Зоя (СИ) - Ларосса Юлия

Я вздрогнула и очнулась от раздумий. Лекция по истории искусства Европы осталась позади. Я собрала конспект, ручку и учебник в кожаный рюкзачок. Стремительный поток жизнерадостных творческих студентов подхватил меня и понес к выходу.

Девятое сентября. Прошло уже сорок два дня с тех пор, как я в последний раз видела Себастьяна Эскаланта.

— Привет! Ты домой? — подошел ко мне Николас и, с улыбкой на тонких губах, вторгся в мои мысли.

— Привет, Ник! — пытаясь отыскать свои наушники в рюкзаке, ответила я. — Да, куча работы и домашнего задания.

— Я провожу тебя, можно? — он тщетно скрывал нотки надежды в голосе.

Я ловила на себе взгляды девушек, которых Ник будто не замечал из-за меня. Ему удалось быстро выделиться из толпы и попасть в ряды любимчиков преподавателей и студенток.

— Конечно! Спасибо, Ник.

Снова ругая себя за слабость и боязнь обидеть его отказом, я двинулась к выходу. Осеннее солнце вселяло оптимизм, а теплый ветерок прогонял сонливость, навеянную двухчасовой монотонностью лекции.

— Наша банда будет выступать на вечеринке по случаю начала учебного года! Что-то типа посвящения в студенты, — радостно тараторил Ник, когда мы шли по территории школы. — Круто, правда?

— Э…банда?

— Ну, группа, помнишь, я знакомил тебя с ними в арт-кафе?

— О, конечно! Замечательно! — растеряно улыбнулась я.

Я даже не знала, что будет какое-то посвящение.

— Ты ведь пойдешь на эту вечеринку? — словно между прочим спросил он.

Черт! Хочет меня пригласить?

— Я… — звонок моего мобильного уберег парня от разочарования отказом. — Прости, пожалуйста, Ник! Алло?

— Привет, Зоя! — услышала я в динамике голос Латти. — Обернись!

Сердце радостно подпрыгнуло, и я оглянулась. На парковке возле белого красивого авто с сильно округлившимся животиком стояла Злата и махала мне рукой.

— Я приехала за тобой! — улыбалась она, все еще говоря со мной по телефону. — И, видимо, за этим красавчиком. Давайте сюда!

Я рассмеялась:

— Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя!

Ник проследил за моим взглядом и снова посмотрел на меня. В его глазах, за оправой очков, я увидела явное огорчение.

— Ник, это моя подруга, — неловко пояснила я. — Мы очень долго не виделись. Поговорим завтра, хорошо?

— Разумеется, Зоя! — улыбнулся он, уже делая шаги назад, прощаясь.

— Привет подруге!

— Спасибо. И прости, что динамлю.

Он усмехнулся, сморщил нос и закинул свою сумку подальше на плечо:

— Честно говоря, я уже привык. Ну пока!

— До завтра! — добавила я ему в след.

Внезапно возникшее ощущение паршивости стало отравлять мой день.

***

— Одно латте с карамельным сиропом и земляничный чай, пожалуйста! — улыбалась Латти молодому парню-официанту. Когда тот оставил нас, девушка перевела на меня взгляд и подарила улыбку:

— Как твои дела, Зоя?

Мы расположились на мягких диванчиках уютного кафе с ароматом свежеиспеченных кексов и круассанов. За долгое время я вдруг почувствовала проблески радости и уюта. Эта девушка действительно исцеляла людей, как и утверждал Себастьян.

Ну вот, снова вспомнила о нем!..

— Сейчас мои дела лучше, чем минут тридцать назад, — уклончиво ответила я. — Вы давно вернулись?

— Утром, — наклонившись в сторону, чтобы официанту было удобней ставить наш заказ на стол, ответила Латти. — Сегодня целый день навещаю близких. К тебе решила заехать в школу. Ньевес рассказала, что ты трудишься больше прежнего, даже несмотря на то, что начались занятия.

— Мне нравится моя занятость, — пояснила я и почувствовала, как тепло от ее слов растекается в груди. — Ты была у Мари?

Грусть, словно невидимая тень, легла на лицо Златы и прогнала улыбку.

— Да, — ответила она. — Этот визит оказался самым сложным для меня. Эйд… Он будто приведение, как неживой!

Ее взгляд замер на чашке с кофе и она замолчала.

— Я тоже часто бываю у нее, — тихо призналась я, возвращая Латти обратно к нашему разговору. — Хотя до сих пор не могу поверить в то, что хожу в больницу именно к Мари.

— Спасибо! — наши глаза встретились. — Знаешь, я звоню ей. И пишу сообщения. Эйд держит телефон включенным, и я наговариваю ей на голосовую почту. Слышу ее голос и представляю, что она меня тоже слышит… — голос Латти дрогнул, на глазах показались слезы, и она смолкла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я потянулась и сжала ее руку, чувствуя, что тоже готова расплакаться.

— Когда она проснется и все прослушает, то будет в курсе всех событий. Будто и не спала, — смахнув слезу, улыбнулась она.

— Так и будет! — горячо пообещала я, всем сердцем желая этого.

Латти сделала пару глубоких вдохов и опять улыбнулась, словно закрыла дверь в плохие мысли.

— Ладно, теперь скажи мне. Ты готова поделиться со мной своими переживаниями? — напомнила она про обещание, данное ей на свадьбе.

Закусив губу, я почувствовала неимоверной силы желание открыться ей. Услышать ее мнение, мудрый совет или порицание о том, какая я наивная идиотка. Влюбленная наивная идиотка.

— Да, Латти. Я готова.

***

— Сколько же их здесь?!. — ошеломленно выдохнула Злата, медленно оглядывая портреты Себастьяна, стоя посреди моей студии.

— Я сбилась со счета на триста восемнадцатом… — смущаясь, прошептала я.

Девушка выглядела потрясенной. Она переводила взгляды с одного рисунка на другой, перелистывала их и молчаливо изучала. Я ждала ее резких слов. Ждала, когда она начнет призывать меня к благоразумию, говорить, что я глупая и трачу драгоценное время впустую. Мне необходимо услышать это от нее. Ведь именно Злату я считала тем человеком, который сможет повлиять на мой внутренний мир.

— Бог ты мой!.. — восклицала она. — С ума сойти!..

Мое сердце сжималась от невыносимого ожидания. Я кусала губы и заламывала руки. Наконец Латти повернулась, устремив на меня взгляд своих серых глаз. Неужели я вижу в них восхищение и… радость?!

— Как давно? — тихо спросила она.

— Что?..

— Как давно ты влюблена в старшего брата моего мужа, которого зовут Себастьян Эскалант?

Мое судорожное дыхание рассекло тишину.

— Точное время назвать не могу. Но, думаю, это произошло в тот вечер, когда ты впервые позвала меня в кино.

Глядя на рисунки, Латти о чем-то задумалась. Потом, взяв один из них в руки, подняла на меня взгляд:

— Он знает?

Свою грустную улыбку я дополнила кратким ответом:

— Нет.

— Почему?

Даже представить сложно! Я с таким трудом доверилась ей, а сказать самому Себастьяну о том, что люблю его… Нет, это слишком сильное испытание, которое заведомо обречено на боль.

— А зачем ему знать это? — я прошла вглубь комнаты и стала собирать рисунки, чтобы снова спрятать.

— Как зачем, Зоя?! — пораженная Латти подошла ко мне. — Ты рисуешь его. Ты любишь его. Он должен знать об этом! Он имеет право…

— Себастьяну это не нужно, Латти! — прервала я ее. — Он сам мне так сказал.

— Что? — смятенно спросила она.

— Да, в день вашей свадьбы. Он уверил меня, что ему не нужна любовь, и он намерен избегать подобных переживаний.

Я задвинула ящик, спрятав туда альбом, и повернулась к растерянной Латти.

— Себастьян! — покачала она головой, погружаясь в собственные, скрытые от меня мысли.

Наблюдая за ней, я испытала облегчение. Как все-таки прекрасно поделиться с надежным другом своими мыслями и чувствами! Как долго меня мучила эта невысказанность, сколько сил я потратила, пряча свои переживания! Глупая, глупая я.

— Зоя, — она подошла ко мне и взяла за руки, призывая взглянуть на нее. — Я хочу кое-что сказать тебе как человек, который очень хорошо знает Себастьяна. Смею заметить, что однажды он сам признался мне, что его этот факт чрезвычайно настораживает…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как похоже на него! Я не сдержала улыбку.

— Ты должна знать о нем главное — он боится не любви, — сжимая мои пальцы, продолжила Латти. — Он страшится боли и страданий.