Под крылом доктора Фрейда - Ирина Степановская

Кошка

У кошки в августе родились котята. Их было трое — два серых и один черный. Черный оказался красивей всех. Пушистый, с белой грудкой и белыми лапками, он к тому же был весел, никого не боялся и утробно мурлыкал, первым подползая к материнскому соску.

Молоток обожал этого котенка. Вообще, по странной особенности характера он обожал все связанное с материнством. Весной он часами мог наблюдать, как вороны строят гнезда на огромных березах, а потом высиживают птенцов. Если Молоток случайно встречал женщину с коляской, то обязательно пристраивался рядом, чтобы посмотреть на ребенка, чем приводил молодых мамаш в смущение и даже вгонял в страх. Он часто рассказывал, как в детстве кормил соседских кроликов, живших в деревянной клетке на задах их старого дома, и как был поражен, когда однажды утром увидел под крольчихой шесть крошечных крольчат.

Все в отделении знали, что Молоток взял над окотившейся кошкой шефство и обложил больных данью. При этом Молоток соблюдал строгую бухгалтерию и порядок. Он завел специальную тетрадь, в которой фиксировал продуктовые подношения кошке: больные по очереди должны были отдавать кормящей матери и котятам мясо из обеда и расписываться в Молотковой тетрадке. Больные боялись силищи Молотка и не роптали. К тому же кошка действительно была хорошей матерью и если не ела, то бесконечно вылизывала и кормила потомство. Молоток соорудил ей специальное гнездо под своим окном и на ночь втайне от санитаров умудрялся брать кошку с котятами в комнату.

И вот Белоштанник, находившийся в периоде обострения и мучимый вечным голодом, повадился есть кошкину еду. Молоток по-честному предупредил его два раза. Третий раз наступил как раз тем утром, когда произошла драка. Белоштанник так хотел есть, что не смог бы удержаться даже под страхом смерти. Он тихо пробрался после завтрака к кошачьей миске и с наслаждением, какого не испытывал никогда в жизни, руками запихал в рот всю еду и вылизал посуду. Теперь мужчины в этом отделении заключали пари: убьет Молоток Белоштанника или не убьет.

Альфия проходила мимо как раз в момент, когда больные, увлекшись, забыли о бдительности. Она невольно остановилась и послушала, о чем ведется такой жаркий спор. Даже отдельные услышанные фразы привели ее в ужас.

«Надо Володе сказать!» — немедленно решила она. Но внутри прозвенел предательский голос: «Может быть, пусть его Анна Николаевна предупреждает? Смотреть надо за больными вместо того, чтобы без штанов по ординаторской разгуливать».

Профессионализм и чувство долга, конечно же, победили. Альфия вздохнула, призвала Нинель, велела ей передать Бурыкину лично все, что слышала. Причем приказала передать информацию как бы от своего имени, не рассказывая об Альфие. Нинка сходила, передала.

Молоток был временно переведен в острое отделение, где сам отметился в «белоштанниках», кошка с котятами, изгнанные из кустов, были на следующий день обнаружены Дмитрием на автобусной остановке и помещены под окна кухонного блока, а плотника Володя теперь беспрепятственно использовал по назначению.

Любовь

В один из «посиделочных» вечеров Давыдов рассказал Альфие, как они с женой изучали природу любви: какие-то вещества под влиянием не изученных еще факторов якобы начинали чуть по-другому включаться в обмен веществ в мозге, запуская в нем реакцию сродни ядерной. Они даже не исключали, что именно так работают приворотные зелья. У человека меняется восприятие — мир кажется веселее, приятнее, легче. Влюбленный живет словно «под балдой» благодаря стимуляторам настроения, внутренним гормонам мозга. Казалось бы, просто! Но фишка в том, что одно и то же вещество у одних подопытных мышей вызывает реакцию, а у других — нет. Значит, реакция не универсальна. Наверное, так же и у людей… Нельзя с помощью одного вещества вызвать влюбленность. Одному организму нужно одно, а другому — другое. Только как узнать, какое вещество нужно именно тебе? Если понять, по какому признаку люди выбирают объекты влюбленности, можно построить модель. Но пока это невозможно. Настоящая любовь — это ключ и замок. Какие-то очень тонкие вещества и не исследованные еще реакции позволяют считать другого человека самым дорогим, самим близким. И тогда Татьяна и Виталий пошли по другому пути — стали пробовать разные микроэлементы методом тыка — что подойдет.

Альфия тогда отнеслась к услышанному скептически. Нет, она не хотела бы, чтобы ее любили искусственно вызванной любовью. Потом задумалась о своей матери. Вот у нее любовь продолжается целую жизнь. А кому от этого польза? Альфие от этого было только хуже, самому предмету любви — ни жарко ни холодно. Бабушка тоже переживала за мать… Но… Есть еще самолюбие. Это чувство, не имеющее никакого отношения к любви, портит все дело.

Вот зачем ей, Альфие, нужна любовь Д.? Абсолютно не нужна. Замуж она за него все равно не пойдет. Но вспыхнуло желание. По какому принципу? Откуда? Зачем? И это неудовлетворенное желание явилось причиной ее мучений — раздражения, неприязни, слежки.

Володя поступил еще хуже. Он ее обманул, дезинформировал, предал, унизил. Но к нему она не питает злобы. Почему? Потому что не любила, не чувствовала по отношению к нему зова плоти. Как он сказал? «Плоть не дремлет!» Расхожая фраза, а, оказывается, полна глубокого смысла.

В чем же выход? В отказе от плоти? Толстой много теоретизировал на эту тему, но, по признанию Софьи Андреевны, всю жизнь занимался именно удовлетворением плоти. И, кстати, ничего нового не придумал. Соловьев и Блок с их «идеальными женщинами» просто смешны. А послушничество, отказ от плоти неминуемо приводит к переключению любовного чувства на что-то другое. И этим другим становится служение Богу.

Альфия вздохнула. Все психиатры мира могут подтвердить, что отказ от мирского, уход в религию, в сектантство, погружение в различные оккультные игры — дурной прогностический знак. Уж сколько на своем веку она перевидала людей, болезнь которых начинается именно с чрезмерной увлеченности чем-то… Вот и у Татьяны, жены Давыдова, все та же симптоматика. Альфия задумалась. В состоянии больной тоже много неясного.

Вошел Сурин.

— Будете чай? Могу заварить. Я сегодня булки принес.

Она смотрела на него без раздражения, со смешанным чувством любования молодым телом и едким ощущением того, что это тело, а так же руки, ноги и голова ей не принадлежат. Она не может его обнять, не может прижаться к нему, но все это доступно какой-то девчонке.

— Полежаевой булочку отнеси.

Принял за чистую монету.

— Я ей уже отнес.

Альфия подумала: «Это как с любимым артистом. Видишь его на экране, но даже мысли не возникает, что ночью ты можешь лечь с ним в кровать. Он существует сам по себе, ты — сама по себе. Надо так же смотреть и на Дмитрия».