Тайна похищенной башни - Александр Рудазов

— Не стоит спешить с обещаниями, капитан, — подал голос трусящий рядом Лайан. — Полдня туда и полдня обратно — это если все пройдет быстро и без затруднений. Но я не знаю, где конкретно в храме спрятано большое выделение моллюска. Я никогда не был внутри. Возможно, придется потратить некоторое время на поиски.

Колобков рассеянно кивнул, понукая Рикардо ногами. Кататься на гигантском хомяке ему неожиданно понравилось — мягко так, уютно и снизу приятно греет. В Малом Кхагхосте концентрация тепория не так высока, как на большинстве островов архипелага, поэтому особой жарой этот остров похвастаться не может. Временами бывает довольно прохладно.

Остались далеко позади холмы-кротовины. Потянулась ровная степь. На легком ветерке покачивается изумрудный ковыль, в небе парят жаворонки, кое-где стоят неподвижными столбиками суслики. Дикие родичи хумахов провожают процессию пристальными взглядами, время от времени испуская пронзительный свист.

Кое-где видны небольшие заросли кустов — миндальных, терновых, бобовых. Попадаются и перелески — липы, груши, яблони. Вдалеке поблескивает лазурная полоса — крохотная речушка Руфихгья, воду которой хумахи считают священной и используют в приготовлении целебных мазей.

Первое время Чертанов шел скучный, понурый, затем понемногу начал бодриться. Не хочется отставать от остальных.

Вон, Гена идет пружинистым размеренным шагом, да еще и рюкзачище тащит самый огромный. Со стороны — вылитый Терминатор.

А Лайан Кграшан, бывалый путешественник? Не смотри на крохотный рост — движется шустро, ходко. То и дело забегает вперед всех, а потом стоит пушистым столбиком, по-беличьи задрав хвост. Дожидается остальных.

И даже колобковская дочка в грязь лицом не ударяет. Светлана — из тех девушек, которые в советское время были гордостью комсомола. В табеле по всем предметам пятерки — в том числе и по физкультуре. Тоже несет рюкзак — пусть и гораздо меньший, чем у двухметрового телохранителя.

А вот у Чертанова со спортивной подготовкой плоховато. Уже успел устать. Он вообще не хотел идти — весь вечер и все утро пытался выпросить отвод. Но Колобков, конечно, даже слушать ничего не стал. Начальник желает совершить небольшое путешествие. И желает, чтобы работник его сопровождал. Все, вопрос решен.

Работник с этим не согласен? Тем хуже для работника.

Тяжело вздохнув, Чертанов случайно оперся о пушистый бок семенящего рядом хомяка. И на него тут же уставились злющие красные глаза. Тишину нарушил сдавленный рык.

Рикардо угрожающе приподнял верхнюю губу, обнажая пару длинных и очень крепких резцов. Не тигриные клыки, конечно, но разница незначительна. Этими зубищами сирийский хомячок когда-то стачивал в стружку сосновые плашки и прокусывал насквозь человеческие пальцы. Теперь он с легкостью выламывает толстые дубовые двери и перекусывает пополам людей.

Чертанов поспешил убрать руку. Рикардо пошевелил розовым носом и неохотно отвернулся, продолжая трусить по мягкой траве. По просьбе обожаемой хозяйки он согласился везти на спине ее папашу — но это не значит, что другим тоже можно туда залезать.

Или хотя бы прикасаться.

Колобков весело гыкнул и кинул далеко вперед картофелину. Рикардо резко прибавил шагу, добежал до коричневого шарика и слизнул его, как ячменное зерно. Колобков снова гыкнул. Он взял в дорогу немного картошки, рассчитывая испечь ее на костре, но играться с хомяком оказалось гораздо веселее.

— Петр Иваныч, а когда привал будет? — тоскливо поинтересовался Чертанов.

— Светочка, ты устала? — забеспокоился Колобков.

— Я не Светочка, — буркнул себе под нос Сергей.

— Нет, папа, не устала, — послышалось с другой стороны хомяка.

— Ну смотри, а то можешь тоже прокатиться, если хочешь. Этот Боливар и двоих свезет.

— Нет, спасибо, я пешком.

— Ты если сильно устанешь, скажи, можем и привал сделать, — продолжал беспокоиться за дочь Колобков.

— Я устал, — тихо пробормотал Чертанов. — Сильно.

— Серега, ты чего там опять бубнишь? — досадливо повернулся к нему Колобков. — Шагай молча и не бубни.

Чертанов дернул за лямки, подтягивая сползающий рюкзак. Уныло поглядел вниз, на новенькие сандалии. Туфли за время пребывания в Аду совершенно испортились, и их пришлось выбросить. По счастью, у шефа такой же размер ноги — выделил от щедрот душевных. У него-то в каюте целый ящик запасной обуви. А Чертанов кроме туфель взял в круиз только резиновые тапки для душа.

— Серега, шурши ногами бережнее, — потребовал Колобков, с беспокойством поглядывая на Чертанова. — Сандалеты новенькие совсем, я их в Португалии купил. Порвешь еще. Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты мои сандалеты порвешь?

— Знаю. Заставите выплачивать их стоимость в десятикратном размере.

— Гы-гы! — радостно осклабился Колобков. — Молодец, Серега, с полуслова меня понимаешь! Я тебе за такое понимание зарплату прибавлю!

— Правда?! — оживился Чертанов.

— Шучу! — еще радостнее улыбнулся Колобков. — Шутка это, шутка, Серега! Смейся!

Чертанов почему-то не засмеялся.

Привал через пару часов все-таки сделали. Когда ноги у Чертанова стали совсем чугунными, а гигантский хомяк начал ворчать, требуя кормежку.

Отдыхали недолго — десять минут посидели, перекусили бутербродами, покормили Рикардо, и снова вперед. Колобкову сейчас не до еды, не до отдыха — на горизонте маячит сокровище.

Второй привал сделали еще часа через четыре. На этот раз более длинный. Откусив кусочек шоколадки, Колобков сварливо поинтересовался у Лайана Кграшана, сколько еще идти. Он обещал, что путь туда и обратно займет день — с утра и до вечера. Но вот — они идут уже восемь часов, а впереди по-прежнему ничего не видно.

Хумах удивился такому вопросу и сказал, что все правильно, день туда и обратно. За спиной осталось примерно две трети пути, впереди еще треть.

А Света напомнила отцу, что на Эйкре день вдвое длиннее земного.

Забывший об этом Колобков досадливо чертыхнулся и отдал шоколадку Рикардо. Огромный хомяк взял почти нетронутую плитку в передние лапы и принялся точить ее длиннющими резцами.

Цель похода стала видна задолго до того, как к ней подошли. На Эйкре нет горизонта, а степи Малого Кхагхоста бедны возвышенностями, способными что-то загородить. Когда Лайан Кграшан указал на виднеющееся впереди белое пятнышко, все сначала вздохнули с облегчением. Но оказалось, что до этого пятнышка еще много-много километров.

Прошло три часа. Пятнышко изрядно увеличилось в размерах, оказавшись огромным озером. Но не обычным, а соляным. Когда-то здесь, скорее всего, была вода, но сейчас — только ровный слой белоснежной соли, искрящейся в тепориевом свете.