Граница. Таежный роман. Пожар - Тамара Уманская

Они вышли на поляну, залитую лунным светом. Альбина опустилась на траву и указала ему место рядом с собой. Он послушно присел, не отрывая от нее восторженных глаз. Она медленно потянулась и легла на спину, чувствуя, как серебряные потоки обливают ее тело и будто щекочут кожу. Он сидел и смотрел на нее и, кажется, готов был просидеть так всю ночь.

— Поцелуй меня, — тихо попросила Альбина.

Он придвинулся, наклонился над ней, заслонив луну, и Альбина близко увидела его лицо и глаза. Один (тут Галя была права) немного косил, отчего взгляд делался беззащитным и чуть сумасшедшим одновременно.

Альбина была его первой женщиной, о чем он, конечно, не преминул сообщить ей. Он был неловок и стыдился своей неопытности. Ему даже в голову не приходило, как мало ее это волновало. А потом он плакал… От счастья. И Альбина гладила его по голове.

Он долго, косноязычно объяснялся ей в любви, вспоминал, как он увидел ее в первый раз.

— А ты меня любишь? — робко спросил он.

Альбина коротко засмеялась:

— Любовь… Какие ты слова знаешь… красивые. Люблю-люблю.

Потом он проводил ее до дому, и с его стороны это был очень отважный поступок — ведь всемогущий особист Ворон мог увидеть, кто провожает его жену. Но белобрысый солдатик был готов на самые невероятные подвиги.

Так начался этот скандальный роман, который на самом деле никаким романом не был. Просто Альбина воевала со своим живучим телом и принимала медленно действующий яд. Но никто, даже наблюдательная и на редкость проницательная Галя Жгут, не мог понять этого.

Вадим понял бы. Они с Альбиной были очень похожи. Словно половинки одной души, когда-то разделенной. Им не удалось как следует поговорить: и времени не было, и слова часто казались лишними. Если бы у них было чуть больше времени!..

Вадим тоже прошел через это искушение: осчастливить бедного. Какое благородное дело! И какое разрушающее. Так что Вадиму тоже были свойственны это самоубийственное чувство вины и мертвящего отчаяния…

Однако белобрысенький довольно быстро надоел Альбине. Воробушек осмелел и обнахалился, крохи его уже не радовали, он норовил клюнуть руку дающую… Стал поговаривать о том, что Альбине следует развестись, выйти за него замуж и уехать в замечательный город Арти, где у него живут родители, братья, сестры и еще много всякой родни. Он обсуждал, где они будут жить, и рассуждал, надо ли Альбине работать или лучше сидеть дома (он склонялся к тому, что место женщины на кухне, нечего юбкой мести да зубы скалить с чужими мужиками). Он уже написал своим, чтобы ждали его с женой — красавицей и умницей.

И однажды Альбина не пришла на условленное место их встречи. Она, ничего заранее не обдумывая, а просто плывя по течению (…среди листьев и облаков…), пошла по другой тропинке и улыбнулась высокому грузину из второй роты. Именно пылкий кавказец искусал ей шею и грудь и наставил синяков на спине и на бедрах своими железными пальцами. Напрасно Галина обвиняла в этом белобрысого косенького солдатика. Она не следила за событиями. Воробушек получил отставку, а с ромашками в кустах ждал жгучий горбоносый брюнет.

Но кое-что она учуяла правильно. Без скандала не обошлось. Оскорбленный в своих чувствах воробушек подстерег пылкого грузина возле столовой, подло выскочил из-за угла и долбанул по голове табуреткой. Убить не убил, но череп проломил и сотрясение мозга обеспечил. Налетевшие «деды» крепко помяли белобрысого. Он отлежался, встал, утер кровавые сопли, захватил казенную табуретку и пошел к ближайшему дереву. Захлестнул ремень, оттолкнул табуретку и повесился. Но ремень был привязан некрепко, воробушек свалился на табуретку, отшиб копчик и сломал ногу. На его крик прибежали те же «деды», которые только что его отметелили, и отнесли бедолагу в санчасть, где и поместили в одну палату с грузином. Впрочем, их соседство уже не грозило конфликтом. Брюнет был без сознания, а блондин лишен возможности передвигаться самостоятельно.

Сонный городок закипел сплетнями и пересудами. Страсти-то какие! В кино ходить не надо. В официальных документах обе травмы были отражены как несчастный случай — Голощекин постарался. И рассказал об этом Ворону — с обычной своей добродушной ухмылкой. Особист только зубами скрипнул. Долги его росли. Чем-то платить придется?

Альбина ничего об этих увлекательных событиях не знала, а если бы и узнала, то просто улыбнулась бы своей легкой равнодушной улыбкой. И забыла бы через минуту.

А вот Марина огорчалась очень сильно. И потому, что ей было жаль Альбину и страшно за нее, и потому, что в этих безобразных скандальных историях она видела странную параллель своей двойной жизни. Словно в кривом зеркале отражалась в этих нелепых, почти фарсовых похождениях подруги ее собственная трагедия. Словно кто-то злой передразнивал ее, страдающую и метущуюся.

Она шла на тайное свидание. Шла, поминутно оглядываясь, стараясь держаться в тени деревьев. Шла, борясь с чувством вины и стыдом. И все же, чем ближе подходила она к баньке на самой окраине городка, у самого леса, тем ярче становилось солнце, свежее воздух, и цветы пахли сильнее, и пестрые бабочки прихотливым облачком вились вокруг нее. Ощущение полноты жизни пьянило Марину, и она, сама того не замечая, ускоряла шаг, почти бежала.

Она открыла тяжелую скрипучую дверь, пригнулась под низкой притолокой, вступая из яркого дня в плотную темноту маленькой старой баньки, и тут же сильные руки подхватили, обняли ее, горячие губы покрыли поцелуями лицо, шею, грудь. Марина задохнулась от счастья и ни о чем больше не думала и не рассуждала. Так человек, долго бредущий по пустыне, умирающий от жажды, вдруг видит источник — ручей, колодец или просто лужицу… Разве он задумывается о качестве и чистоте этой воды? Нет, он приникает к ней, не медля ни секунды.

Точно так же они захлебывались своей любовью, своей молодой страстью. Время остановилось для них.

А когда наконец объятия разомкнулись и Марина, положив голову на плечо Ивану, отдышалась, чувствуя невероятную легкость и блаженную усталость во всем теле, ей вдруг пришло в голову, что скоро его здесь уже не будет.

— А когда у тебя командировка кончается? — тихо спросила она.

— Завтра, — ответил Иван.

— Завтра? — печальным эхом отозвалась Марина.

— Но Борзов дал еще три дня. По семейным обстоятельствам! — счастливо выдохнул он и крепче обнял ее.

— По семейным? — повторила Марина, даже не думая о том, что он сказал, и только радуясь тому, что завтра она его еще увидит, и послезавтра, и после-после…

— Да, по семейным! — ликующим голосом подтвердил Иван. — Значит, так. Мы с тобой идем в загс. Ты подаешь заявление на развод.