История русской бюрократии - Дмитрий Витальевич Калюжный

2. Отставание. Правящая элита не рискует вводить режим мобилизационной экономики и продолжает пользоваться ресурсами, накопленными в ходе последнего рывка, но не всегда эффективно. Вдобавок, властители видят неудовлетворительность их собственного состояния по сравнению с Европой, с точки зрения бытового комфорта. Не понимая причин этого отставания, вожди пытаются улучшить своё личное, а иногда и общее положение, копируя зарубежные образцы.

3. Появление внешнего вызова: внешний враг желает закрепить экономическое отставание нашей страны через её политическое поражение. Это — сигнал к началу перехода к мобилизационному режиму функционирования экономики. Такой переход требует появления новых людей в руководстве, способных его организовать.

4. Рывок: Преодоление кризиса напряжением всех сил, после чего у народа пропадает побудительная причина поддерживать предыдущий режим функционирования.

Далее всё повторяется.

Так было в эпоху Ивана Грозного и Петра I. В ХХ веке совершать рывок стране довелось под руководством И. В. Сталина.

Интересно, что современный высший бюрократ России В. В. Путин об этой особенности нашей страны догадывается. Понимания сути «Русских горок» он, правда, в статье для газеты «Известия» (16 января 2012 года) не показал. Читаем:

«Постоянно повторяющаяся в истории проблема России — это стремление части её элит к рывку, к революции вместо последовательного развития. Между тем не только российский опыт, а весь мировой опыт показывает пагубность исторических рывков: забегания вперед и ниспровержения без созидания.

Этому противостоит другая тенденция, противоположный вызов — склонность к застою, к иждивенчеству, неконкурентность элит и высокий уровень коррупции. Причём при каждом удобном случае „ниспровергатели“ буквально на глазах превращаются в „самодовольных господ“, которые противятся любым переменам и ревностно охраняют свой статус и привилегии. Либо происходит ровно обратный процесс — „господа“ превращаются в „ниспровергателей“».

Отставание России от передовых держав длилось весь XIX век. Жёсткая зависимость экономики, а также и политики от европейского капитала была налицо. Нарастал внешний вызов, такой же, какой всегда в прошлом вёл к началу рывка. Что необходимы срочные перемены, ясно было уже в 1905 году, когда началась первая русская революция. К началу 1930-х годов уже было ясно, что нэп страну не вытянет. Тянуть с подготовкой рывка уже было невозможно.

…Итак, влиятельная группа: член Политбюро Н. И. Бухарин, председатель Совнаркома А. И. Рыков, председатель ВЦСПС М. П. Томский (партия, правительство, профсоюзы) отстаивали «щадящий» вариант постепенного накопления через продолжение нэпа. Под их влиянием первый пятилетний план развития народного хозяйства (1928/29–1932/33) был принят именно таким, щадящим. А Сталин предлагал форсированный вариант, требовал пересмотра заданий в сторону их увеличения.

Сталин, если вникнуть в смысл событий, говорил о переводе страны в мобилизационный режим функционирования, учитывая внешний вызов. Он говорил:

«Мы отстали от передовых стран на 50‒100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[60].

В 1929-м возникли серьёзные продовольственные проблемы, пришлось вводить карточки на хлеб. Не Сталин, а логика событий толкнула пленум ЦК на сплошную коллективизацию села. Но никто не требовал от бюрократов их обычных игрищ с заполошными криками типа: «Даёшь!!!». Нет, по новым директивам 80‒90 % крестьянских хозяйств (вместо 20 % по старому плану) должны были объединиться в колхозы лишь к концу пятилетки.

Коллективизация поначалу пошли не очень хорошо. На первом этапе она вызвала тяжёлую катастрофу с человеческими жертвами. Почему? Да потому, что если в первых колхозах — а они до 1929 года охватывали 6‒7 % крестьянских хозяйств, не обобществлялся домашний скот, и каждой семье был оставлен большой приусадебный участок, то, начиная свою кампанию, руководство Наркомзёма СССР изменило принципы обобществления. Самым удачным проектом для колхозного строительства в России сочли кибуц, модель кооператива, разработанную в начале ХХ века во Всемирной сионистской организации. Но это был проект для колонистов-горожан, которые и не собирались создавать крестьянское подворье или заводить скот. Обобществление в кибуцах доводилось до высшей степени, личной собственности не допускалось вовсе, членам кооператива запрещалось даже обедать дома.

В подходящей среде — в Израиле, кибуцы показали себя эффективным инструментом, но такой тип колхоза никак не подходил для условий России.

Всегда и везде экономисты недооценивают или просто не понимают сути хозяйства нерыночного типа, принципиально направленного не на извлечение прибыли, а на выживание — патриархального в деревне, или домашнего в городе, составляющего огромную, хотя и «невидимую» часть народного хозяйства. А ведь именно таким было хозяйство на Руси, именно от него — все качества русского человека, вся наша культура. Для России эта слепота политэкономии сыграла роковую роль не только во время коллективизации, но и в конце советского периода.

Но были перегибы и другого свойства. Вопреки намеченным в центре темпам, местные партбюрократы стремились загнать крестьян в колхозы за невероятно короткий срок. То же и с раскулачиванием: хотя «развёрстка» на число раскулаченных давала предельные цифры, просто чтобы чиновники не упускали эту проблему из вида, бюрократы (как они всегда это делают, желая выслужиться перед начальниками) повсюду стремились перевыполнить. В 1930 году в погоне за валом было раскулачено почти 15 % крестьянства; столько кулаков в стране вообще не могло быть. За 1930‒1931-й в отдалённые районы сослали свыше 380 тысяч семейств «кулаков» и «подкулачников», а к 1932 году 1,4 млн раскулаченных находились в спецпоселениях, занимаясь сельским хозяйством и лесоповалом.

Это не было полезным для страны, а вдобавок, масса крестьян ответила на такую политику уходом из села, сокращением пахоты, забоем скота. Кое-где произошли и вооружённые восстания. Как результат, в 1932‒1933 случился страшный голод, унёсший множество жизней. Пришлось резко сокращать экспорт зерна; в конце 1934 года вывоз вообще прекратили. Из-за этих колоссальных трудностей, во многом вызванных бюрократизмом, гигантский первый пятилетний план свернули до шестидесяти «ударных комсомольских» строек.

Весной 1932 года местным властям было запрещено обобществлять скот, и даже предписано помочь колхозникам в обзаведении скотом, и с этого времени уже не проводилось и кампаний по раскулачиванию. В марте 1933-го состоялся судебный процесс против ряда работников Наркомзёма СССР, виновных в произошедшем. Сейчас они все стараниями антисоветчиков реабилитированы.

БЮРОКРАТИЗМ: ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ

Из секретной инструкции партийно-советским работникам, органам ОГПУ, суда и прокуратуры от 8 мая 1933 года:

В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что массовые беспорядочные аресты в деревне всё ещё продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все, кому не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. Неудивительно, что при таком разгуле практики