Балтийская гроза - Евгений Евгеньевич Сухов

то ли они действительно были антифашистами, то ли боялись разведчиков, сидевших рядом с ними с финками. Отсутствием аппетита немцы также не страдали, лопали солдатскую похлебку с такой ретивостью, будто это варево было последним в их жизни. Похоже, что стряпня русских кашеваров им пришлась по вкусу.

Солдаты с хитрыми усмешками посматривали на фрицев, поедающих кулеш. Трудно было представить такую ситуацию в самом начале войны, когда немцы нескончаемой армадой, с редкими остановками на обед, двигались прямиком на Москву. А сейчас, влившись в русскую пехоту, они облюбовали для застолья поваленное взрывом дерево и за обе щеки уплетали наивкуснейший кулеш.

– Вы их не кормите, что ли? – ухмыльнувшись, спросил подполковник Стародубцев у Галузы, посматривая на пленных немцев. – Вон как наяривают! Как будто три дня ничего не ели.

– Кормим мы их, – ответил Григорий. – Просто у фрицев аппетит хороший.

Стародубцев стер с лица слабую улыбку и уже серьезно спросил:

– Значит, задачу свою уяснил?

– Так точно, товарищ подполковник. Посмотрел по карте, определил возможный маршрут, как следует наилучшим образом добраться до Елгавы, определил пару запасных вариантов. Выходим на окраину Елгавы и держим там оборону до подхода механизированной бригады.

– Верно. И не геройствуй там, – строго предупредил Стародубцев, – а то я тебя знаю!

– Есть, не геройствовать, – усмехнулся Григорий.

– А я доложу командованию о твоем дальнейшем движении в тыл противника.

Егор Косых, подсев к немцам, завел простоватую беседу с фельдфебелем Марком, немного говорившим по-русски.

– И как тебе русский кулеш?

– Хорошо, гут, – довольно заулыбался Марк, проглатывая очередную ложку кулеша.

– А что вам на обед кашевары готовят?

– В гуляш-пушка наш кок тушеный мясо готовит. Томаты кладет, баклажан. Зер гут! – поднял он палец вверх. – Русский еда тоже карош.

– У нас говорят, повар на войне – главнее генерала!

– Верно, – энергично закачал головой фельдфебель, продолжая скрести по днищу котелка. – Ужин – хлеб и сыр, колбаса. Кофе.

– Может, у вас еще и завтрак есть? – усмехнулся Егор.

– Есть. Вкусно. Брот, масло. Мармелад.

– Недурно живете, трехразовое питание. Я бы даже сказал, что богато, – хмыкнул Косых. – А что же вы тогда местное население без куска хлеба оставляете?

– Наше командование сказаль, что местный насельенье должно помогать нам в провиант.

Ответить Косых не успел, прозвучала звонкая команда:

– По машинам!

Разведчики не без сожаления притушили самокрутки и припрятали их по карманам до следующего раза.

Глава 24

28 июля. Западня

Водители расторопно позанимали свои места в креслах броневых машин и на малых оборотах принялись разогревать двигатели, отравляя окружающее пространство черным ядовитым туманом. Десант бронетранспортеров в спешке завязывал тент над кузовами броневиков, а когда был затянут последний узел, головной бронетранспортер двинулся по гудроновому наезженному шоссе.

– Езжай километров пять по дороге, потом сворачивай в лес, – сказал капитан Галуза водителю.

В ответ, не отрывая взгляда от дороги, Марк едва кивнул. На предельных скоростях проехали богатый хуторок с красными черепичными крышами, разбросанный по склону, потом миновали деревню, расположившуюся в лощине, а когда взобрались на гребень сопки, по которой проходила извилистая дорога, то увидели в самом низу немецкий пехотный батальон, сворачивающий в сторону леса.

Вытащив из футляра бинокль, Галуза внимательно разглядывал разношерстную измученную колонну численностью с батальон, двигавшуюся в мешковатой серой форме. Усталость на лицах солдат усиливала трехдневная щетина, походки неровные, вымотанные – качает из одной стороны в другую, – очевидно, протопали уже не один десяток километров и мечтали только о том, чтобы выспаться и поесть. Солдаты везде одинаковые, все желания сведены к минимуму.

Большей частью в колонне просматривались пехотинцы, одетые в голландские полевые куртки и вооруженные винтовками «Маузер 98k»[147]. Рукава гимнастерок завернуты по локоть, вороты расстегнуты едва ли не до пупа. У лейтенанта воздушно-десантного полка, топавшего в первых рядах, на голове каска с маскировочной сеткой, в ячейках которой торчали пучки травы – некий элемент маскировки, на плече немецкий пулемет MG 42. У трех других парашютистов, шедших по обе стороны от него, металлическими шарфами на шее болтались пулеметные ленты. На голове пилотки, кепи. Несколько человек шагали в пилотках «М 40» – для комсостава танковой полиции Третьего рейха.

От знаков отличия, кантов и выпушек на одежде рябило в глазах. В колыхающейся колонне топали артиллеристы; в форме из ткани полевого цвета – танкисты; в самом хвосте плелась небольшая группа летчиков люфтваффе. Получалась некая мешанина из всех родов войск, ошметки от разных частей, собравшихся в одном подразделении и топавших до Елгавы, где потрепанное воинство рассчитывало получить желанный отдых от всех тех передряг, что щедрыми жменями отмерила им военная доля.

Впереди шел полковник пехоты. Долговязый, словно оглобля, с мрачным сухим лицом, слегка сутулый, словно вынес на своих плечах тяготы всех битв прошедшего десятилетия. Кто знает, может быть, так оно в действительности и было. Лицо серое, под стать походному обмундированию. Фуражка изрядно помята, некогда сине-зеленый околыш перепачкан и почернел, а козырек уже не сверкал как прежде – потускнел и изрядно поцарапан. Но в полевых условиях, когда пробираешься к своим и можешь погибнуть в каждую минуту, на огрехи в форме внимания уже не обращаешь. Главное, уцелел, выкарабкался, а стало быть, уже боевая единица.

В последнее время у противника все чаще встречались именно такие сборные подразделения, состоящие из танкистов, лишенных техники; из артиллеристов, оставшихся без орудий; из летчиков, потерявших аэродромы и свои самолеты; из расколоченных пехотных частей. Собравшись в неслаженные колонны, они организованно шли в населенный пункт, где поступали в распоряжение полевого коменданта или начальника гарнизона.

Положив бинокль в сумку, Григорий Галуза задержал взгляд на майоре Шварценберге и холодно произнес:

– Кристиан, переведи водителю, чтобы съезжал в лес. – Кивнув в сторону небольшой просеки, уводящей в глубину леса, продолжил: – Она должна выйти к изгибу дороги. Вот там мы их и подождем.

Кристиан перевел сказанное. Водитель одобрительно кивнул и с готовностью свернул в лес, сломав на своем пути тоненький тополь и прижав к земле хилую березу, тонко выстрелившую длинной щепкой. Не сбавляя скорости, бронетранспортер проехал через широкую рытвину, заросшую густым можжевельником, ухнул в неглубокую глинистую яму и, подмяв под себя разросшийся папоротник, покатил далее по едва пробивавшейся через траву колее параллельно изъезженному шоссе. Кузов трясло, швыряло по сторонам, то вдруг подбрасывало вверх, а когда появилось небольшое поле, красное от разросшегося клевера, бронетранспортер, увеличив скорость, поехал мягко и ровно.

Включив рацию, капитан Галуза заговорил:

– Всем экипажам! Впереди на шоссе идет колонна немцев. Устроим им засаду и уничтожим. Бронетранспортеры берут на себя головную часть колонны. Танковые экипажи