Сокровище Джунаида. - Михаил Шалаев.

И Порсы первый раз не стал возражать.

— А как же ваш кровник? — Сердар лихорадочно искал повод, чтобы задержать россиян: ему тоже не хотелось оставаться один на один с Терминатором.

— Никуда не денется, — сухо сказал Аннанияз, повторяя ранее озвученную мысль. — Нам торопиться некуда. Все равно он домой вернется — там его и достанем.

— Да вы не понимаете! — Сердар уже кричал, и то ли от избытка эмоций, то ли от чрезвычайности ситуации акцент его стал почти незаметен, по крайней мере ставропольские туркмены теперь понимали его без переводчика. — Там же клад! Сокровище! Не уезжайте! Заполучим золото — честно на всех поделим!

— Какое золото? — не понял Аннанияз.

— Обыкновенное! Прадед мой его здесь закопал!

— А что же ты его до сих пор не выкопал? — задал резонный вопрос Сапар.

Сердар только огорченно махнул-рукой и приказал Мураду:

— Расскажи.

Мурад начал рассказ, а Сердар поплелся на бархан — продолжать наблюдение.

Они вернулись на стоянку молча, потрясенные разыгравшимися только что событиями. Только Леха положил руку Владимиру на плечо и тихо сказал:

— Молоток, Дерево! Спасибо. Сколько раз уже меня спасал…

Деревянко помотал головой, то ли отрицая свои заслуги, то ли стараясь вытрясти из памяти картину мертвого тела волосатого звероподобного незнакомца. Владимир теперь убедился, что он был прав. Шум мотора ему не показался, и не чудились ему изредка доносящиеся издалека отзвуки голосов — настолько тихие, что он сам считал их мороком. Не призрачную, а материальную улику он получил чуть позже — когда сработал его «сторожок». И вот теперь получено главное подтверждение: где-то тут, рядом — какие-то опасные люди, двоих из которых они только что увидели…

— Мальчики, а откуда у вас автомат? — спросила вдруг Гульнара.

— Это не автомат, — думая о чем-то другом, ответил Деревянко.

— А что?

— Игрушка, — пояснил Упырев, не желая пугать девушку. — Из пластмассы.

— А-а… — она похоже не очень поверила.

— Знаешь, Леха, — задумчиво заговорил Владимир, открывая еще одну баночку пива, которое стало косвенной причиной случившегося, — кажется мне, что пора валить. Слишком тут становится напряженно. Этот второй, с «маузером», где-то тут прячется. А если он не один? А сколько их? А вдруг навалятся?

— Да… — Упырев вроде бы соглашался, но в его «да…» слышался скрытое сожаление.

— Ну что еще? — раздраженно спросил Владимир.

— Ты говорил, в той ямке поискать надо… — Леха никак не хотел уходить с пустыми руками.

— Ну, говорил — так это было до того…

— А какая разница? Так далеко заехали — зря, что ли?

— Хорошо, — Деревянко уже начал всерьез злиться. — Ты туда пойдешь, а машину здесь бросишь? А если они ее угонят — что ты со своим кладом делать будешь?

— Зачем оставлю? Не оставлю. Я, когда назад шли от того камня, — с клювом — дорогу поглядел. Туда проехать можно, только пару-тройку камней убрать… Честное слово, только съездим туда — и сразу назад, в Бек… — он осекся и покосился на Гульнару. — Ну, в общем, домой…

Деревянко обреченно вздохнул, поглядел на прекрасные звезды ночной пустыни и сказал:

— Делай что хочешь.

Упырев сноровисто свернул брезент, уложил в багажник остатки еды и пива и медленно повел машину по направлению к найденному ими приметному камню. Несколько раз их путь преграждали большие валуны, которые Упырев, упираясь, как Сизиф, откатывал прочь с дороги, но в конце концов, как и обещал, довел машину до нужного места.

Все трое подошли к яме, вырытой могучим Упырем, и Деревянко включил фонарь. Не зная, что искать, он медленно вел луч света по стенке, испещренной ударами саперной лопатки наподобие шумерских клинописных табличек. Кое-где из земли торчали мертвые сухие корешки растений. Больше в этой яме ничего не было. Хотя… Деревянко перевел фонарь чуть назад, где ему только что как будто что-то померещилось. Нет, не померещилось: из плотного слежавшегося грунта торчал кончик тонкой витой веревочки, какие туркмены повязывают на руку детям как оберег от сглаза — аладжа.

Владимир нагнулся, потянул веревочку на себя, но она не поддалась. Тогда он, не выпуская ее из пальцев, сказал Упырю:

— А ну, возьми лопатку.

Упырев безмолвно подчинился, и они принялись откапывать новую путеводную ниточку, видимо, пропитанную каким-то жиром от гниения. Она проходила сантиметрах в двадцати под слоем почвы, а потом стала уходить чуть поглубже, и на глубине полуметра, метрах в семи-восьми от камня с «великим клювом», они дошли до ее конца, который оказался привязан к ручке деревянного сундучка.

Он был сделан из песчаной акации, которая, как известно, отличается высокой прочностью: ее древесина настолько плотна, что тонет в воде и практически никогда не гниет, высыхая до твердости слоновой кости. Бока сундучка были изукрашены искусной резьбой, а крышка перехлестнута двумя железными полосами с ушками на конце: тяжелые замки стерегли сокровище Джунаида.

Обкопав сундучок по бокам, Упырев наклонился и, застонав от натуги, вытащил его из ямы. В оторопелом молчании он принес из машины монтировку и, ловко вскрыв по очереди оба замка, поднял крышку.

— Ого! — Гульнара не удержалась от восклицания, увидев содержимое сундучка.

Ровными рядами, плотно уложенные один к одному, там лежали слитки золота, и сколько их там — можно было только гадать. Впрочем, Деревянко прикинул на глаз: не меньше шестидесяти-семидесяти. А сверху, на слитках, валялся небрежно брошенный кожаный мешочек. Леха развязал его и запустил внутрь руку, а когда вытащил — его ладонь оказалась наполненной драгоценными камнями, главным образом крупными бриллиантами, но сверкали среди них и изумруды, и сапфиры, и рубины.

— Вот теперь можно и уезжать… — Упырев весело поглядел на Деревянко — ну, мол, что я тебе говорил?

Однако Владимир его веселья не разделил:

— Теперь бы еще слинять отсюда без потерь, незаметно…

— …Тот корреспондент оформил официальный запрос на документы, — рассказывал Мурад, — вот мне и приказали выдать ему копии. Ну я, пока копировал, прочитал, о чем там речь. Сам-то, конечно, ехать никуда не собирался, но информацию, что есть сведения о кладе Джунаида, в пивной запустил… Желающих много оказалось, только никто ничего не нашел. Больно там описание невнятное — трудно понять, что к чему. Да вон, у него бумаги, — Мурад кивнул в сторону, куда ушел Сердар, — можете сами посмотреть…

Аннанияз и Сапар, сначала слушавшие историю о письме Джунаида скептически, к концу стали проявлять очевидный интерес. Может быть, звездная каракумская ночь располагала к сказкам в духе «Тысячи и одной ночи» о кладах и сокровищах. Наконец отец не выдержал: