Кольцо принцессы - Сергей Алексеев

— Для вас очень важный разговор, — чуть ли не гундящим голосом Заховая сказал козлобородый.

— Я сейчас, — согласился Шабанов и прикрыл дверь, оставив гостя за порогом.

Визит был неожиданным, сбивающим все планы, однако Шабанов угадывал его важность и вопроса, идти или нет, не стояло. Он натянул халат, обулся в мягкие, теплые боты старого образца, прихватил костыль и вышел из палаты.

— Как ваша нога? — поинтересовался Елынский угодливым тоном.

— Нормально, — буркнул Герман, и это был весь диалог, пока не вышли на улицу.

Там козлобородый несколько минут вышагивал рядом, пытаясь подставить руку под локоток в грязных местах, и, когда удалились на приличное расстояние, завел разговор весьма странный, будучи уверенным, что Шабанов ничего не помнит.

— Я знаком с историей болезни, Герман, а также со всей историей, что с вами приключилась, — начал он тоном священника, усмиряющего гордыню в своем прихожанине. — И должен сказать, дело складывается не в вашу пользу. Есть много обстоятельств, которые невозможно преодолеть. К сожалению, традиционная медицина не способна ответить на некоторые важные вопросы бытового плана… Вы понимаете, о чем я говорю?

— Продолжайте, — благосклонно разрешил Шабанов.

— Я должен быть откровенным с вами, — будто под декларацией, подписался он. — Потому что из всех этих… один знаю, что с вами произошло. Иначе бы они не обратились за моей помощью. Лечить, а точнее, залечивать некоторые язвы бытового характера в человеческом организме они еще могут, иногда успешно и за счет хирургического вмешательства. Вам когда-нибудь приходило в голову, почему до сих пор не могут найти средств для борьбы с раковыми опухолями, инфарктом, СПИДом, простейшим псориазом, наконец?

— Не приходило, — честно признался он.

— Все потому, что эти заболевания бытийные, а значит и должны быть соответствующие подходы. И тем более, если речь идет о заболеваниях душевных, как они называют, психических. Я абсолютно уверен, вы здоровый в этом отношении человек, и держат вас здесь по той причине, что сами не в состоянии объяснить, с точки зрения быта, историю, с вами произошедшую, — он усмехнулся холодно. — В данном случае, больны они, но никак не вы.

Козлобородый явно льстил, завоевывал доверие, расположение, и потому Шабанов тупо спросил:

— Кто это — они?

— Черви! Черви, разъедающие все: пищу, разум, плоть, кровь, нервную систему и даже землю. В данном случае паразитирующие на человеческих болезнях существа. Так я называю последователей Гиппократа и Авиценны.

— Ясно, продолжайте.

— Вы человек мыслящий и тем более прошедший… определенную школу, о которой стоит лишь мечтать, — подливал сиропа психотерапевт Елынский. — И вы должны четко осознавать, что вас во всей этой истории сделают козлом отпущения. Никто не станет подставлять свою голову — ни ваши непосредственные начальники, благословившие перегон злосчастного самолета, ни торговцы оружием, потерпевшие убытки, ни тем более, особый отдел. Все они перевалят вину на вас, а потому как взять с вас нечего, а наказать необходимо… Увы, такова практика нашей бытовой жизни!.. Вас, Герман, грубо говоря, объявят дураком со всеми вытекающими последствиями.

Он не сказал — умалишенным, психом, недееспособным, душевнобольным; он в самом деле хорошо изучил природу психологии Шабанова и сказал вразумительно и по-деревенски понятно — дураком.

И это следовало оценить…

— Вы уже дали достаточно поводов и оснований сделать соответствующее медицинское заключение, — продолжал он. — Совершенно неосмотрительно — и я отлично понимаю, почему! — вы весьма откровенно рассказали о своих приключениях, которые не имеют места быть никогда. С точки зрения быта. Бытийный же пласт жизни червям не доступен и потому не понятен. И если даже в ком-то возникает определенное сомнение или желание проникнуть в запредельное, оно усилием бытового ума всячески задавливается. Паразиты подобного склада психоорганизации становятся еще опаснее в том плане, что они, как тайные, тихие алкоголики громче всех кричат о вреде алкоголизма и разложении личности.

Шабанов про себя расхохотался, вспомнив о негласном пороке козлобородого, и тут же разозлился, испытывая желание врезать ему по роже. Этот психоаналитик, этот праведник, подчеркивая свою благородную роль в ситуации с Германом, самым подлым образом воспользовался его бессознательным состоянием, вытянул из него сокровенное, и мало того, поделился «бредовой» информацией с друзьями человека, которых якобы презирал. Откуда бы иначе программист узнал о любимых блюдах?..

Подмывало дать ему между глаз — шляпа бы красиво взлетела и даже набрала высоту, но пришлось сдержаться из-за восставшей из глубин души змеиной натуры: а поговори еще!

— Вас несколько месяцев подержат в госпитале, — рисовал перспективу Елынский. — Нашпигуют спецпрепаратами, поставят окончательный диагноз и отправят домой с небольшой пенсией. И это, я вам скажу, самое благоприятное развитие событий. Есть подозрения, что вам готовится участь более тяжкая — закрытая психолечебница для социально опасных. Основания есть: во-первых, вы связаны с какими-то важными секретами из области вооружении и можете в отместку развязать язык, во-вторых, меня насторожила провокация, устроенная сегодня утром.

— Провокация? — сделал стойку Шабанов.

— Как иначе расценить это? — козлобородый указал на забинтованную руку. — Мне стало известно, дама, оставившая характерные следы, уже дала показания, будто вы напали на нее и пытались изнасиловать.

— Вот сучка! — весело произнес он.

— Будет еще несколько аналогичных акций, — невозмутимо заявил психотерапевт. — Попытаются вызвать буйство, чтоб кого-нибудь ударили, сломали мебель… В их арсеналах достаточно способов, чтоб упечь здорового человека в палату номер шесть.

Он на самом деле обладал неким гипнотизмом, умел обволакивать, заманивать в словесные лабиринты, а грубо говоря, загонять в угол. И все у него сходилось! А если вспомнить неожиданный намек Заховая, явно рассчитанный на притупление бдительности, то Елынский вовсе не черт козлобородый — агнец Божий, прилетевший спасти его душу!

— У вас не совсем уж и мерзкий голос, — похвалил Шабанов, вращая костыль. — Вполне сносный… А под наркозом показалось, отвратительный.

Он нагнулся и сорвал какой-то стебелек.

— Девясил обыкновенный… А вы слышали мой голос?

— Еще и видел вашу личность…

— Замечательно. Моя задача несколько упрощается… Должен вам признаться: черви столкнулись с явлением необычным и потому пригласили меня, чтобы получить от вас информацию, доказывающую, что вы психически неполноценный человек. Им сейчас нужно только это и ничего больше. Они просчитали вас и поняли трудность своей задачи. А дело в том, что вы обладаете невероятно устойчивой и одновременно пластичной психикой. Она в том состоянии, какое наблюдается у трех-четырехлетнего ребенка. Не знаю, были ли вы таким до полета, или приобрели ее вследствие… определенных условий… Но данность такова. Без специальных познаний им не вытащить из вас и одного процента против того, что вытащил я. — Елынский снял шляпу, пригладил ежик, чуть встрепал бородку, но красивее от этого не стал. — Да, я иногда сотрудничаю со специальными службами. Делаю это сознательно, потому что получаю материал, которого не отыщешь в быту. Можете меня осуждать, но это так. Должен сказать сразу: ваша история меня потрясла, и я единственный, кто способен поверить каждому вашему слову. Вы, Герман, исключительно здоровый человек, что я готов засвидетельствовать под присягой. Но окончательный диагноз ставлю не я, и не я начальник ВЛКа…

— Поэтому вы засвидетельствуете то, о чем вас попросят, — продолжил его мысль Шабанов. — И представите больной бред, полученный от невменяемого человека. Точнее, уже представили.

— Нет, весь полученный материал находится сейчас у меня, — возразил он. — Во время консультаций я дал самые незначительные детали по быту, а основной доклад должен сделать завтра. Обо всем, что касается… специфики ваших приключений, что относится к бытию, я спрашивал в самолете, где невозможно сделать качественную аудиозапись. Но безобидные рассказы записаны в других, нормальных условиях

— Понял. Я должен выкупить у вас компрометирующие меня факты?

— В какой-то степени — да.

— Господин шантажист! Я бы выкупил, но нет денег.

— Мне не нужны деньги.

— Значит, вы хотите знать, где я упал.

— Хочу знать, где и у кого вы лечились, — перебил козлобородый. — В современной медицине, в том числе и нетрадиционной, нет методик и лекарственных средств, чтобы за несколько часов заживлять огнестрельные раны, сильнейшие ожоги… А вы представляете, сколько людей на земле переживают страшные боли в ожоговых центрах?.. И нет способов остановить такой воспалительный процесс, который был у вас. По остаточным явлениям установлено, что вы были на грани тяжелейшего поражения мозга, а то и смерти. В любом случае должны лишиться слуха, а он у вас отличный.