Отбитая - Кира Романовская

— У меня температура поднимается, это же вирус, скакнёт под сорок, к нашей бабке не ходи. Пап, ну что ты мне не написал даже? Мне нельзя болеть, у меня два проекта под сдачу. А я теперь буду дома болеть, ветрянкой, блять, это же курам на смех! — Катя упала головой на стол и закрыла её руками.

— Ладно, всё, харе сопли на кулак наматывать, прыгай в тачку дуй к нам. У нас поболеешь.

— Когда это я сопли на кулак наматывала? — тут же встала она. — Я не поеду, мне нельзя в таком состоянии за руль, я в тот раз с температурой прям на руль блеванула, химчистка больно дорого обошлась. Сдохну тихонько у себя дома в гордом одиночестве, чтоб ей стыдно было.

— Ой, Звёздочка, ну вот умеешь ты уговаривать! Я за тобой приеду через полтора часа где-то. До дома доедешь?

— НИКУДА ТЫ НЕ ПОЕДЕШЬ! У ТЕБЯ СПИНА!

В течение следующих десяти минут шла ожесточённая перепалка между мужем и женой, которую Катя слушала с маской обречённой умереть в одиночестве на красном лице. Её мама была непреклонна:

— Ты болеешь, доченька, очень жаль тебя, конечно, мы тебя с папой очень любим, но…

— Всё что сказано до «но» собачье дерьмо, — обиженно пробурчала Катя.

— Папа тоже болеет, он спину потянул, ему за руль тоже нельзя. Возьми такси и приезжай, только я вокруг тебя бегать не буду, папа тоже.

— Взяла я в прошлый раз такси, ага, до сих пор помню, как красиво оно перевернулось на крышу, — вздохнула Катя и обмякла в кресле.

— Извини, Звёздочка, ты же её знаешь… — попытался оправдаться её отец.

— МАРШ В ПОСТЕЛЬ! ВРЕМЯ УКОЛА!

Катя дождалась, пока её отец уйдёт, пригнулась поближе к телефону и прошипела:

— Мам, а как он спину потянул, а?! В шестой раз за этот год!

— Ты точно хочешь знать?

— Я и предыдущие-то пять раз знать не хотела, да тебе не терпелось рассказать! Знаешь, что, мама, если у него остановится сердце от твоих очередных постельных выкрутасов — я тебе этого никогда не прощу! Вам сколько лет, блин? Трое внуков уже, а вы как два сапога пара, одна с ума сходит — другой её активно поддерживает.

— И мы счастливы! Не завидуй! Девочки в твоём возрасте домой хламидиоз приносят или дитё в подоле, на крайний случай, а ты ветрянку в этом году притащила! А в прошлом что? На те вам, мама с папой, новый Бублик, кормить по ведру в день! Спасибо, доченька, за эту псину волосатую в моём дворе, иди нафиг!

— Ты меня совсем не любишь, да?

— Пусть муж тебя любит!

— У меня его нет!

— Вот именно! Если бы ты спину не на работе своей надрывала, а в другом месте, то был бы! Избаловали мы тебя, ценности семейные не привили!

— От ветрянки надо было прививать!

— НЕ ОРИ НА МАТЬ! Всё! Пока!

Братья скорчились на креслах от смеха, Вадим просто качал головой, вот откуда она такая — из своей же собственной семьи. Катя подпёрла голову рукой и печально сказала:

— Она меня точно не любит, — покачала головой Катя. — Знаете, что она мне на тридцатилетие подарила?

— Вроде поездку на острова, в лагерь для сёрферов, нет? — припомнил Павлик.

— Это папа подарил, он то меня любит, а эта… Я даже не знаю, как назвать, только стебётся надо мной. В общем, это был тренинг по оральному сексу — там была я, две проститутки и четыре девственницы, которые при слове «член» падали в обморок. Это был, видимо намёк, тридцать лет своей жизни, я по её мнению, проебала, а остальные прососать должна? Повезло с мамулей, слов нет, не матерных…

Пока по её кабинету проносились раскаты безудержного хохота, Катя начала шариться в ящике стола, достала несколько упаковок таблеток.

— Так, от аллергии, от температуры… Это что? Презервативы?! Что они тут делают? Вы на хера их тут у меня храните? — Катя вытаращила глаза на братьев.

— Это не мы, чё гонишь на нас, твой стол! — сказала за двоих Павел.

— Вадим, ты совсем что ли голову клюшкой отбил?! — накинулась на него Катя. — Прям у нас в кабинете? На фиг ты их сюда положил?

— Катерина, твой стол — твои половые проблемы, на меня гнать не надо, — покачал головой он под смех братьев.

— Ладно, пофиг чьё, будет моё. Ммм, клубничные, люблю клубнику, — она держала две таблетки в руках и задумчиво на них смотрела. — Так, а эти вдвоём можно пить? Да, по херу уже, это ж не смородина, не умру. Наверное.

Она закинула таблетки в рот и выпила воды, устало откинувшись на кресло. Как всегда, никого не стесняясь, она оттянула себе футболку на груди и заглянула в разрез. Потом сложила ручки в замок и прижала их грудной клетке, как маленькая девочка, и снова жалобно заскулила, скривив личико.

— Я теперь вся в крапинку, как божья коровка! Только они милые, а я нет!

Она упала лбом в стол и продолжала приглушённо причитать.

— У меня всё начинает чесаться. Я не хочу чесаться, а оно всё чешется!

Братья в это время ржали в два голоса, Вадиму отчего то было её очень жаль и она была не права — сейчас она выглядела милее некуда.

— А крапинки у тебя чёрные как у коровки? — сквозь смех спросил её младший брат.

— Ты дурак что ли, Макс? — резко подняла голову Катя и злобно на него посмотрев. — Если у тебя чёрные крапинки на теле это бубонная чума! От неё пол Европы в средние века скосило! Сейчас, правда, от неё вылечивают, но всё равно страшновато.

Катя резко встала и направилась снова к шкафу, взяла ещё три папки.

— Поеду домой, пока могу, если через неделю не вернусь, значит, от ветрянки всё-таки умирают. Я такая эгоистка, забыла совсем — вскинув брови посмотрела она на всех троих. — У вас всех ветрянка то была? Она воздушно-капельным путём передаётся.

Все трое кивнули, Катя пожала плечами и широко улыбнулась.

— Ну вот теперь и у меня считай была! Коллективный иммунитет! Радость то какая!

Когда Катя ушла, Павлик обратился к Вадиму.

— Ну ты понял да, в кого она такая? Реально странная семейка, зато ржачные такие, все втроём! Брат только у неё серьёзный чувак, не улыбнётся лишний раз, больше помалкивает.

«Потому что Катя улыбается за двоих, избалованный ребёнок» — подумал Вадим. Ему стрельнула в голову шальная идея — этим же можно воспользоваться.

* *