Судьбы - Максин Барри

— Черт побери, — произнес Себастьян, — здесь больше платьев от кутюр, чем в парижском бутике. '

Джулиус довольно рассмеялся. Ему нравилось остроумие юноши, к тому же он заметил, что его мальчишеская ухмылка привлекла внимание многих увешанных драгоценностями женщин.

— А вот девушка, с которой я бы хотел тебя познакомить, — заявил Джулиус и подвел его через толпу к молодой женщине, которая с явной симпатией поцеловала Джулиуса в щеку. — Вероника, познакомься с Себастьяном Тилом, нашим гостем из-за океана. Себастьян, это Вероника Колтрейн.

Себастьяну сразу понравилась молодая женщина, ее легкий смех, темные волосы, глаза цвета шоколада и простое бледно-голубое бархатное вечернее платье.

— Очень приятно познакомиться. А это Уэйн… Уэйн, вот ты где. — Она повернулась вполоборота к мужчине, занятому разговором с престарелой покровительницей искусств, и Себастьян увидел перед собой такого красивого мужчину, каких ему еще не приходилось видеть. Синие глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, широко расставлены, лицо сильное, волевое. Хотя любой, кто видел его, прежде всего отмечал огромный рост и широкие плечи, Себастьян почувствовал такую ауру боли и злобы, исходящую от него подобно ядовитому облаку, что у него перехватило дыхание. Все в этом человеке говорило о молчаливом страдании, и Себастьяну стало трудно дышать.

— Приятно познакомиться, доктор Тил, сэр Джулиус.

Всех, кроме Вероники, удивил его французский акцент.

— Месье Д'Арвилль присоединился к нашей компании, чтобы помочь нам проникнуть на европейские рынки, — объяснила Вероника, переводя взгляд с Джулиуса на Себастьяна. Она любила Джулиуса, как родного отца, и видела его заинтересованность в молодом протеже. Она снова пристально взглянула на американца, но тут же успокоилась, разглядев доброту в карих глазах. Да и Джулиус всегда ставит на победителя.

— Значит, «Платтс» хочет половить рыбку в Европе? — спросил сэр Джулиус, внимательно приглядываясь к французу. — Интересно. — Он тоже любил Веронику, но что-то в этом французе его беспокоило.

Уэйн слушал вполуха, с трудом отвечая на тонкие вопросы сэра Джулиуса. Он не мог отвести глаз от молодого американца, и в его груди возникало странное чувство, отдаленно напоминающее удовлетворение, когда он встречался с ним взглядом. Но одновременно ему казалось, что его выставили напоказ, в затылке начала возникать тупая боль.

— Сэр Джулиус в своем деле лучше всех, Уэйн, — тихо заметила Вероника. — Он прямо-таки революционизировал психиатрию в этой стране. Мы все им так гордимся. Так что не смей говорить, что я не знакомлю тебя с интересными людьми. — Она засмеялась, глядя на него с нежностью и неприкрытым обожанием.

, — В самом деле? И вы тоже… психиатр? — повернулся Уэйн к Себастьяну, с ужасом ожидая ответа. Часть его существа кричала, что этот человек опасен, что от него следует держаться подальше. Но другая часть, более глубокая и сильная, требовала узнать его лучше, догадаться, что за мистическая сила скрывается за этими карими глазами. В этом человеке ощущалась власть, а уж Уэйн знал про власть все. Но есть что-то еще…

— Я только начинаю, — скромно ответил Себастьян.

— Не верьте ему, — фыркнул сэр Джулиус. — Может, этот юноша еще не занялся бумагомаранием, но он гений в обращении с людьми. Я сегодня узнал, что он смог разговорить пациентку, которая пять лет молчала. Можете мне поверить, Себастьян — настоящий целитель, — закончил он несколько театрально.

Уэйн при этих словах слегка напрягся, и Себастьян сразу это отметил. И Уэйн знал, что тот все видит. Он сжал челюсти, и на лице его промелькнуло выражение паники, боли, гнева, которое он быстро сменил на циничную усмешку. Но тут Вероника увидела свою приятельницу, и Уэйн с облегчением дал себя увести.

— Думается, наша маленькая Вероника влюбилась, — с легким беспокойством заметил сэр Джулиус. — Много лет назад мы с ее родителями были соседями. Качал маленькую Веронику на колене…

Себастьян кивнул официанту и взял с подноса два бокала, но глаза его не отрывались от широкой спины Уэйна. В этот момент сэр Джулиус взглянул на него, заметил напряженное выражение лица и кивнул, несколько успокоившись. Может быть, Себастьяну удастся избавить француза от тех демонов, которые разрушают его душу. Он очень на это надеется. Ради Вероники.

Вечеринка продолжалась. Сэр Джулиус представил его своему старому приятелю по Кембриджу, но Себастьян постоянно оглядывал зал, разыскивая Уэйна, который в данный момент танцевал с Вероникой. Он слишком крепко прижимал ее к себе и смотрел в пол. Простой наблюдатель мог бы отнести такое поведение за счет страсти, но Себастьян знал, что есть что-то еще, что-то глубоко угнездившееся в психике француза и не имеющее никакого отношения к сексуальному желанию.

Сэр Джулиус также представил его хозяину со странным именем — сэр Мортимер Платт — энергичному семидесятилетнему старику, настоящему олицетворению старой Англии. Но он все продолжал следить за высоким французом. Видел, как он пьет и ест без малейшего видимого удовольствия. Интересно, неожиданно подумал Себастьян, получал ли Уэйн Д'Арвилль когда-нибудь в жизни истинное удовольствие.

Уэйн кивнул, когда запыхавшаяся Вероника извинилась и отправилась в дамскую комнату.

— Не задерживайся, — велел он, но в голосе слышалась мольба. После встречи с Себастьяном Тилом он чувствовал себя до смешного одиноким. Странно, но ему казалось, что он в опасности.

Вероника быстро кивнула, глядя на него сияющими глазами, и хрипло пообещала:

— Только одну минуту.

После встречи в поместье сэра Мортимера Вероника проводила столько времени в обществе Уэйна, сколько тот ей позволял. Она чувствовала, что он настороже, и подозревала, что в его прошлом осталась несчастная любовь, но она твердо намеревалась смести все барьеры. Она уже почти в него влюбилась.

Уэйн проводил ее взглядом, не зная, что каждый нюанс выражения его лица отмечается. Он оглянулся и поморщился, ослепленный блеском бриллиантов в ожерелье дамы, попавшем в луч света. Внезапно мелодия «Голубого Дуная» Штрауса показалась ему пошлой, а от запаха огурцов и сельдерея затошнило. Он повернулся и почти столкнулся с сэром Мортимером, разыскивающим старого приятеля.

— Уэйн, ты Генри не видел?

Услышав впервые за столько лет, прошедших с того дня, как брат утонул, его имя, Уэйн на мгновение побелел и тупо посмотрел на старика. Стоящий в двух шагах Себастьян едва не кинулся к нему, уверенный, что он вот-вот упадет. Но лишь подошел поближе, чтобы расслышать ответ Уэйна.