Мари Антильская. Книга первая - Робер Гайяр

Лефор всячески гарцевал перед капитаном, в котором угадывал достойного соперника. Но соперничать с ним он мог разве что в физической силе, ибо бывалый вояка и близко не мог тягаться с краснобайством пирата, чьи вольные словоизлияния еще удесятерялись с количеством поглощенного рома. Однако, несмотря на непрестанные стычки и распри, в глубине души эти двое искренне уважали и восхищались друг другом.

Когда Лефор произносил свои многословные речи, Байардель начинал опасаться, как бы этот трепач не затмил его собственных достоинств, а потому, единственный из всех слушателей, неизменно хранил вид высокомерный и чуть насмешливый, будто сомневаясь во всем, что бы ни исходило из уст Лефора.

Что же до последнего, то он, увлеченный потоком собственных слов, опьяненный своим собственным красноречием, уже не помнил, где он и зачем сюда пришел.

Вот уже почти два месяца, как он обхаживал одну молодую вдовушку, некую даму по имени Жозефина Бабен, которая чахла от одиночества в своей хижине, построенной на берегу речки Святых Отцов.

Жозефина, впрочем, не долго сопротивлялась напору этого бойкого здоровяка, который умел покорять женские сердца, охотно и цветисто рассказывая о своих любовных похождениях, а когда наконец доходило до дела — умел доказать, что хвастался отнюдь не впустую. Короче, ему удалось разжечь в сердце вдовы такую неистовую страсть, которая легко могла превратиться в настоящее тиранство — не случись на пути, который всякий раз проделывал Лефор из Сен-Пьера во вдовью хижину, таверны под названием «Большая Монашка Подковывает Гуся».

Ив охотно делал там остановку и, если ему удавалось найти внимательных слушателей, подолгу заставлял ждать себя бедную Жозефину — если вообще не забывал о ее существовании, до зари потягивая ром и играя в ландскнехт.

Губернатор в сопровождении интенданта Лесперанса отбыл в Форт-Руаяль. Так что Ив был полностью предоставлен самому себе. Уходил из крепости, когда ему хотелось, и проводил время в многословных разглагольствованиях в так полюбившейся ему таверне…

— Еще бы! — повторил он. — Уж мне ли этого не знать! Ее зовут Мари, а старик, Который приплыл вместе с нею, — тот, что назначен генеральным откупщиком, — на самом деле вовсе никакой ей не муж… Это ее…

Он прижмурил один глаз, а другим стрельнул в сторону капитана Байарделя, который — хоть и изображая полное безразличие — горел нетерпением узнать истину ничуть не меньше всех остальных. Наконец Лефор счел, что все уже достаточно потомились и прониклись сознанием его осведомленности в вещах важных и значительных, неожиданно бросил:

— Папаша! Да-да, — тут же пояснил он, — самый что ни на есть настоящий папаша!

— Еще чего! — фыркнул Байардель. — Тоже скажете, папаша! И чего только не придумают! Чтобы отец делал дочке такие нежные глазки, так ласково брал ее за ручку и к тому же этак томно называл «мадам»? Да быть того не может!.. Интересно, много вы видели отцов с подобными повадками? Покажите мне дурака, который поверит в эти сказки!

Ив Лефор гордо выпятил грудь и надулся, как индюк.

— Во-первых, капитан, — безапелляционно изрек он, — смените тон, не то вы и глотка сделать не успеете, как я распорю вам глотку до самого живота, и это так же верно, как и то, что меня зовут Ив Могила! А во-вторых, сударь, вы и сами вскорости убедитесь, что эта дамочка, как я имел честь только что вам поведать, не кто иная, как родная дочка господина де Сент-Андре, генерального откупщика, к которому вы должны относиться со всем уважением и почтением…

Он на мгновенье прервал свою речь, с презрительной усмешкой посмотрел в сторону капитана, потом продолжил:

— И вообще, капитан Байардель, как это вам пришло в голову сомневаться в моих словах? Уж не хватило ли у вас наглости подозревать, будто Ив Лефор лгун? Найдите мне хоть одного человека, который бы хоть раз в жизни уличил Лефора во лжи! Хотелось бы мне на него поглядеть и послушать, что он скажет… Вы еще узнаете, господа хорошие, что никому ни разу не удавалось оскорбить меня безнаказанно, и стоит кому-то задрать передо мной нос, он тут же получает под ребра три дюйма вот этой самой шпаги, которая всегда неразлучно при мне! А теперь, господа, я поясню вам, почему уверен, что эта молодая дама и в самом деле родная дочка господина де Сент-Андре…

Все взгляды снова устремились на него.

— Да потому, — каким-то торжественным тоном изрек Ив, — что они никогда не ходят друг к дружке в спальню!

Повисло тяжелое молчание. Все с прежним напряжением не спускали с него глаз, из чего Ив сделал для себя вывод, что не нашел достаточно веского довода и слушатели с нетерпением ждут других, более убедительных.

— Ни-ког-да! — настойчиво повторил он. — Он никогда не ходит к ней в спальню. Я ведь уже говорил вам — у меня, слава Богу, есть глаза, которые все видят, и уши, которые все слышат. Вот я и воспользовался ночным обходом часовых, чтобы поглядеть, что за апартаменты дали генеральному откупщику с дочкой. Заметьте, господа, я еще раз повторяю: с дочкой! Так вот, могу заверить вас, что ни тот, ни другая до самой зари не сомкнули глаз! А теперь скажите мне, будь они мужем и женой, разве стали бы они вот так сидеть ночью, без сна, каждый в своем углу, разве не пришла бы им охота поиграться в зверя с двумя спинами?

Капитан Байардель недоверчиво фыркнул.

— Ну и ну! — возмутился он. — И чего только не наслушаешься в этой таверне! Да черт подери, может, я сплю, хотя такого и во сне-то не привидится! Выходит, если генеральный откупщик не ублажил ночью эту красотку, стало быть, мы должны поверить, будто она ему дочка? Но послушайте, люди добрые, вы видели этого старикана? Весь корявый, как оливы в моем родном Провансе, и высохший, что твоя старая тыквенная калебаса. И уж поверьте мне на слово, судя по всему, много воды утекло с тех пор, как он в последний раз трахнул свою любовницу!

— Тысяча чертей! — выругался Лефор. — Да вы посмотрели бы на эту девчонку, она и мертвеца расшевелит. Согласен, Сент-Андре — человек в преклонных летах. Но, черт побери, он же пока еще всего только одной ногой в могиле!

— Золотые слова, одной ногой и кое-чем еще! — похабно расхохотавшись, заорал Байардель. — Тем самым, чего так не хватает его женушке!

Тут Босолей, который до той поры молча сидел, склонившись над столом и обхватив руками свою кружку, вдруг поднял голову и полюбопытствовал:

— А эта дамочка, что, и вправду такая красотка?

— Красотка?! Тысяча чертей! — взревел Лефор. — Разве тот, кто сроду не видывал королеву, может представить себе, какая она из себя?!

— Во всяком случае, — заверил Виньон, — сразу видно, что девочка она шустрая! Я видел, как она спускалась с борта корабля, на котором они все приплыли. Ветер был, что рога у быка сдул бы, и никогда я еще так не жалел, что не оказался одним из матросов, ждавших ее внизу в шлюпке! По крайней мере, хоть раз в жизни довелось бы поглядеть на парочку стройных бедер!

— Парочку стройных бедер, тоже мне невидаль! — возмутился Лефор. — Чего с ними делать-то, с бедрами, на шею, что ли, вешать! Я вам расскажу кое-что поинтересней! Когда мне выпадает в форте Ночной обход, я ведь тоже там времени даром не теряю. Думается, на всем острове не сыскать уголка, который бы так охранялся, как галерея, что ведет к спальне мадам де Сент-Андре!.. Зато там можно подглядеть очень даже много любопытного! Но что меня чертовски поразило, так это одна штука!

— Ну, что там еще? — раздраженно осведомился капитан. — Что там у вас еще за новые байки?

— А то, что вокруг апартаментов господина де Сент-Андре происходят удивительные вещи! И если я говорю вам, что дамочка — его родная дочка, значит, у меня на сей счет есть свои, вполне веские соображения!.. Я уже говорил, что, будь она и вправду его жена, да нипочем бы он не оставил ее одну-одинешеньку… Потому как, пусть он и сухой как мумия, эту самую Мари Господь Бог наградил таким сложением, что, зайди она в церквушку отца Анто, все каменные святые сразу попрыгали бы из своих ниш!.. Короче, то, о чем я собираюсь вам рассказать, случилось в день отъезда губернатора в Форт-Руаяль… В тот вечер я как раз заступил на дежурство и делал ночной обход. У генерального откупщика все еще горела свеча… Подхожу я, значит, к его двери, прикладываю ухо. Ни звука. Тогда иду к спальне этой Мари. Тоже ни шороха. Но это-то, думаю, нормально, у нее ведь и свет был погашен… Я уж было собрался уходить, как вдруг открывается дверь. Тут же оборачиваюсь — и что я вижу?..

— Черт бы тебя побрал! — выругался Сигали. — Ты когда-нибудь кончишь нас мурыжить или нет?

— Вы что, не видите, — пояснил Байардель, — он же на ходу придумывает всякие небылицы и тут же вышивает ими всякие узорчики! Клянусь честью, он просто бредит, а вы-то рты разинули пошире, чем глотка у нашей Монтань-Пеле, когда ей приходит охота поплеваться лавой, и готовы поверить всему этому вздору!