Инквизитор Красной Армии. Патронов на Руси хватит на всех! - Игорь Подгурский

— Пройдут годы, озвезденные младенцы вырастут. Им предстоит жить уже в светлом будущем, которое мы сейчас строим. Они будущие солдаты коммунизма, — рявкнул Подвиг.

Родителям вручили отпечатанные полиграфическим способом квадратные куски картона. Это было особое «постановление» о включении новорожденных в число граждан Страны Советов. В них впишут от руки имена огрызком синего химического карандаша, предусмотрительно положенного заранее на край стола.

У каждого младенца уже были назначены звездный отец и звездная мать. Они персонально будут отвечать за их будущее пролетарское воспитание. Отцом стал Гертруда, а матерью мужеподобная бабища из женсовета с кумачовой повязкой на голове, повязанной на манер карибских пиратов. Под речитатив революционных песен Гертруда начал давать имена.

По одним ему известным критериям отбора председатель выбирал имена, нарекая младенцев.

Следом за ним комсорг размашисто звездил малюток, осеняя их большой жестяной звездой с перекрещенным серпом и молотом, снятой на время с надгробного памятника-пирамидки предыдущего председателя сельсовета. В отличие от ныне здравствующего Гертруды предыдущий бедолага в первую же ночь схлопотал пулю из обреза. Стрелок предусмотрительно пожелал сохранить инкогнито. Подвиг давал целовать звезду, прикладывая ее к губам младенцев. Активистка женсовета с пиратской повязкой надевала на шею новорожденному шнурок с маленькой звездочкой, вроде тех, которые носили на буденовках бойцы Первой конной армии. Остроконечная пятилучевая капелька эмали казалась хищным клещом, впившимся в жертву. Пока не насытится, выпив до последней капельки все жизненные соки, не оторвется от жертвы. Акиму никогда не нравилась пентаграмма, выбранная символом рабочего дела. Но его никто не спрашивал.

Вместе со звездочкой младенец получал новое имя. Гертруда старался изо всех сил напрягать фантазию и подстегивал воображение. Надо отдать ему должное, он смог удивить приезжего, не говоря о присутствующих.

Первой из озвезденных оказалась девочка. Ее нарекли Искрой, «повесив» на нее сакральное посвящение индуктору самовозгорания. Пусть все знают, из чего разгорелось пламя мировой революции, которое вскоре распространится по всему земному шару. В рамках границ одного государства разбушевавшемуся пламени становилось тесно.

Далее в ход пошли индустриально-конструктивные имена. Прогресс крепчал. Отголосок плана ГОЭЛРО породил Электрину и Индустрина. След военного коммунизма отпечатался на малыше именем Коммунэль. Аким искренне пожалел мальчишку, которого угораздило стать Коминтерном. Как будет звать в будущем его жена в постели, мой Комик?

Двойняшки в одинаковых светло-голубых пеленках получили двойные имена. Мальчика назвали Рево, а девочку Люция. Получилась Революция. Больше революционных братьев и сестренок на столах не лежало. Село есть село — это вам не индустриальный город, но и здесь есть свои прибамбасы. Затем был Арвиль — армия В. И. Ленина, Вилюр — Владимир Ильич любит Россию, Изиль — исполняй заветы Ильича, Револьд — революционное дитя, Томик — торжествует марксизм и коммунизм, Ясленник — я с Лениным и Крупской… Спермая — с Первым мая, Ледат — Лев Давидович Троцкий. Куда без Красного Льва революции. Людям присуще создавать себе кумиров. Обычное дело.

Гертруда, громко выкрикнув очередное имя, тут же пояснял его значение. Было видно, что процесс звездин доставляет ему неземную радость. А может, он отыгрывался на безответных младенцах за собственное имя. Начав буйно фонтанировать в начале звездин, он резко сбавил темп. Вдохновение покинуло бывшего брадобрея. Не рассчитал силенок. Возникла тягостная пауза. Чудные имена, поначалу шедшие беспрерывным косяком, иссякли. Домашние заготовки закончились. Комсорг обернулся к председателю, угрожающе покачал жестяной звездой, зажатой в руке. Председатель затравленно оглядел собравшихся. Взгляд остановился на Акиме.

— Мы же забыли о товарище уполномоченном! — истошно возопил председатель. — Предоставим ему честь поучаствовать в торжестве. Пусть заложит кирпичик в фундамент светлого здания коммунизма.

Инквизитор справедливо считал, что его профессия не имеет никакого отношения к строительству, но деваться было некуда. Пришло время импровизировать. Если Гертруда готовился заранее и просто не угадал с количеством младенцев, то Акиму надо было поднапрячься. Звездить предстояло девочку. Кроха зачмокала губами. Не хотелось портить жизнь ребенку, и в грязь лицом ударить нельзя. Он лихорадочно перебирал в уме возможные комбинации имен. Инквизитор поднапрягся и выдал:

— Крармия. Красная Армия.

Собравшиеся на звездины встретили его экспромт одобрительным гулом. Подвиг втихаря показал ему оттопыренный большой палец, пойдет!

Аким смотрел на свою «крестницу». Хорошенький румяный младенец глазел на дядю и смешно тянул руки. «Вот она — наша Крармия», — гордо сказала мама младенца. Было видно, она довольна именем и рада, что обошлось без вмешательства Гертруды.

Девочка стала последним ребенком, озвезденным сегодня. Всех озвезденных новорожденных скопом официально зачислили в пионерский отряд с последующим переходом в комсомольскую ячейку.

Хор прекратил петь. Обряд красного крещения завершился. Акиму захотелось громко сказать аминь, но он сдержался. Не поймут шутки. Не оценят. После этого все перешли в соседнюю комнату с накрытыми столами. Мамаши разобрали младенцев. На столах стояли миски с всякими деревенскими вареными и печеными вкусностями и разносолами, среди которых возвышались стеклянные утесы — бутылки с неизменным мутным самогоном.

Гульбище затянулось до темноты. Пустые бутылки как по волшебству сменялись на полные. Опрокинутые миски с закуской меняли на новые. Голод деревне не грозил в отличие от города. А новой власти тем более. Все присутствующие с удовольствием нырнули в мутную волну самогона и, похоже, выныривать не собирались. Никто не обратил внимания на Акима, выскользнувшего из-за стола. Он заскочил в дом вдовушки, куда его определили на постой. Поплавков достал со дна походного баула красную кожанку. Ночью в лесу прохладно. Куртка не будет лишней. Если все пойдет, как он задумал, то сохранять инкогнито уже не имело смысла. Пять метательных стержней-ножичков уютно устроились рядком внутри обшлага левого рукава кожанки. Как пять патронов-близнецов в обойме к трехлинейке, с одним отличием — использовать их можно не один раз. К поясу подвесил клинок в ножнах. Наган — во внутренний карман.

Надел куртку, не став застегивать, и бесшумной тенью выскользнул на улицу. За околицей вилась под ногами тропинка, заросшая травой. Сразу видно, нечасто по ней ходят. Инквизитор двинулся в сторону леса. Где-то там в лесу должен находиться Бесов мост, ориентир, по которому ему предстояло найти один из лучей Костяной звезды…

Размытый, но неуловимо знакомый силуэт шагнул с дороги в придорожные заросли бузины. Морок? «Князев!» — позвал Аким, обращаясь к смазанной призрачной фигуре. Молчание. В ответ тишина. Лишь ветер шелестел листьями, пригибая ветви к земле.

Неужели подсознание выкинуло очередной фортель? Инквизитор начал перебирать в памяти старых товарищей.

…Все может забыться, уйти из памяти бесследно или оставить легкий, туманный, неясный след, но первое твое задание и первые твои напарники по ликвидации тварей никогда не забудутся.

Всегда будешь помнить, как схватился с нечистью в первый раз, как застучало сердце и от этого стука у тебя что-то екнуло в душе. Как ты прислушивался к темноте катакомб: вот заскрипел заржавевшими петлями металлический люк. Гулкие шаги по коридору, скрежет когтей по каменному полу, а ты затаился в боковом отнорке в темноте, будто рассчитывая укрыться в спасительном мраке от опасности. Князев погиб через полгода после их совместной вылазки в подземелья. Погиб по-глупому. От шальной пули в голову. Пулеметчик стрелял поверх голов во время разгона голодной толпы, шедшей громить продовольственные склады. Рикошетом от стены и зацепило…

Инквизитор тряхнул головой, прогоняя воспоминания, и зашагал дальше, прячась в тени.

Из-за туч выглянула луна — волчье солнышко. «Эх, мне бы в небо», — тоскливо мелькнула мысль. Звезды весело перемигивались, призывно маня к себе.

Тропка в густом кустарнике была узкая. Петляя, она должна была вывести Поплавкова к Бесову мосту или еще куда-нибудь. Аким еле-еле проходил по ней, цепляя время от времени колючие ветки шиповника. Куртка быстро потемнела от ночной росы, наверное, скоро дождь будет. Слишком влажно сегодня.

Очередная полянка осталась позади. Аким услышал за спиной шорох. Он остановился, прислушиваясь. Не ошибся, вот снова повторился. Инквизитор резко на каблуках развернулся, стараясь что-нибудь рассмотреть сквозь полумрак и ветви деревьев. Рука метнулась к ножнам, закрепленным сзади на поясе. Он почти успел ухватить пальцами рукоятку клинка, как мощный удар в правое плечо сшиб его с ног. Он ожидал нападения с другой стороны. Проморгал удар. Подвела хваленая выучка. В любой обстановке он чувствовал себя зверем в лесу. Причем зверем хищным и матерым, отлично знающим, кто за каким деревом затаился. А тут оплошал.