Скрижаль последнего дня - Джеймс Беккер

И, словно вторя ее собственным мыслям, прозвучал вопрос Бронсона:

— Ну, предположим, что тебя отпустят в Израиль. Где, по-твоему, нужно начинать искать?

Анджела вздохнула и потерла уставшие глаза.

— Понятия не имею. Но то, что нам удалось расшифровать, это первый реальный ключ к разгадке тайны реликвии, о существовании которой говорят вот уже пятьдесят лет. Половина археологов, занимающихся этой тематикой (из тех, с кем я беседовала), так или иначе уделяла время поиску Серебряного Свитка. Другая же половина с ходу отметает разговоры о Свитке как миф. Глиняная дощечка О'Конноров почти наверняка того же возраста, что и Свиток, и упоминание в ней о реликвии, по-моему, является очень серьезным свидетельством, чтобы можно было его игнорировать. И есть кое-что еще.

— Что же?

— Я не очень-то много знаю об истории Израиля и еврейского народа, так что мне понадобится помощь специалиста, человека, который говорит на иврите, который хорошо знаком со страной и ее историей.

— У тебя есть кто-то на примете?

Анджела с улыбкой кивнула:

— О, да. Я точно знаю, к кому обратиться. И он живет как раз в Израиле, в Иерусалиме, если точнее, то есть прямо в интересующем нас районе.

43

Бронсон чувствовал себя точно выжатый лимон. Ему казалось, что накануне он весь день провел в кресле самолета. Сырое серое небо над головой навязчиво напоминало о том, что он вернулся в Великобританию, — разительный контраст тем нескольким солнечным и жарким дням, которые Бронсон провел в Марокко. Он загнал присланный Бёрдом в эсэмэске адрес в навигатор ничем не примечательной машины, не выдающей его принадлежности к полиции, и отправился в Кентербери.

На подъездной дорожке возле дома, в котором произошло убийство, стояли два полицейских фургона; еще две машины были припаркованы на обочине. Входная дверь была слегка приоткрыта, так что Бронсон поднырнул под огораживающую место преступления ленту и проник в прихожую.

— Вы ведь Кристофер Бронсон? — поприветствовал его плотный краснолицый мужчина в несколько неопрятном сером костюме.

Бронсон кивнул и продемонстрировал удостоверение.

— Ага, а я Дэйв Роббинс. Давайте пройдем в столовую, чтобы не мешать следователям, — они сейчас как раз заканчивают в гостиной, и тогда мы сможем пойти посмотреть. Ну-с, — сказал он, когда они с Бронсоном уселись за обеденным столом, — насколько я понял из разговора с «Дикки» Бёрдом, вы контактировали с жертвой?

— Я пару раз встречался с ней и ее мужем в Марокко, — объяснил Бронсон и рассказал Роббинсу о трагедии, которая произошла с родителями Кирсти Филипс.

— Вы считаете, что между их смертью и ее убийством существует связь?

Прежде чем дать ответ, Бронсон на несколько секунд задумался. Сам он нисколько не сомневался, что все три смерти связаны и так или иначе имеют отношение к исчезнувшей глиняной дощечке, обнаруженной на суке. Вот только поможет ли эта информация Роббинсу найти убийцу Кирсти?

— Не знаю, — ответил он наконец. — Если связи нет, это должно быть какое-то совершенно невероятное совпадение, но только я не представляю, в чем именно заключается эта связь. А что произошло здесь? Как она умерла?

Скупо, в нескольких фразах, Роббинс описал, что обнаружила полиция по прибытии на место преступления.

Слушая рассказ полицейского, Бронсон мысленно вернулся на несколько дней назад, когда он впервые встретился с Кирсти в отеле в Рабате. Он припомнил, как она тогда выглядела: жизнерадостная от природы, она, конечно, не могла не переживать ужасную трагедию, унесшую жизни родителей, но все же была полна жизни и оптимизма. Рассудком Бронсон понимал, о чем говорил ему Роббинс, но вот сердцем не мог поверить в то, что здесь произошло.

— Кто поднял тревогу? — спросил он.

— Одна из соседок решила, что стоит зайти и принести Кирсти соболезнования по поводу гибели родителей. Она вошла в дом через черный ход и обнаружила лежащее на полу тело. Тогда она выскочила на улицу и с дикими воплями помчалась к своему дому, чтобы набрать три девятки.[14] Мы уже опросили всех соседей, но никто не видел, как приехала Кирсти, и только два человека обратили внимание на бегущую, словно спринтер на дистанции, соседку, хотя вопила она не хуже банши.

— Понял, — произнес Бронсон. — Я не нахожу здесь связи с произошедшим в Марокко. Я бы выдвинул такую версию, что Кирсти, должно быть, спугнула грабителя, одного из этих мерзавцев, которые узнают, кто недавно умер, и потом обчищают их дома. И он считал, что в доме никого нет, и вдруг натыкается на женщину. Вероятно, он чисто рефлекторно отмахнулся своей фомкой, или что там у него было, да не рассчитал силу удара. В общем, если хотите знать мое мнение, очень похоже, что вы имеете дело с совершенно обособленным преступлением.

Роббинс кивнул:

— Да, похоже на то. И есть в этой истории еще одно темное место, которое мы, вероятно, не сумеем разъяснить. Мы не нашли здесь никаких улик, которые можно было бы представить в суде, если не считать нескольких отпечатков пальцев. Они могут принадлежать взломщику, а могут — и нет. Нам картина преступления видится следующим образом: убийца взломал дверь, проник в дом, увидел Кирсти Филипс, ударил ее по голове и тем же путем вышел наружу. Возможно, где-то есть и другие вещественные доказательства, но если и так, мы их пока не обнаружили. Нет никаких признаков того, что преступник что-то украл; все вещи вроде бы на своих местах. В общем, ни улик, ни свидетелей, ни подозреваемых, и мотивы тоже отсутствуют. Получается полная ерундистика.

— Угу, — согласился Бронсон. — Самая ужасная картина для любого копа. Слушайте, вряд ли я еще чем-то смогу вам помочь, так что я, пожалуй, откланяюсь.

— Хорошо, Крис, спасибо вам за помощь. — Роббинс поднялся и попросил: — Когда будете уходить, оставьте, пожалуйста, входную дверь открытой.

Двое полицейских пожали друг другу руки и, покинув столовую, разошлись в разные стороны: Роббинс пошел направо в глубь дома, где все еще работали следователи, а Бронсон — налево. Оказавшись в прихожей, он взглянул на лежащий возле самой входной двери коврик и увидел на нем кучу конвертов. Очевидно, пока он беседовал с Роббинсом в столовой, приходил почтальон и логично рассудил: раз дверь открыта, положу-ка я почту прямо у входа, вместо того чтобы опускать в почтовый ящик.

— Здесь почта пришла, — крикнул Бронсон и машинально нагнулся, чтобы подобрать конверты.

И сразу же заметил пакет, слегка торчащий из-под белого конверта с очередной рекламой. Пакет был значительно объемистее всей прочей почты, кроме того, на нем отчетливо выделялись марокканские марки.