Сокровище Джунаида. - Михаил Шалаев.

— Гы-ы!

Упырев знал, чего стоит его удар. Ему случалось валить таких бугаев, в присутствии которых многие легенды профессионального бокса могли бы скромно отдохнуть в уголке, никому не кусая ушей и не эпатируя понапрасну публику. Таких в России, как ни странно, еще достаточно. Но этот волосатый тип только тряхнул головой и ощерился. Леха понял: бой предстоит нешуточный. Тут уж действительно: кто — кого. До конца.

Упырь попытался сбить противнику дыхание, испробовал на прочность печень, пресс, не постеснялся даже врезать ему ногой между ног — чисто женский прием, именуемый «глазуньей». Леха был уверен, что удары, которые отключили бы любого нормального человека, достигали цели, но звероподобный противник только скалил кривые редкие зубы и мычал:

— Гы-ы!

Последний удар в промежность чуть не стал для Алексея роковым: волосатый поймал его ногу и тут же начал выворачивать. Упырев пошел на риск, в падении ударив противника другой ногой по косточке голени — удар не опасный, но исключительно болезненный. Тот лишь на секунду ослабил хватку, но Лехе удалось вырваться, мгновенно вскочив на ноги. Стало ясно, что избранная тактика успеха не принесет. Более того: рано или поздно звероподобный ухватит его так, что вырваться не удастся.

Тогда Леха попробовал более рискованный, но и более эффективный путь: сбить противника с ног, чтобы потом, навалившись, уже не дать встать. Риск попасть в захват при этом возрастал из-за необходимости более тесного контакта, но никакой другой возможности Упырев не видел. Он надеялся только на то, что, несмотря на выпитое пиво, реакция у него все-таки получше. И действительно: попробовав провести несколько стандартных подсечек, Леха убедился, что звероподобный за ним не успевает, хотя, благодаря силе, остается на ногах. Ну и ладно, воспользуемся…

И тут Леха опять что-то пропустил. Из-за пива или нет — неизвестно, но Реза на очередном отвлекающем замахе поймал его руку и стал выкручивать с такой страшной силой, что затрещали кости, и сопротивляться его мощи было невозможно. Однако Упырев не зря посещал тренировочные залы. Он исполнил такой трюк, какого Реза никак не мог ожидать в силу ограниченности интеллекта, а именно: крутнул переднее сальто в ту же сторону, куда слабоумный слуга выворачивал его руку, и сразу оказался в выигрышной позиции. Леха использовал преимущество правильно, изо всех сил боднув иранца головой «в пятак», то есть в нос, что бывает очень больно и, как правило, на какие-то секунды отключает.

Тут Реза в первый раз слегка зашатался, не осклабился, как обычно, и не издал своего обычного «Гы-ы!», а схватился за сплющенную носопырку и безвольно сделал два шага куда-то в сторону. Этого Упырю хватило. Он, развернувшись, нанес противнику сокрушительный удар ногой в спину, в район крестца, от которого тот рухнул ничком, как подкошенный. Леха не дал ему подняться. Он налетел сверху, припечатав Резу к песку, уперся коленом в позвоночник и сцепил ладони на его лбу. Это был смертельный захват, выскользнуть из которого практически невозможно.

Упырев знал, что исходом этой схватки может быть только смерть одного из них, и поэтому постарался не оставить противнику ни единого шанса. Он все дальше отгибал голову слабоумного иранца назад, преодолевая его сопротивление, а тот, напрягая шею, все пытался расцепить Лехины руки, но и его силы были не беспредельны. Наконец раздался громкий, отчетливый хруст, и руки Резы бессильно упали на песок.

Он умер, так ничего и не поняв в этом мире. Леха-Упырь оборвал время, отведенное ему судьбой на размышления. Может, оно и к лучшему. Хотя… Останься Реза в живых — он бы, наверно, все равно ничего не понял.

Упырев встал, оставив соперника валяться на песке, и подошел к Гульнаре, которая так и лежала, не в силах ни встать, ни сказать хоть слово — только показывала пальцем ему за спину. Он, оглянувшись, увидел, человека со старинным револьвером — даже как называется, сразу не вспомнишь, но сразу видно, что оружие опасное. У того, кто держал Алексея на мушке, были мелко-курчавые волосы, как каракуль, и нахальные козлиные глаза, которые сейчас были мутными от бешенства.

Он, совершенно очевидно, уже нажимал курок, чтобы немедленно выстрелить Упырю точно в лоб, но вдруг отвлекся, посмотрел куда-то выше, и Упырь тоже непроизвольно оглянулся.

И увидел, что на гребне бархана, всего метрах в пятнадцати, стоит прапорщик Деревянко с автоматом в руках, и целится как раз в того, с нахальными козлиными глазами. Против автомата Калашникова революционный револьвер — слабый аргумент. Завитый под барашка со старинным оружием, видимо, струхнул. Потому что постоял еще чуть-чуть, а потом молча развернулся и ушел за бархан. Никто не стал в него стрелять.

Сердар вернулся на стоянку, шатаясь, как пьяный, обводя сидящих у костра дикими глазами. Он упал на один из камней, что прикатили для сидения вокруг костра, и схватился руками за голову, раскачиваясь из стороны в сторону:

— Вай… Он убил его… Он убил его… Вайе-вай!…

Некоторое время все сидящие вокруг импровизированного стола, — расстеленной на земле клеенки, которую в Туркмении называют дастарханом, — глядели на него озадаченно. Потом Мурад осторожно спросил:

— Кого убили?

— Ре-е-зу у-би-или! — Сердара трясла крупная дрожь, он почти рыдал.

— Кто убил?

— Этот ваш… Терминатор! — потомок Джунаида взглянул вдруг на Аннанияза с неожиданной ненавистью, как будто это он привез сюда Терминатора специально, чтобы тот убил Резу.

— Э-э-э! — Аннанияз предостерегающе поднял руку. — Мы твоего Резу не убивали. Ты его сам туда повел.

Сердар, поняв, что слова старого туркмена-уголовника справедливы, понурил голову.

— А как он его убил? — запоздало поинтересовался Сапар. — Выстрелов вроде слышно не было…

— Голыми руками… Вот так, — он показал, как Леха прихватил Резу за лоб, опершись коленом в позвоночник. И потрясенно повторил: — Голыми руками!

Его никто больше ни о чем не спросил: каждый представил себе, что такое убить звероподобного Резу голыми руками, и всем стало не по себе. Последовавшей затем долгой паузы первым не выдержал Мурад:

— Да ну его все к черту! Давайте мотать отсюда, пока не поздно!

Аннанияз переглянулся с Сапаром, и они согласились с Мурадом и друг с другом без слов: здесь стало слишком опасно. Причем главная опасность исходила, как ни странно, не от Терминатора, а от этого безумца, невесть зачем оказавшегося в великой пустыне. Отец озвучил их общую с сыном мысль:

— Да-да, что-то мы слишком задержались. Пора домой.

И Порсы первый раз не стал возражать.