Что такое идея и как она «работает»? - Иван Андреянович Филатов

могла быть получена новая актуальная сущность в виде кусочка мела, такие исходные сущие (актуальные сущности) как письменность, доска и человек должны быть определенным образом между собой взаимосвязаны через свои свойства (и способности). А этих свойств (и способностей) у каждого объекта-сущего (вещи) великое множество. Ведь каждый объект сам по себе всегда находится в «обвязке» всех своих свойств (способностей). (Булыжник, лежащий на обочине дороги, обладает не только свойствами тяжести, формы, твердости и т. д., но и способностью расколоть скорлупу ореха, защитить от нападения разбойника и т. д.). Именно эти свойства дают возможность (потенциальную способность) этому сущему взаимосвязываться с какими-либо другими сущими, также обладающими набором своих «личных» свойств)).

Вот почему, по Уайтхеду, актуальная сущность вместе с «вечным объектом» являются «фундаментальными типами сущностей», и вот почему они «выделяются некоторой предельной законченностью». Они потому предельно закончены, что принадлежность «вечного объекта» какой-либо актуальной сущности характеризует последнюю как сущее, обладающее только ей присущей сущностью, о чем у нас уже шла речь в разделе 12.

Итак, определившись с тем, каким образом происходит «соединение» актуальных сущностей в новую сущность (а по нашему, соединение исходных сущих в комплекс предполагаемой идеи), переходим далее к двум основным терминам теории Уайтхеда: «сращение» и «становление».

6. «Сращение».

Столь необычный для философии биологический термин Уайтхед характеризует следующим образом:

«Сращение» – это название процесса, в котором универсуум вещей приобретает индивидуальное единство в результате подчинения «многих» из них конституированию «одной» новой вещи» (52).

«Многие сущности во вселенной, включая и те, что возникли в самом «сращении», получают соответствующие роли в этом окончательном единстве. … Но на каждой из предшестующих стадий "сращение" демонстрирует полную неопределенность в отношении (характера) связи … между своими компонентами». (Там же, стр. 298).

((Здесь у нас нет никаких сомнений в том, что «сращение» – это и есть процесс окончательного соединения всего комплекса сущих в то, что нами названо идеей. Именно идея есть «индивидуальное единство», сфокусированное на ««одной» новой вещи», каковой может быть внове создаваемое подручное средство. Уайтхедом подмечен даже такой момент, как «полная неопределенность» результата «сращения» на этапах, предшествующих созданию «индивидуального единства». И действительно, создавая идею, мы не знаем, что у нас получится, вплоть до того момента, когда по идеальному образцу искомого сущего (и по определенной технологии) мы изготавливаем вполне конкретное материальное подручное средство, с помощью которого в дальнейшем будет производиться новая Продукция, ранее затребованная какими-либо структурами социума.

Что же касается необычности самого биологического термина «сращение», то эта необычность станет для нас вполне оправданной и приемлемой, если мы примем во внимание тот предполагаемый нами факт, что сам смысл идеи зарождается в нашем бессознательном, то есть в материальных биологических (нейро-физиологических) структурах нашего мозга. Ведь именно здесь, по нашему мнению, под влиянием все нарастающих флуктуаций, – а по другому, «интеллектуальных усилий» (Бергсон), поступающих из сознания, – происходит спонтанная самоорганизация («сращение») нейронов в тот ансамбль, который, будучи проявленным на уровне сознания, предъявляет себя как смысл новоявленной идеи. Так что здесь Уайтхед со своей теорией процесса – как философией организма – попадает, можно сказать, в самую «точку».

Более того, иногда мне даже кажется, что Уайтхед – может быть на интуитивном уровне – в общих чертах имел представление о том, что такое идея. (Иначе, у него не было бы столь частых попаданий в «точку»). Но его соблазнила грандиозная задача описания актуального мира в виде процессов, происходящих не столько в интеллекте человека, сколько во всей Вселенной. За глобальностью задачи, к сожалению, в некоторой степени, пострадала прозрачность и последовательность описания этих процессов)).

7. «Становление».

Посмотрим на те определения, которые Уайтхед дает этому понятию:

«…«становление» есть преобразование несогласованности в согласованность» (53).

«…«становление» есть творческое продвижение новизны. Именно по этой причине значение словосочетания «актуальный мир» связано со становлением определенной актуальной сущности, одновременно и новой, и актуальтной, и только с этой оговоркой может употребляться». (Там же, стр. 176).

Как видим, эти определения вполне подходят к описанию того, что на самом деле происходит с объектами (сущностями, по Уайтхеду) в процессе становления новизны посредством генерирования идей. ((Ведь та несогласованность исходных сущих, которые мы изымаем из сферы Хаоса, действительно, в процессе рефлексии-1 и наступившей затем инкубационной фазы оказывается вполне согласованной в комплексе вдруг явившегося в наше сознание смысла идеи. И этот смысл обладает как свойством новизны, так и свойством актуальности. Потому что эта актуальность исходит из той Необходимости в новизне, которая уже созрела в социуме (конец События-1) и уже проявила себя в виде какого-либо негативного фактора (лишенности, недостаточности, неудобства и т. д.) (начало События-11).

Но следует сказать, мы лишь наполовину можем согласиться с тем, что ««становление» есть творческое продвижение новизны». Потому что, с одной стороны, возникшая в социуме Необходимость в новизне, действительно, продвигается как в процессе События-1, – правда, без какого-либо нашего личного участия и даже без какого-либо знания о нем, – так и в процессе События-11; но, с другой стороны, мы не можем безоговорочно согласиться с этой формулировкой для События-11, участником которого мы являемся сами. Поскольку «продвижение новизны» предполагает, что какая-то начальная новизна движется к своей конечной форме. На самом же деле процесс идет не совсем так. (Мы бы могли согласиться с такой формулировкой: становление есть творческое продвижение к новизне и создание ее самой).

Сначала мы, осознав лишь Необходимость в притоке новизны, – на этапе рефлексии-1 – движемся к открытию той новизны, формы которой мы еще не знаем. А затем, в спонтанном акте инсайта получаем эту новизну сначала в виде сгустка смысла идеи. И только потом, в процессе раскрытия этого смысла на этапе рефлексии-11, мы обнаруживаем нехватку того сущего, которое нам предстоит сперва сформировать в своем уме, затем материализовать его в подручное средство, а уже потом, с помощью этого средства производить новую Продукцию. Иначе говоря, только в процессе раскрытия смысла идеи мы создаем саму конкретную (сначала, идеальную, а затем, и материальную) форму новизны.

И здесь мы должны отметить принципиально важный момент, касающийся Необходимости создания смысла идеи. (И этому вопросу Уайтхед не уделяет никакого внимания). Дело в том, что не имея смысла идеи, мы никогда бы в жизни не смогли догадаться, так какого же нового сущего (подручного средства) нам не хватает для того чтобы начать производить ту Продукцию, Необходимость в которой, во-первых, уже назрела в социуме в конце События-1, а во-вторых, лишенность в которой (в Продукции) мы уже ощутили в самом начале События-11. Смысл идеи наводит нас на то, каким конкретным видом