Многоликое средневековье - А. Иванов

для прогулки по живо

писному берегу реки,

предполагали заняться в

удобном месте и рыбной ловлей. Их сопровождают лица, которые несут необходимые приборы. Красивую картину представляет все это общество, спускающееся с замкового возвышения. Навстречу ему отправилась большая группа крестьян и крестьянок: некоторые из них хотят воспользоваться благоприятным случаем и обратиться к своему господину с просьбами, другие идут посмотреть и послушать. Почти у самого спуска с горы от группы крестьян отделилась красивая, цветущая девушка в сопровождении своей матери, Она обратилась к своему господину с просьбой о дозволении ей вступить в брак с молодым человеком, живущим в другой сеньории, т. е. зависящим от другого господина. Вопрос серьезный, решение которого всецело зависело от господина. Он мог совершенно не разрешить женитьбы, мог поставить какие угодно условия. Ответ господина решал все в тех случаях, когда желающие вступить друг с другом в брак жили в одной и той же деревне или в двух деревнях, принадлежащих одному и тому же господину. Но в данном случае дело усложнялось вопросом о детях, которые родятся от предполагаемого брака: кому будут принадлежать они, которому из господ, господину жениха или господину невесты? Вопрос этот решался различно: большей частью дети делились поровну между господами; если рождался только один ребенок, он становился собственностью господина матери, но в таком случае господин отца получал известную сумму денег; бывало и так, что взамен выдаваемой замуж в другую сеньорию девушки ее господин получал из той сеньории другую девушку. От XII века сохранился интересный документ, имеющий ближайшее отношение к вопросу, интересующему нас. Случилось так, что крепостной одного парижского аббатства (Saint-Magloire) женился на девушке, жившей в одной из королевских деревень. Аббат поднял по поводу этого брака формальный вопрос и заявил, что аббатство не желает терпеть никакого убытка. Чтобы прекратить возникшее дело, король Людовик VII подписал документ, признавший необходимость раздела детей от этого брака между королем и аббатством. В одном хозяйственном инвентаре, относящемся к эпохе крестовых походов, слуги и горничные записаны вперемешку с домашними животными и даже с хозяйственными предметами (вилами и носилками), что прекрасно характеризует взгляд на крепостное право в то время. Нет ничего удивительного, если, при таком взгляде, сеньоры позволяли себе всевозможные и подчас возмутительные поступки с населением принадлежащих им деревень. Девушке, обращавшейся к своему господину с просьбой о разрешении брака, приходилось трепетать не на шутку.

Девушка получила

желаемое разрешение

и, благодарная, с разго

ревшимися от волнения

щеками, пала к ногам

своего господина. Пос

ле этого господин обра

тился к одной из сопро

вождавших его моло

дых особ, наследнице

богатого лена, находя

щегося на его земле, и

сказал ей: «И вам, таdemoiselle Иоланда, следует выйти замуж; я уже предложил вам трех молодых людей, красивых, рослых, сильных, прекрасно владеющих оружием и отличившихся на турнирах; решайтесь скорее, выбирайте любого, и полно плакать! Вам хочется выйти замуж за своего красавчика - знаю, знаю… Он - милый юноша, но слишком хил, слишком деликатен. Он и двух раз в своей жизни не бывал на больших кабаньих или волчьих охотах. Он всегда в залах с дамами, среди ширм, у печей; он не мог бы как следует держать ваш феод, наиболее важный из находящихся на моей земле, а это было бы вредно и для вас, и для меня; я вам - то же, что отец». Опечалили эти слова прекрасную Иоланду, она снова заплакала и, может быть, позавидовала крестьянской девушке, только что получившей разрешение на брак.

От группы отделился и подошел к господину молодой человек, который явился сюда только сегодня. Он научился грамоте и страдает честолюбием; ему хочется сделаться духовным лицом. «Ты - мой человек?» - спрашивает его владелец замка.

«Нет, - отвечает молодой человек, - я владею леном в зависимости от одного буржуа {тут он назвал ближайший город и имя богатого горожанина), он дал свое согласие на то, чтобы я пошел в клирики, но буржуа этот зависит от вас, а потому необходимо ваше согласие».

«Что же? Проэкзаменуйте его, отче!» - обратился господин к находившемуся в его свите замковому капеллану с умным и даже несколько лукавым лицом. Капеллан предложил жаждущему сутаны молодому человеку несколько вопросов и дал удовлетворительный отзыв о его познаниях.

«Так составьте на досуге бумагу, - снова обратился господин к своему капеллану, - я приложу к ней свою печать, а моя жена - свою. Ступай с Богом!» - прибавил он, обращаясь к молодому честолюбцу, сияющему от удовольствия.

Так разрешил сеньор еще несколько просьб и, сопровождаемый блестящим обществом, среди которого слышались шутки и смех и в котором составляла печальное исключение бедная Иоланда, направился через деревню к реке.

В это время парни и девушки принялись за свое любимое занятие - танцы. Точно из земли выросли свои деревенские,

доморощенные музыканты; тут и волынка, и тамбурин, и скрипка. Эти доморощенные музыканты отбивали хлеб у жонглеров, и один из последних сильно негодует на них в своем произведении. Он называет крестьян слепыми, так как они не замечают очевидной разницы между жонглерами и своими «пастухами». «Вокруг них, - говорит он, - теснятся они в большем количестве, чем вокруг бочки спшени-цей, выставленной на продажу; они отвергают менестрелей; они заставляют играть день и ночь тех, у кого больше тамбурин или волынка, кто больше ревет, кто производит больше шума. Набрав себе денег, эти гудочники возвращаются к своей работе, один берется за мотыгу, другой за косу, одни исправляют ров, другие молотят хлеб. Нет, никогда Матерь Божия, окруженная сонмом ангелов, не любила тамбурина: на ее свадьбе тамбурина не было». Не спрашивайте, как играли деревенские музыканты, но впечатление они производили неотразимое. Танцы сопровождались пением. Но не все, конечно, довольствовались перечисленными нами развлечениями. И тогда были люди, которые находили

почти единственное наслаждение в питье и пропивали по праздникам гроши, таким тяжелым трудом добываемые ими в будни. И от этого жизнь их становилась еще безотраднее, еще тяжелее.

Из эпохи Жакерии

Положение французских крестьян стало улучшаться в ХП-ХШ столетиях. Улучшение это было вызвано прежде всего крестовыми походами. Отправляясь в Святую землю на освобождение Св. Гроба, испытывая невольное волнение и под влиянием величия самой цели, и под влиянием представления о далеком и небезопасном пути, феодальные рабовладельцы становились доступнее голосу справедливости и давали своим крестьянам различные льготы, облегчавшие их положение. К тому же побуждало их и естественное желание расположить в свою пользу крестьян, среди которых они оставляли своих жен, своих детей и свое имущество. Наконец, крестьяне стремились толпами в ряды крестоносных ополчений, так как участие в крестовом походе приносило им свободу: нужно было удерживать их от ухода, и феодалы стремились делать это путем различных льгот и уступок. Нуждаясь в деньгах для своих отдаленных предприятий, феодалы продавали даже полную свободу наиболее зажиточным из своих крестьян. Богатое духовенство играло также немалую роль в деле улучшения крестьянского быта: оно выдавало феодалам крупные суммы денег под залог их имений, вступало в управление ими и значительно улучшало положение крестьян, прекрасно понимая, что улучшение это увеличит доходность их имений. Известное влияние на деревни и их обитателей оказывали и французские города, уже пользовавшиеся в ту пору некоторой свободой. Благодаря всему этому французские крестьяне избавились от наиболее тяжелых и возмутительных повинностей, которые раньше лежали на них всей своей тяжестью. В деревнях именно в это время возникли различные классы населения, значительно отличавшиеся друг от друга по своему положению. Начиная именно с этого времени деревни вступают в новые договоры со своими владельцами, которые подписывают особые хартии или кутюмы. Любопытно, что в ряду прав, перечисляемых в этих кутюмах, почти всегда встречается право принимать к себе посторонних крестьян, бежавших от своих владельцев. В XIII столетии французские короли, соединившие в своих руках почти половину Франции, освобождали сельское население от феодального гнета, как раньше освобождали от того же гнета население городов; и в том, и в другом случае ими руководили политические расчеты. Они стали давать права гражданства без различия и жителям городов, и жителям деревень: одним - право действительного гражданства, его получали жители того или другого города, из которых каждый и назывался действительным гражданином (bourgeois reel), другим - личное право гражданства, которое получали жители деревень, приписавшиеся к городу и платившие за это известную подать, - каждое из таких лиц и называлось личным гражданином, или гражданином короля (bourgeois personnel или bourgeois du roi). В начале XIV века французские короли стали освобождать крестьян целыми массами, и примеру их следовали крупные феодальные владельцы. Все, по-видимому, шло к лучшему. Как же объяснить те крестьянские восстания, которые происходили неоднократно в продолжение XIII века и завершились огромным восстанием, относящимся к началу второй половины XIV века и известным в истории под именем Жакерии (la Jacquerie)?