать»…

— Не зарекайся, — ответил я. — Сяду на трон, может в Аарте и нормальную корреру построим. А может и нет. Поглядим по обстоятельствам.

Тумил сдержался и промолчал, но судя по его восторженно-обожающему взгляду, обстоятельствам лучше на пути парня не вставать.

— Ты мне лучше скажи, сможешь ты быка помурыжить подольше? Нам времени выиграть надо, причем тем лучше, чем больше, и чужое внимание отвлечь.

— Ну, четверть часа продержусь точно, — кивнул мой стремянной. — А от чего или кого надо отвлекать внимание?

— От моей персоны, — я хотел постучать в ворота старейшиного дома, к которым мы как раз подошли, сам, но один из дружинников меня опередил. — Потом объясню все.

Зверюгу для завтрашнего действа Тумил выбирал долго и вдумчиво, больше часа, наконец определился, и мы распрощались с хозяйкой, нагло проигнорировав ее намеки на то, что неплохо бы и задаток оставить.

На улице, а если быть более точным, у коновязи, обнаружился давешний мальчишка-лирник, сидящий на краю лошадиной поилки и с довольным видом уплетающий здоровенный бутерброд, запивая его чем-то из кружки настолько «сиротских» размеров, что не каждому взрослому-то в пору.

— Что, концерт окончен? — удивился я.

— Угу, — промычал парень, и энергично кивнул белобрысой башкой.

Менестрели, артисты, факиры там разные, и прочие служители муз, представленные в ашшорском пантеоне в единственном числе, причем вообще бесполом, тоже под «бородатое законодательство» попадают. Сами они, обычно, родом из горожан, но в отличие от своих отцов им голой как коленка башкой щеголять не приходится — наоборот, волосы они отращивают едва не до попы, выбривая лишь один висок, а шевелюру схватывают в хвост за ухом, с противоположной стороны. Некоторые еще косичку на виске заплетают, как джедайский падла-one, но это уже у них за какие-то там особые заслуги, я не в курсе если честно.

Конкретно этот брил правый висок, а недлинный пока еще хвост, в отличие от старших коллег, через плечо на грудь не перекидывал — длинны волосам не хватало.

— Они там упились уже, лыка не вяжут, — добавил лирник, прожевав еду. — Хозяйка, та тоже мегера злая, но не дура совсем, выпроводила меня, а то ейный, говорит, во хмелю буен бывает, а повод вдарить и трезвый ищет не особо так. Пожевать хоть дала, и то слава Солнцу.

Он вновь вцепился в бутерброд зубами и принялся с аппетитом работать челюстями.

— Что, может к нам тогда? — спросил я, отвязывая Репку. — Солдаты-то не обидят, поди, а если им у костра чего исполнишь, так еще и подзаработаешь.

— Не-не-не, дедушка, — замотал головой парень. — За монетку поклон тебе огромный, но я ж не за просто так перед этими баранами вислоухими глотку рвал. Мне теперь в трактире ужин положен, завтрак — сколько съем, так все мое, — и ночлег. В отдельной комнате. На матрасе с простыней. Под одеялом…

Он мечтательно прикрыл глаза и блаженно вздохнул. Помотало его, видать, по голоду да по холоду.

— Не, сейчас празднуны расползутся, трактирщица своего быка в комнату уведет, я и обратно, отъедаться да отдыхать. Ох и посплю ж я сегодня!

— Ну, смотри, — хмыкнул я, забираясь в седло (Тумил таки палит — за уздцы лошадь подержал, Антиштирлиц). — Тогда хоть завтра заглядывай, народу будет много, авось чего скалымишь.

— А разве можно? — удивился бард. — Нас на пиры-то не приглашают. Ну, в Дадешке и Куруле с Гелаванью — точно, а здесь не знаю, меня первый раз так далеко от родных мест занесло.

— На пиры нигде в Ашшории не зовут, так ты к княжескому столу и не суйся. А так, будет же гуляние, нешто нигде песен послушать не захотят?

— Спасибо тебе за науку, дедушка, — улыбнулся паренек. — Буду теперь знать. Да и как ты этого бугая-то заболтал, тоже запомню. Эх, додумайся я до этого месяц назад, какая бы драка в том трактире приключиться могла…

На лице певца вновь появилось мечтательное выражение, и он сделал изрядный глоток из своей кружки, перемазав физиономию в чем-то жирном. Не иначе бульоном пробавляется.

На выезде из деревни нас встретили четверо Блистательных. Ну… как — встретили? Появились с двух сторон, словно из ниоткуда, да взяли меня в «коробочку». Ой, перестраховывается Касец, ой перестраховывается…

Спасибо ему, конечно, за это огромное.

Сам первый десятник обнаружился у коробки с Князем Мышкиным. Котенок, у которого уже окончательно открылись глаза, лежал на спине и отмахивался лапками, от щекочущего пальцами его брюшко командира Блистательных.

— Ваше высочество. — Касец поднялся при моем приближении.

Кот, по инерции, пару раз махнул лапами в воздухе, и начал оглядываться, недоумевая — куда это его игрушка ушел.

— Быка мы выбрали, завтра с рассветом доставят, — сказал я слезая с Репки и, попутно, отгоняя желающих мне в этом благородном деле помочь. — Как у вас?